Григорий Щедрин - На борту С-56

• Название: На борту С-56
• Автор: Григорий Щедрин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Тактический фон объявили экипажу: светлое время суток, лодка находится недалеко от берегов противника. Идет зарядка батарей. Вахту несет одна боевая смена. Командир на мостике.

Все это было понято и исполнено. Личный состав ждет вводной, чтобы показать свое умение бороться за живучесть корабля. Собираюсь дать ее командиру через несколько минут, а сейчас уточняем отдельные детали с дивизионным механиком, закрывшись с ним в каюте.

На лодку, незаметно подкравшись к ней из-за облака, должны обрушить свой пушечно-пулеметный огонь три истребителя. В результате в шестом отсеке небольшая пробоина, а в боевой рубке от попавших туда через люк зажигательных пуль возник пожар.

Дав указание с объявлением аварийной тревоги поджечь имитационную дымовую шашку в рубке, дивизионный механик направляется в "аварийный" шестой отсек, а я на мостик.

Вводную давать не пришлось. Командир сам ее объявил. Едва я дошел до центрального поста, как услышал команду:

- Самолеты противника в воздухе! Срочное погружение!

Учение шло как по расписанию. Лодка погружалась. Сверху спрыгивали вахтенные сигнальщики. Из боевой рубки повалил дым. Запахло горелой тканью. Алексеев, захлопнув люк, крикнул:

- Внизу! Аварийная тревога! Пожар в боевой рубке!

Вскоре с кормы пришел доклад о "пробоине" в отсеке. Личный состав действовал умело. Пожар был потушен, а "пробоина" заделана. Одно для меня оставалось загадкой - откуда командир узнал условия задачи?

Начал грешить на писаря - наверное, не устоял и кому-то из офицеров лодки показал план. Проверка делалась мною внезапно, по программе, неизвестной команде. Мне не понравилось, что командир знает вводную.

Когда Алексеев спустился с, боевой рубки, спрашиваю у него:

- Командир, от кого вы вводную получили о самолетах?

- Какую вводную, товарищ командир дивизиона? Нас обстреляли два "фокке-вульфа". Меня легко ранили. В рубке комплект флагов сожгли.

Действительно, вижу, у него на лице кровь, а новая канадка в нескольких местах разорвана. После отбоя тревоги всплыли, поднялись на мостик.

- Рассказывайте, командир, где стояли, что видели?

- Стоял у тумбы перископа, по правому борту. Самолеты шли с выключенными моторами и появились из-за облака. Обстрел начали внезапно. Приказал: "Всем вниз!" и "срочное погружение!". Спускаясь в люк, в боевой рубке увидел дым и языки пламени - объявил аварийную тревогу. Остальное вам известно.

Да, совпадение с моей вводной полное - вплоть до пожара в рубке. Сверх программы изуродовали перископную тумбу. Когда командир стал на место, где он находился во время обстрела, у меня мороз по коже пробежал. Двадцать восемь осколков угодили в тумбу. Один ранил в голову да три порвали канадку. Дешево отделался. Могло быть хуже. Задачу повторять не стал. Принял ее с оценкой "отлично".

Рассказ Михаила Петровича напомнил капитану 3-го ранга Макаренко о встречах с фашистскими самолетами других наших лодок, и с одним эпизодом он знакомит нас.

- То, о чем я расскажу, - начал он, - произошло на корабле Шуйского летом 1942 года. Многие товарищи слышали это в свое время от него самого и пусть меня извинят за повторение.

Стоял полярный день. Лодка отошла от вражеского побережья, чтобы зарядить аккумуляторные батареи. Самолеты противника непрерывно этому мешали. То и дело приходилось уходить под воду, уклоняясь от бомбежки. Особенно досаждали "Арадо". У немцев они выполняли задачи противолодочной авиации и почти непрерывно патрулировали над морем. Аэроплан противнейший. По скорости законченный небесный тихоход. Правда, он обгонял наш "ПО-2", но сильно отставал от "МБР-2". На большие высоты не забирался. Имел на вооружении глубинные бомбы и подводникам доставлял большие неприятности.

Летал он на малых высотах, и сигнальщики обычно обнаруживали его тогда, когда он оказывался очень близко от корабля. Тем более, в этот день небо было в облаках и за каждым из них приходилось следить, чтобы не просмотреть маскирующихся пикировщиков.

"Щуку" сегодня трижды отбомбили назойливые "Арадо", и командир имел все основания считать их своим главным врагом. Увидев, что сигнальщики по-прежнему, задирая голову, просматривают каждую тучку, даже рассердился:

- Ниже у горизонта смотреть нужно! "Арадо" летают низко. Вверх все время смотреть будете, прозеваете, погрузиться не успеем!

Внушение подействовало. Дважды немецкие тихоходы были обнаружены на довольно большом расстоянии, и лодка, уходя от них, благополучно погружалась. Но долго под водой задерживаться не могли - нужно было пополнить запасы электроэнергии.

Вахтенный офицер и оба сигнальщика внимательно вглядываются в горизонт. Кто в бинокль, а кто на манер русских богатырей из-под руки, изогнутой козырьком. Памятуя о низком полете "Арадо", в зенит смотрят редко.

- Разрешите выйти наверх, отбросы вылить!

- Выходите!

В этом "выходите" чувствовалось: "Отстаньте, не видите, люди важным делом заняты. До отбросов ли нам сейчас?"

В шахте люка показалось сначала ведро с неопределенной жидкостью, а затем добродушная, улыбающаяся физиономия рабочего по камбузу. Наверное, ему впервые за поход удалось вдохнуть чистый морской воздух и увидеть дневной свет. Продолжая довольно щуриться, он поставил ведро на настил и быстро поднялся на мостик. Привычка не задерживаться в люке взяла верх над желанием полюбоваться небом. Наклонившись, чтобы взять ведро, он вдруг на поверхности жидкости увидел отраженный в ведре небосвод и два "Ю-88". Самолеты круто пикировали на лодку из-за облаков. Взглянув вверх, матрос убедился, что "зеркало" его не обмануло.

- Товарищ вахтенный офицер, над нами пикировщики!

Чтобы убедиться в справедливости доклада, много времени не потребовалось.

- Все вниз! Срочное погружение!

Едва захлопнулась за спустившимися людьми крышка люка, как по мостику забарабанили пули. К счастью, все обошлось благополучно. Утопили только ведро, из которого не успели вылить соляр и помои. Но виновнику этой потери рабочему по камбузу - Шуйский объявил благодарность.

Давая разрешение заступить на вахту новому офицеру, командир сказал:

- Выставьте добавочного наблюдателя на мостике, следить в зените за всеми тучками!

Разговорился и обычно молчаливый командир подводной лодки Василий Тураев. Он рассказал об одной своей совершенно исключительной атаке.

- Дело происходило в полярную ночь,- начал он. - Занимались мы ночным поиском у побережья противника. Что это за удовольствие, каждому из нас известно. Но в эти сутки все шло спокойно. Северное сияние нас не беспокоило, корабли противолодочной обороны не встречались. Я находился внизу, когда с мостика поступил доклад:

- Конвой противника в видимости. Командиру - просьба наверх!

Вскоре в ночной темноте начинаю различать караван немецких судов. Состоял он из кораблей охранения и трех транспортов. Разворачиваюсь на носовые аппараты, избирая целью средний по расположению в конвое пароход. Расчет у меня был самый элементарный: если скорость цели окажется меньше принятой мною, торпеда попадет в головной транспорт, больше принятой-в концевой, а если совпадает - в средний.

Дистанция до цели небольшая. Охранение прорвал удачно. Лодка циркулирует, а ночной прицел, как нарочно, "заело". Торпедные аппараты давно приготовлены к выстрелу, и уже дана команда "Товсь".

Прицел удалось исправить и правильно установить только к концу циркуляции. Стрелять окончательно решаю по среднему.

Подаю команду торпедистам: "Аппараты!". А сам приник к прицелу, жду прихода цели на нить визира. Как и каждый из нас в такие минуты, волнуюсь. Мне даже показалось, что толчки от выхода торпед почувствовал. "Нет, - думаю, так не пойдет. Нужно взять себя в руки". Продолжаю следить за прицелом. Давно прошел головной транспорт, вот-вот на подходе средний. Набираю в легкие воздуха, готовлюсь крикнуть:

"Пли!". Вдруг вспыхивает пламя первого, затем второго взрыва. Головной транспорт разламывается и начинает быстро тонуть. Что такое? В чем дело? Недоумеваю. Может, конвой сошел с фарватера и наскочил на мину? Доклад из центрального поста разрешил все мои сомнения:

- На мостике! Из первого доложили - торпеды вышли!

Видимо, у торпедистов нервы были напряжены больше, чем у меня. Команду "Аппараты!" они приняли за "Пли!".

Атака была обречена на провал, и все-таки торпеды нашли свою цель. Вот когда я порадовался, что избрал мишенью средний транспорт. При другом варианте, вероятно, не потопить бы нам в этом походе фашистский пароход. Вот и утверждай сейчас, что случайностей не бывает...

- Почему же не бывает? Говорят, при бомбежке [208 Ленинграда в зоосаде прямое попадание авиабомбой в слона было. Вероятность этого события математически гораздо меньшая, чем вероятность попадания в соседний транспорт конвоя во время ночной торпедной атаки.

- Для меня лично наибольшая вероятность была получить за эту атаку взыскание. Но я его не получил. А вот минеру пришлось сделать серьезное внушение, несмотря на поговорку "Победителей не судят".