Андрей Фролов - Волчьи тропы

• Название: Волчьи тропы
• Автор: Андрей Фролов
• Жанр: Постапокалипсис
• Год: 2006
• ISBN: 5-93556-711-3

Раумсдаль — это не только мечи, вера в древних Богов и заклятые пули, это надежное плечо друга в битве, самостоятельный выбор своей судьбы, бесконечная дорога под кругом Мидгарда. Эта сага не только вымысел скальда…

Когда-то его звали Михаил Жаров и он был механиком «Убежища-45». Отныне он называет себя Ивальдом, сыном Орма Змееныша. Теперь он дверг-кузнец из Волчьей Крепости, хирдман конунга Торбранда. Долгий путь предстоит пройти бывшему подземнику, чтобы понять странных северян. Путь военных походов, пролитой братской крови, героических схваток… Спор о хозяевах Сибири вспыхивает с новым, невиданным ранее ожесточением.

---

— Это драккар, — голос Харальда долетал от входа, дробясь на металлическое эхо, — построенный первыми из нас, еще до Третьей войны. Имя его из живущих сегодня не помнит никто. Говорят, на нем предки ходили по Оби и Обскому морю, а с началом переселения спрятали, чтобы потом привезти сюда. Вот, видишь, привезли…

Михаил не ответил, просто обошел дракку кругом, жадно впитывая глазами увиденное, и повернулся к заставленным стеклянными шкафами стенам. Старые шлемы, мечи, одежда какая-то, книги на специальных подставках, листы бумаги, закатанные в пластик, амулеты, украшения, был даже старинный, прожженный и грязный спальный мешок, заботливо выставленный в отдельном стенде. «Каждая вещь имеет что рассказать, — подумал Миха, — это место, где живут духи наших… их предков».

— Вот этот меч, — словно услышав мысли дверга, сказал Харальд, рукой указывая на висящий за стеклом старинный меч, очень похожий на тот, что был у него самого на боку, — настоящий каролингский клинок из музея археологии Новосибирска, девятый век. Ценная вещь, в таком отличном состоянии очень редкая в мире. Как он попал в Сибирь в конце двадцатого века — вообще непонятно, а нам достался во время войны.

— Так вроде бы музей эвакуировали под столицу? — Миха наморщил лоб, вспоминая.

— А они его забыли, — без тени улыбки ответил северянин. — А это вот оружие, которым дрались наши предки… наши сибирские предки. — Кузнец проследил жест, приближаясь к оружейному шкафу.

Тускло-желтые, крашенные серебристой краской клинки были установлены на корявеньких и слабо обработанных кованых рукоятях.

— Это стеклотекстолит. Плотность, вес, баланс и параметры — как у любого настоящего меча, но убить нельзя. В их времена было непросто работать банкиром и хлестаться на железном оружии…

«Банкиры, психологи, инженеры…»

— Слушай, — неожиданно спросил дверг, оборачиваясь к северянину, — ну, ладно, родился ты тут, имя тебе сразу дали скандинавское. А другие, что приходят, у них-то, как и у меня, наверное, имена нормальные, русские были? — Харальд пожал плечами, улыбнулся, кивнул. — Как вот, например, Орма звали до того, как он к вам?…

— Саня, по-моему…

Миха лишь покачал головой и одними губами выругался, тяжело вздохнул, прикрыл глаза: «Нереальность в нереальном… Дурдом».

12

Наверное, нет подземелья, в котором бы потомственный подземник заблудился, ну или хотя бы примерно не знал, в какую сторону идти. Проходя по уже изученным ранее коридорам вслед за долговязой фигурой викинга, Миха внимательно косил глазами по сторонам, понимая, что уже почти знает внутренний план Ульвборга.

— Иди к длинному дому. — Харальд остановился на развилке проходов. — Встанешь у порога, пока не пригласят к столу, если вообще пригласят. А мне еще вниз заскочить нужно.

В глазах воина мерцали лукавые искорки, как будто он действительно знал, о чем сейчас думает дверг. Михаил кивнул, и северянин без промедления исчез, оставив на память только эхо тяжелых шагов. Осматривая обшитые жестяными листами стены, кузнец лишь через некоторое время, когда уже стихло и эхо, сообразил, что остался один. И ни охраны, ни проводника… Они что, эти северяне, действительно полагали, что из борга вот так вот просто не выбраться? Или проверяли? Очередной тест, после которого он займет определенное ему место в картине мира этих людей. Кузнец прислонился к прохладной стене, поднимая глаза к ровному серому потолку.

«Не этого ли ты хотел, Миша? — поинтересовался внутренний голос, гнусаво посмеиваясь. — Жизни вне осточертевших стен Убежища, когда ты в состоянии сам наладить собственную судьбу, вырвавшись из привычных нудных канонов, что навязывают тебе уставы и предписания? Жизни с арбалетом или самострелом в руках, когда ты не только строишь сам себя, но хватаешь будущее за глотку сильной рукой и прижимаешь к стене, заставляя быть по-твоему».

Миха вспомнил, как еще в детстве хотел сбежать из дома с Миссией, но Братья, посмеиваясь на своем иностранном языке, все-таки вскрыли ящик и доставили малолетнюю находку представителю Убежища… «Хотя, с другой стороны, а тут что, канонов или предписаний нет? Странные люди, эти северяне». Миха незаметно для себя покачал головой, а тишина коридора наполнилась его тяжелым вздохом.

Вывернули наизнанку всю его жизнь, перечеркнув прошлое огромным жирным крестом, и приглашают к столу.

«Будет у тебя, Мишка, — не унимался голос, — и кожаная потертая броня, и карабин, и, может, даже меч. Будешь матерым и видавшим виды волчарой, перед которым отродья просто бегут прочь…»

Миха усмехнулся криво и горестно. Уснуть бы сейчас да проснуться свеженьким, забывшим все, отряхнувшимся от грязи. Но ведь проклятая кровь не даст…

И тогда Миха, сам того еще не до конца осознавая, принял одно из первых решений, рассуждая и мысля как настоящий раум. Он решил пойти в длинный дом, добиться, чтобы его посадили со всеми за стол, и, если позволят эти… как их?… Норны!., и, если позволят Норны, жесточайше напиться.

Ноги, запомнившие расположение комнат, сами понесли дверга в нужную сторону.

У дверей в зал, где был построен длинный дом, он встретил Бьёрна, Хлёдвига и еще одного викинга, имени которого не знал. Словно не заметив дверга, раумы прошли в двери, переговариваясь и негромко посмеиваясь о своем. Кузнец пропустил их, осмотрел пустынный коридор и вошел следом. Приблизился к деревянному дому, в котором уже скрылись викинги, еще раз внимательно обвел глазами всю огромную залу, куполообразный потолок, пристройки, массивное бетонное основание и на этот раз заметил то, что скрылось от его взгляда в момент первого посещения. Например, едва заметные коробочки камер наблюдения под вентиляционными люками или датчики движения, тоненькие красные лучики, направленные на дверь башни. Усмехнувшись под нос, кузнец толкнул тяжелую дощатую дверь и ступил на высокий порог, вдыхая запах похлебки и жареной рыбы.

Дом встретил шумом, неторопливым говором и тихим бренчанием гитары, струны которой лениво пощипывал в своей клети Сигурд. Конунг и ярлы — на своих местах, а вот доброй половины остальных воинов еще не было видно. На полу, у самого края правого стола, стояли два огромных кованых котла, от которых так и валил ароматный дым. Северяне еще не сидели за столами — валялись на спальных лавках, что-то шили, точили, болтали или двигали по клетчатым доскам резные фигурки. Миха обратил внимание, что сигарет в доме не курят — только трубочки. Сделав несколько шагов вперед, кузнец замер в ожидании.

«Ну, может быть, тишина наступит, — подумал он, — как в старых вестернах, когда в салун входили краснокожий или негр, или кто головой кивнет, заметив коротышку». Но иллюзии лопнули, подобно мыльному пузырю. Михаил стоял посреди дома, словно был сделан из чистейшего, прозрачного хрусталя. Ни на секунду не утих говор, конунг не оторвался от оживленной беседы с Рёриком, а гитара продолжала так же тихонечко плакать. «Хорошо, что Харальд предупредил, — подумал кузнец, — а то бы уселся сейчас на свободное место, а проснулся уже без головы…»

Постепенно собираясь к назначенному часу, в дом подходили и остальные северяне. Прошел Харальд, миновав кузнеца, как незнакомого, следом Орм и Хельги, чуть позже Герд. Входили, приветливо кивая и здороваясь, махали руками друзьям и пробирались на свои места, обходя кузнеца, будто не живое существо стояло, а… нагажено, что ли…

Подземник терпеливо ожидал, стиснув зубы и не сводя глаз с конунга, но Торбранд уже несколько раз осматривался, скользя ясным взглядом прямо сквозь Михаила, и, как ни в чем не бывало, возвращался к беседе. Даже двое прислужников трэлей — неприметных сереньких фигур — и то не повернулись к нему из своего угла.

Через четверть часа в доме за столами сидели все, кого Миха видел тут вчера. Расселись, погомонили и по незаметному знаку конунга начали раскладывать по тарелкам еду, передавая пустые миски по кругу. Пошумели, ругаясь, где чья ложка, и через минуту этими же ложками застучали, аппетитно причмокивая и шумно нахваливая варево своих тёток. Михаил, в чьем животе неожиданно проснулся голод, вспомнил, как давно в последний раз он вообще ел. Постоял, глотая слюну, но с места сдвинуться не посмел. Только еще сильнее стиснул зубы и сосредоточился, стараясь не прислушиваться, как бряцают тарелки.

Через несколько минут пытка поутихла — северяне взялись за расставленные посреди столов многочисленные пузатые бочонки, а многие отодвинули прочь пустые миски. Кое-кто, конечно, вроде Бьёрна или Атли, потребовал добавки, но в основном пожирательная лихорадка кончилась. Более не в силах терпеть запах еды, стоящей на полу прямо в трех шагах от него, Миха поднял полные страдания глаза на Торбранда. И наткнулся на взгляд — прямой, внимательный, испытывающий.