Юрий Жук - Цареубийца. Маузер Ермакова

• Название: Цареубийца. Маузер Ермакова
• Автор: Юрий Жук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078547-6

Эта книга – новая работа известного историка и исследователя Ю.А. Жука, которая расскажет о жизненном пути цареубийцы П.З. Ермакова, а также поведает читателю историю его личного оружия – пистолета Маузер К-97/12 № 161474, много лет считавшегося «орудием казни Николая Романова».

Особое место в книге занимают воспоминания П.З. Ермакова о «тобольской эпопее Романовых», а также об убийстве «бывшего царя и его семьи», снабженные обширными авторскими комментариями. Вокруг имени Ермакова – человека весьма низкого интеллектуального уровня, но отчаянно смелого и патологически жестокого – вплоть до настоящего времени циркулируют всевозможные слухи. Автор раскроет многие тайны, связанные с одним из убийц Царской Семьи.

---

Следующим жизненным этапом нашего «героя» стала первая в его жизни трудовая деятельность на Дрожжевом заводе братьев Кореневских, куда он был отдан отцом для работы «мальчиком на побегушках». На этом предприятии он проработал до 1888 года, то есть по достижении 10-летнего возраста, после чего был отдан в обучение портняжному делу в пошивочную мастерскую Рабиновича. (К этому времени семья Юровских переезжает на новое место жительства – в дом Дондо [43] , расположенный в центральной части города на Миллионной улице).

«В далекой Сибири, в городе Томске в 1886–1887 гг., – писал далее Я.М. Юровский в своих воспоминания, – сидя летом на бревнах во дворе, размышлял о том, что плохо живется на свете. Думал, как бы это добраться к царю и рассказать ему о том, как плохо живется. Но рассказать так, чтобы он думал, что этот голос исходит откуда-то с неба. Мне было 7–8 лет. Мы жили на «Песках», так называлось предместье, которое ежегодно во время половодья затоплялось. Мы занимали в подвальном этаже небольшую квартирку на Миллионной улице в доме Дондо. Хозяин, мясник, жил наверху, а на улицу выходило лавочное помещение, где был кабак родственника хозяина» [44] .

Оказавшись среди богатых соплеменников, маленький Янкель довольно быстро начинает остро осознавать социальную несправедливость, в связи с чем как-то спросил свою мать:

«Почему это мы должны жить в таком подвале, который заливает водой, а дети хозяина (Абрама. – Ю.Ж. ) и его родственника кабатчика (Моисея. – Ю.Ж. ) живут наверху в хороших условиях». Мать отвечала: «Лучше жить бедным, но честным» [45] .

Но ее ответ его нисколько не удовлетворил, и он продолжал одолевать ее новыми вопросами:

«Почему к синагоге богатый еврей имеет право подъезжать на лошади в праздник, тогда как евреям это запрещено…» И на этот вопрос я от матери получал ответ: «Так как он приносит пожертвования, то ему это простительно». Я тогда тоже подумывал: «Великая штука, если бы у меня были деньги: не пожалел бы и с удовольствием дал другим». С тех пор подобные мысли меня не покидали (и я очень желал выхода из тяжелого материального положения» [46] .

Не позднее июля 1889 года Янкель Юровский уже самостоятельно поступает учеником в часовой магазин Пермана. И работая именно в этом магазине, располагавшемся на Почтамтской улице, он 5 июля 1891 года [47] становится свидетелем проезда через Томск 23-летнего Наследника Цесаревича Николая Александровича – будущего Императора Николая II.

В этих же воспоминаниях Я.М. Юровский писал:

«В 1891 г. Николай совершал мировое путешествие [48] . Он проезжал по Сибири и ехал в Томск. Все ждали и готовились к встрече наследника престола.

Я тогда учился часовому делу. Видя все приготовления, они меня захватили, хотя особенной тяги видеть наследника как будто не было. Ребята готовились влезать на крыши, чтобы видеть наследника. Я думал, что если увижу, никуда не лазая, то посмотрю, а если не увижу, так что же?

В назначенный день наследник Николай приехал.

Магазин, где я учился часовому делу, был на Почтамтской улице, на самой большой улице города, которая вела к губернскому (губернаторскому. – Ю.Ж. ) дому. Таким образом, я имел возможность наблюдать из окон и ворот дома, как проезжает процессия. Помню как сейчас, наследник с маленькими бакенами, красивый. Кругом много крестьян на лошадках, с мешками за плечами. Один крестьянин на худой лошаденке, мчавшийся за хорошими рысаками, на которых ехал наследник, с размаху ударился об угловой магазин Корнакова и расшибся вместе со своей лошадью. Наследника провожала свита, особенно гарцевал один грузин. Наследника в Томск, то есть последний перегон, вез один содержатель постоялого двора – еврей, который на тройке вороных и примчал наследника в город. Вызывало тогда немало разговоров, что наследник решился ехать на еврейских лошадях и еврей сам же управлял этой тройкой. Тогда же рассказывали, что наследник пробовал у этого еврея приготовленный еврейский пряник и другие кушанья.

Торжество было огромное. Все придавали огромное значение тому, что в момент проезда наследника погода стояла замечательная, что когда наследник выходил на балкон губернаторского дома, дождик только брызнул и уложил пыль, и день был превосходный. Везет же таким великим людям, как наследник. Таково было мое первое знакомство с царствующим домом и Николаем» [49] .

Проработав в Томске до сентября 1892 года, Янкель Юровский незадолго до закрытия навигации переезжает в Тюмень, где продолжает свою трудовую деятельность в аналогичной должности у разных лиц. Скорее всего вдали от неусыпного взора родителей и местной общины он именно в Тюмени впервые и знакомится с идеями социал-демократов, потому как в конце лета 1893-го или 1894 г. он приезжает в отпуск домой, затевает «диспут о царях» со своим отцом – человеком верующим и нрава крутого.

«Лет 15–16-ти, – продолжает Я.М. Юровский, – однажды в праздничный день, сидя за обедом, в нашей семье поднялся вопрос о царях. Отец был довольно строгий и не терпел возражений со стороны детей. Он восхвалял Николая Первого, что тот, дескать, дубинкой умел учить народ. Я не выдержал и вступил в спор, что ничего хорошего в Николае не было…

Отец не выдержал. Пустил в меня вилкой. Я ушел и целых два дня дома не был.

Вот так вот я познакомился с царствующим домом и с живыми и с покойниками…» [50]

Получив специальность часовщика, Янкель Юровский в мае 1895 года, то есть с началом открывшейся навигации, возвращается в родной Томск, где в течение двух лет работает подмастерьем по найму у разных лиц. Не заработав желаемых денег, он ударяется в революционную борьбу, выражавшуюся поначалу в выдвижении требования за фактическое проведение в жизнь 12-часового рабочего дня среди часовщиков. Таким образом, Я.М. Юровский именно в Томске (а не в 1905 г. в Екатеринодаре, как он впоследствии указывал в своих многочисленных автобиографиях) впервые вступает на путь революционной борьбы, влившись в ряды такой только что народившейся в России политической организации социал-демократического толка, как Всеобщий Еврейский Рабочий Союз («Бунд»), который с конца XIX в. начинает свое стремительное продвижение в глубь России.

В конце 1898 года несовершеннолетним юношей двадцати лет Янкель Хаимов Юровский предстает перед Томским Окружным Судом и в течение двух лет отбывает наказание за «непредумышленное убийство» в Томском Губернском Тюремном Замке [51] .

Выйдя на свободу в 1900 году, он покидает Томск и едет в Тобольск, где живут родственники жены его старшего брата Пейсаха (Петра), женатого на местной жительнице Гуревич. Пробыв в этом городе некоторое время, он перебирается в Каинск, где в то время живет его младший брат Эле-Мейеру (Илья). Проживая в Каинске, Янкель Юровский знакомится со своей будущей супругой – Маней Янкелевой, в которую он влюбился, что называется, с первого взгляда. Но предмет его страсти – замужняя женщина, имеющая к тому же малолетнюю дочь Ребекку. А вдобавок ко всему ее муж – известный в городе коммерсант Канигер отбывал в то время наказание за совершенное им преступление – растрату. Маня ответила взаимностью, но, несмотря на возникшее между молодыми людьми чувство, они не могли взять и вот так сразу начать свою новую семейную жизнь. Ибо их браку, в первую очередь, мешало главное – замужество Мани. К тому же и сама Маня долго не могла решиться на развод из-за своего довольно щекотливого положения: не жены и не вдовы. И тем не менее Янкель Юровский, пренебрегая, что называется, «мнением света», в конечном итоге склонил Маню к сожительству, что, конечно же, не могло не вызвать гнев и возмущение местной еврейской общины, с которой та была связана самыми тесными узами.

Не желая отступиться от своей возлюбленной и в то же время не зная, как ему поступить в данном случае, Я.Х. Юровский, как человек, далекий от веры своих предков, решает обратиться за советом к графу Л.Н. Толстому, которого выбирает в качестве своего судьи. В 1901 г. он пишет ему письмо, на которое получит ответ лишь в 1903 году [52] . Текст письма Я.Х. Юровского до сих пор не известен. Но из ответа на него графа Л.Н. Толстого можно понять, в чем, собственно, заключалась его суть. Так, в частности, он (будучи к тому времени уже отлученным от Церкви) писал:

«Милостивый государь Яков Михайлович!

Я думаю, что человек, вступивший в плотскую связь с женщиной, не может и не должен оставить ее, тем более когда есть или может быть ребенок. Думаю тоже, что во всех нравственных вопросах человек должен руководствоваться только тем, что он по совести, т. е. перед Богом, должен делать… И поэтому в Вашем деле советую Вам поступить так, как Вы поступили, если бы знали, что завтра должны умереть.