Генри Хаггард - Элисса

• Название: Элисса
• Автор: Генри Хаггард
• Издательство: Советский спорт
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: ISBN 5-85009-367-2

Есть в Африке развалины, которые называются Зимбое, или Зимбабве. По предположению ученых, здесь некогда находился процветающий финикийский город. Эта гипотеза и легла в основу увлекательнейшего исторического повествования Г.Р. Хаггарда «Элисса, или Гибель Зимбое». Много, казалось бы, непреодолимых преград разделяют принца Азиэля, внука царя Соломона, и верховную жрицу Баалтис Элиссу. И все же, после калейдоскопически сменяющих друг друга событий, они соединяются чтобы тут же разлучиться, уже навсегда: Элисса жертвует собой ради спасения возлюбленного.

В сборник вошла также повесть «Месть Майвы» из цикла романов и повестей об охотнике Аллане Квотермейне, герое «Копей царя Соломона».

Обе повести впервые переводятся на русский язык.

---

— Эвери, сколько лет вас держали в плену?

— Шесть лет с небольшим, Квотермейн. В последнее время я потерял счет дням. Со мной был майор Олди, еще три джентльмена и сорок носильщиков. Этот дьявол Вамбе устроил засаду и перебил почти всех, чтобы добыть оружие. Оно не принесло ему большой пользы, потому что эти идиоты расстреляли все патроны за месяц или два. Однако сами ружья в хорошем состоянии и висят там, в хижине. Меня они не убили, потому что перед нападением на наш отряд один из них видел, как я чинил ружье, — для того они меня здесь и держали. Дважды я пытался бежать, но оба раза меня ловили. В последний раз Вамбе чуть не запорол меня до смерти — у меня до сих пор вся спина в шрамах. Я бы наверняка умер, если бы не Майва: она тайком меня выхаживала. Проклятый львиный капкан он тоже взял у нас, и, думаю, замучил в нем до смерти человек сто или двести. Это было его любимым развлечением: он обычно каждый день приходил, садился и наблюдал за жертвой, пока человек не умирал. Иногда он давал им воду и еду, чтобы продлить мучения, и обещал, что выпустит из капкана, если они доживут до определенного дня. Но он никогда никого не отпускал, они все там погибали, и я могу показать вам их кости вон там, за скалой.

— Дьявол, — стиснув зубы произнес я. — Жаль, что я вмешался. Пусть его постигла бы та же участь.

— Все-таки ему тоже немного досталось, — ответил Эвери. — Как я рад, что ему тоже досталось. Это справедливое возмездие, теперь он отправился в ад, и, надеюсь, там для него приготовлен капкан получше. Черт побери, я и сам бы с удовольствием зарядил его для этого негодяя!

Он говорил и говорил, а я сидел и слушал, поражаясь, как ему удалось сохранить рассудок за все эти годы. Правда, его английский правильным назвать было трудно: он говорил очень медленно, как будто во рту была каша, и часто вставлял туземные слова, потому что родные стерлись у него из памяти.

Вскоре пришел Нала и сообщил нам, что еда готова. Мы поели с огромным удовольствием, а потом устроили совет. У матуку погибла почти тысяча солдат, но, по крайней мере, еще две тысячи скрывались в лесу и в горах, и все они, не говоря уже о солдатах из отдаленных краалей, были весьма опасны. Надо было решить, что с ними делать — преследовать или оставить в покое. Одни советники предлагали одно, другие — другое, я ждал, пока не выскажутся все. Когда очередь дошла до меня, я встал и торжественно объявил, что Нале суждено вписать новую страницу в книгу великого царя зулусов Чаки — следует не уничтожать побежденное племя, а объединить его со своим. Среди наших пленников было много женщин. Пусть они, предложил я, пойдут туда, где прячутся солдаты, и передадут им наше предложение. Если мужчины вернутся, сложат оружие и провозгласят Налу царем, он пощадит и их самих, и их селение и скот. В качестве военной добычи бутиана возьмут только скот Вамбе. Далее, поскольку Вамбе не оставил после себя детей, вождем матуку должна стать его жена Майва. Если к утру матуку не примут наше предложение, мы будем считать, что они намерены продолжать войну. Тогда их селение будет сожжено, скот угнан, а сами они убиты.

Этот совет был признан мудрым, и Нала ему последовал. Женщины отправились разыскивать мужей, и по их лицам я видел, что они совершенно не ожидали подобного обращения и были уверены в успехе. Тем не менее мы весь день готовились к возможным сюрпризам. Для раненых и с той и с другой стороны мы устроили что-то вроде походного лазарета и постарались сделать для них все, что было в наших силах. В тот вечер Эвери выкурил первую трубку табаку за шесть лет. Бедняга! Он чуть не плакал от радости. Ночь прошла спокойно, а на утро мы увидели результаты принятого решения: в крааль вернулись женщины, дети и несколько мужчин и начали занимать свои дома. Конечно, было довольно трудно удержать наших солдат от грабежей и всего того, что дикари, как, впрочем, и белые, обычно совершают по отношению к побежденным. Но когда Нала приказал убить одного из своих соплеменников, который, несмотря на приказ, обидел женщину, это стало суровым предупреждением для остальных, хотя некоторое недовольство среди солдат и возникло.

На следующее утро в деревню стали собираться старейшины и остатки войска Вамбе, и около полудня перед нами предстала депутация без оружия. Матуку побеждены, признали они, Вамбе умер, и теперь они хотят выслушать большого льва, который проглотил их племя, и хитрого белого человека, Шакала, заманившего их в ловушку, и Майву, Повелительницу Войны, которая вела сражение и решила судьбу битвы.

Мы повторили им свои условия, и тотчас поднялся один из старейшин. Он сказал, что от имени народа принимает иго, которое налагает на них победитель, принимает с радостью, потому что даже женщина не сможет править ими хуже, чем Вамбе. Более того, они хорошо знают Майву, Повелительницу Войны, и не боятся ее, хотя она колдунья и страшна в бою.

Тут Нала спросил дочь, согласна ли она стать предводительницей племени под его началом.

Майва, которая не проронила ни слова с тех пор, как свершилось возмездие, ответила, что согласна, что с теми, кто станет служить ей верой и правдой, она будет добра и справедлива, но упрямцев и мятежников будет беспощадно карать железной рукой. Судя по ее характеру, это было очень похоже на правду.

Старейшина ответил, что она хорошо сказала, что матуку согласны на наши условия, и на этом торжественная церемония закончилась.

Следующий день мы провели в сборах. Я главным образом руководил выкапыванием бивней, и с величайшим удовольствием, должен вам заметить. Всего их там было около пяти сотен. Я расспросил о них Эвери, и он сказал, что ограда стоит на этом месте очень давно, и никто точно не знает, кто ее построил и откуда взялись бивни. Однако к ним всегда относились с каким-то суеверным страхом, и поэтому ни один вождь не рискнул продать это огромное количество слоновой кости. Мы с Эвери хорошенько осмотрели бивни и обнаружили, что, несмотря на почтенный возраст, они прекрасно сохранились, и испорченной слоновой кости среди них почти не попадалось. Сначала у меня были опасения, что Нала не захочет расстаться с таким сокровищем, хотя я и исполнил все, что обещал. Но я ошибался. Стоило мне только завести об этом разговор, он сказал просто: «Бери их, Макумазан. Бери — ты их заслужил». Говоря по правде, я и сам считал, что действительно заслужил подобную награду. Мы нагрузили слоновой костью несколько сотен носильщиков-матуку, предоставленных в наше распоряжение, и на следующий день отправились в путь.

Перед этим я попрощался с Майвой, которую мы оставляли под охраной трехсот воинов, чтобы она могла навести порядок в стране. Королевским жестом она протянула мне руку для поцелуя и сказала:

— Макумазан, ты храбрый человек, ты был мне верным другом в тяжелую минуту. Если когда-нибудь тебе понадобится помощь или крыша над головой, помни: Майва не забывает ни врагов, ни друзей. Все, что у меня есть — твое!

Я поблагодарил ее от всего сердца. Майва, действительно, была необыкновенная женщина. Год или два спустя я узнал, что ее отец Нала умер, и она стала во главе обоих племен, которыми правила справедливо и твердо.

Смею вас заверить, мы поднимались в горы с совершенно иными чувствами, чем когда несколько дней назад спускались к столице Вамбе. И если я был благодарен судьбе за столь счастливый исход, то вы можете себе представить, что испытывал Эвери. Когда мы добрались до перевала, он, невзирая на присутствие носильщиков и солдат, упал на колени и, обливаясь слезами радости, принялся благодарить Всевышнего за свое спасение. Конечно, не следует забывать, что нервы у него были слишком расстроены, но теперь, когда борода его была подстрижена, тело прикрыто одеждой, а в сердце поселилась надежда, внешне он мало походил на того бедолагу, которого мы спасли от мучительной смерти.

С Налой мы расстались на горном перевале. Нам с Эвери предстояло спуститься к реке, откуда я пришел несколько недель назад, а вождь направлялся в свой крааль по ту сторону гор. Он дал нам еще сто пятьдесят человек, приказал им сопровождать нас шесть дней и поддерживать порядок среди магуку, а потом возвращаться домой. Я знал, что через шесть дней мы будем там, где сможем нанять других носильщиков и оттуда легко переправим слоновую кость в бухту Делагоа.

— И вы удачно ее доставили? — спросил я.

— К несчастью, нет, — ответил Квотермейн. — Около трети груза мы потеряли: река неожиданно разлилась, как раз в то время, когда мы переправлялись через нее, и многие носильщики бросили бивни, спасая свою жизнь. У нас не было возможности поднять слоновую кость со дна, и я, конечно, был очень, очень расстроен. Но и то, что осталось, мы продали чуть ли не за семь тысяч фунтов — совсем не плохо. Все деньги я брать себе не стал, а уговорил Эвери взять половину. Бедняга, он заслужил их, как никто другой. На эти деньги он завел магазин в старой колонии и теперь процветает.