Юлия Горишняя - Слепой боец

• Название: Слепой боец
• Автор: Юлия Горишняя
• Издательство: М.:АСТ, СПб.:Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0121-3, 5-15-000193-7

В холодных северных морях, где скрыты туманом таинственные острова, где в глубине фьордов прячутся корабли морских разбойников, странствуют герои этого романа. Им приходится испытать все — любовь и предательство, радость и боль, они проходят через междоусобную войну и гнев тех, кто владеет тайнами древней магии... Лишь бесконечная верность себе, несгибаемая сила духа и преданность друзьям и любимым спасают их в бушующих океанских просторах...

---

— Ну что, волк? — сказал Гэвин. — Что ты об этом думаешь?.. Что это с нами было?

Волк не знал, что и думать; он пошевелил носом и фыркнул. Все в костре ему нравилось, кроме дыма.

— Что ты об этом думаешь? — повторил Гэвин. — Может быть, он и вправду когда-то был человеком? Если он хотел, чтоб я убил его…

Но волк ничего не знал об этих человечьих делах. Ведь он был всего лишь волком и никогда не задумывался о жизни и смерти, и о силах, играющих ими. Он вздохнул и положил морду на лапы. Здесь он ничем не мог Гэвину помочь.

Когда совсем рассвело, они отправились дальше. Но, оглянувшись перед тем, как уйти из этой долины, Гэвин увидел вдали нечто, что заставило его нахмуриться: какое-то движение в неподвижности долины, несколько серых пятен на снегу, собравшихся вокруг места, где был его костер.

— Что же это ты, волк? — сказал Гэвин. — Как это ты их не заметил?

Волк чуть смущенно повел мордой. Он тоже не знал, как это он не заметил их.

Гэвин не понимал, что это там такое, и не имел желания возвращаться, чтобы выяснить. Места здесь были незнакомые ему и безжизненные, даже лес на горных склонах казался вымершим, и Гэвин торопился уйти отсюда поскорей.

Они шли весь день, и вокруг был белый снег, горы, как волны, и на небе, уже очистившемся от облаков, совсем низко стояло маленькое, не греющее солнце. Ближе к вечеру Гэвин увидел опять что-то движущееся в пустыне за собой, теперь уже ближе, и, разглядев, что это, Гэвин поднял угрожающе копье, а потом всмотрелся получше и захохотал — и вправду очень уж смешно выглядели эти гигантские каменные жабы, неуклюже ковыляющие, проваливаясь в глубоком снегу, шесть жаб, растянувшихся недлинной цепочкой. Они ползли по его следам с тупым и равнодушным упорством, но Гэвин успел уже забыть, что чувствовал он при виде их в том ущелье, и теперь ему казалось, будто сломавшаяся стрела ему почудилась, а лопнувшая тетива на его луке была лишь случайностью, наваждение же, испытанное им тогда, — кошмар измученного усталостью тела и рассудка. Он помнил только, с какою легкостью пробило такую же тварь его копье, и чувствовал себя в абсолютной безопасности. Он смеялся.

— Эй вы, скороходы! — крикнул он. — Куда это вы собрались? Не слишком ли дальняя дорога для таких коротких лапок?

Твари остановились — замерли, и ничто не шевелилось в них, даже горло, которое у настоящих жаб раздувалось бы от дыхания, — воистину словно каменные изваяния жаб. И глаза их тоже не шевелились, глядя на Гэвина.

— Ну, ползите, ползите! — продолжал он. — Может, и найдете себе какое-нибудь болото! А ко мне не смейте приближаться, не желаю я видеть рядом с собой такие мерзкие морды! Ясно? — И он словно замахнулся копьем.

Гэвин не боялся их больше, этих призраков, — от них не тянулись, как он это только сейчас заметил, тени на снегу, а значит, они не были ни плотью, ни даже камнем, — всего лишь призраками; они были ему просто противны, только и всего.

На следующий день Гэвин с волком пришли уже в такие места, где была дичь, непуганая, точно о человеке никогда не слыхала, и было ее столько, что две куропатки тут же вылетели у волка из-под лап; тот мигом задушил их, одну сожрал сразу, но вторую Гэвин успел отобрать; и волк только зарычал на него, да и то не слишком. И не ушел, даже когда дичи стало совсем много. Утолив первый голод, они стали охотиться уже рассудительней — по-человечьему. Обычно волк был загонщиком, потому что он мог двигаться быстрее, чем Гэвин без лыж. И все это время жабы-призраки ползли за ними следом.

Морозные ночи и короткие дни, горы, лес, снег, тусклое солнце в пустынном небе, охота, еда, сон, и опять охота, и опять еда, и шесть каменных жаб впридачу. Время от времени Гэвин оборачивался к ним, угрожая копьем, когда ему казалось, что они приблизились уж чересчур, и всякий раз это расстояние становилось меньше и меньше; в конце концов Гэвину надоело их отгонять; он уже не обращал на них внимания. Ему не нравилось безлюдье вокруг, потому что надо же было когда-нибудь добраться до людского жилья, и Гэвин начал уже думать о том, как он теперь попадет домой, и что, если это совсем не тот остров, где он живет, мало ли куда можно выйти, если бродишь не по земле, а под землей. Он старался уже поменьше времени тратить на охоту и больше проходить за день; серые призраки, шедшие за ним, стали отставать, но на привале всегда догоняли Гэвина, и однажды, когда они опять окружили его костер, одна из жаб сказала:

— Ты мешаешь нам охотиться на вас, человек. Ты идешь слишком быстро.

— Охотиться! — Гэвину показалось это смешным.

— А нам нужно охотиться на кого-нибудь, — сказала другая жаба.

— Ты ведь убил стража ворот, и нам нужен кто-то еще, — сказала третья.

— Я вам не страж ворот, — сказал Гэвин.

— Конечно, нет, — захихикала четвертая. И остальные захихикали тоже — прямо деревенские кумушки, сплетничающие на солнцепеке.

— Конечно, ты не он, — сказала пятая.

— Ты живой, а он был — нет, — сказала шестая.

— И этот, другой, тоже живой, — сказала первая.

— Повелитель Царства Мертвых приставил нас к нему, — сказала вторая.

— Повелитель выпустил нас из пустоты за Пределом, — сказала третья. — Он тогда еще занимался такими вещами.

— Повелитель ведь был колдуном когда-то. Когда был человеком, — сказала четвертая.

— Он совершил сделку, потому что хотел могущества для своих опытов, — опять захихикала пятая. — Он тогда хотел все знать.

— Все, даже то, что знать нельзя, — сказала шестая. — И он открыл дверь в Пустоту, чтоб узнать, сможет он это или нет.

— Открыл и выпустил нас, — сказала первая.

— Он не знал, куда нас деть, вот и пристроил к стражу ворот, чтобы мы сторожили с ним вместе, — сказала вторая.

— Он, должно быть, уже давно забыл о нас, — сказала третья.

— Повелитель ведь теперь не открывает никаких дверей, — сказала четвертая. — Ему это уже неинтересно.

— А ты отправил стража на подземные равнины и освободил нас от заклятия, — сказала пятая.

— Теперь мы можем идти куда угодно, — сказала шестая.

— И охотиться на кого угодно, — сказала первая.

— Но из всех, на кого можно охотиться, там были только вы двое, — сказала вторая.

— Ты и этот, серый, который с тобой, — сказала третья.

— И мы пошли за вами, — сказала четвертая.

— Только ты идешь слишком быстро, — сказала пятая. — Вы должны идти помедленнее, чтобы мы могли поспевать.

— Потому что нам нужно охотиться на кого-нибудь, — сказала шестая.

Казалось, они вот-вот начнут все сначала. И Гэвин рявкнул:

— Заткнитесь все!

Ему больше не казалось, что это смешно.

— Конечно, мы можем заткнуться, — сказала шестая жаба.

— Конечно, мы можем, — сказала первая.

— Прежде мы не были такими разговорчивыми, — сказала вторая.

— Это оттого, что мы охотимся на тебя, — сказала третья. — Ты-то ведь любишь поговорить.

— Заткнитесь! — повторил Гэвин, и тогда они замолчали.

И опять дни и ночи; дни и ночи; и снова ночи, и снова дни, ночевки в снегу, жабы, ползущие следом. Гэвин больше не прогонял их. Ему было уже безразлично, здесь они или нет, и он даже не удивился, когда однажды жабы вдруг остановились.

— Прощай, — сказала одна из них.

— Прощай, — повторила другая.

— Это была хорошая охота, — сказала третья и облизнулась алым языком.

Гэвину было все равно, и он не задумался даже о том, что алого, яркого языка и клыков, блеснувших в ее длинной хищной пасти, не может быть у жабы.

— Это была хорошая охота, — повторила четвертая. — А теперь мы можем охотиться на кого-нибудь другого.

— Вы хорошо нас кормили, — сказала пятая.

А шестая сказала:

— Прощай.

Но Гэвин только тупо посмотрел на них. Ему некогда было останавливаться и думать об этом. Он должен был идти. Они с волком ушли, и жабы остались позади, в снегу.

Человеческое жилье было уже близко. Дичи стало меньше, оттого что она здесь была повыбита человеком, и несколько раз Гэвин замечал в лесу следы порубки, а потом — ловушки, поставленные точно так, как ставили в его краях, и можно было бы подождать возле этих ловушек, когда придет охотник, настороживший их, но Гэвин не мог ждать. Что-то гнало его вперед, вперед, дальше, туда, где шевелились, ходили, жили люди, он чувствовал, где это, как вода чувствует прилив. Он подобрался уже близко к людскому жилью, и первым человеком, на которого он наткнулся, была женщина с полной корзиной шишек — обычная женщина, дебелая и румяная от мороза, одетая, как жена простого дружинника. Увидев. Гэвина, она закричала и, потеряв свою корзину, бросилась бежать, два раза падала в снег, подымалась и, не оборачиваясь, бежала дальше. «Дура баба, волка никогда не видела», — подумал равнодушно Гэвин.

Рядом с ним хрустнули ветки. Волк выбирался, догоняя его, из зарослей густого ельника. Гэвин повернулся и смотрел, как тот лезет, проваливаясь в снег. А потом, медленно-медленно, он понял, что, когда женщина с шишками увидела его, волка рядом с ним не было; она бежала не от волка — она бежала от него самого.