Антон Хижняк - Сквозь столетие (книга 1)

• Название: Сквозь столетие (книга 1)
• Автор: Антон Хижняк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00868-3

В центре романа старейшего украинского писателя Антона Хижняка — история крестьянской семьи Гамаев. В судьбах героев отражается сложность борьбы украинского народа за революционные преобразования, за утверждение Советской власти.

Действие романа развертывается в селах Полтавщины, в Петербурге, Москве…

---

Елизавета, задрав нос, вошла в богато обставленную комнату. Прошелестев новым шелковым платьем, не поднимая изящной темно-синей вуали, она затянутой в блестящую парижскую перчатку пятерней заехала в физиономию гра-финн и вдобавок плюнула ей в глаза, закричав: «Это тебе, мерзкая жаба, за блезир!» Повернувшись, она с гордо поднятой головой вышла из гостиной и направилась на улицу к карете. Скрыть такой скандал было невозможно. Царица узнала о нем от сына Александра. Высокий, неповоротливый, толстый двадцатилетний олух с опухшим от попоек лицом ввалился в комнату матери и пробасил:

— Маман! Вы принимали сегодня графиню?

— Какую графиню?

— А кто у вас был после обеда?

— Приглашала супругу спасителя отца гм… гм… Елизавету Ивановну… поблагодарила ее.

— Поблагодарила!.. Ха-ха-ха! А она не назвалась графиней?

— Что ты выдумал, сынок?

— Я ничего не выдумал. А вы знаете, маман, — с присущей ему грубостью и развязностью снова пробасил бездельник, который занимался только тем, что собирал сплетни. — А эта Ксантипа…

— Кто, кто? — спросила царица.

— Мне мой учитель Константин Петрович рассказал и при этом Ксантипу вспомнил.

— Да кто же она? Она в нашей свите? Бывает во дворце?

— Нет! Она умерла более двух тысяч лет назад. Эта женщина, сказал Константин Петрович, была очень злой и сварливой.

— Какой Константин Петрович? — нарочно притворялась, что не знает.

— Я вам десятки раз говорил — Победоносцев, мой домашний воспитатель и наставник.

— Так что он сказал о графине Комиссаровой?

— Ха-ха-ха! О какой графине Комиссаровой? Она кухарка и прачка графини Хрептович.

— Что ты путаешь — графиня Комиссарова, графиня Хрептович.

— Маман! Ха-ха-ха! Я путаю. Вот та, что приходила сегодня к вам, она кухарка и прачка. И сегодня она, ну как вам просто объяснить? Пардон! Она набила физиомордию графине Хрептович, а потом поехала к вам, маман. Ее надо было выгнать!.. — Он умолк и, подумав немного, добавил: — А как выгнать? Жена спасителя…

— Такая порядочная дама, и вежливая, и приветливая. Мне руку поцеловала.

— Вашу руку поцеловала, а графине, пардон, тюк-тюк, как говорит мой учитель, в лицо заехала.

— Кто ей позволил? — покраснела разгневанная царица.

— Маман! Спокойно. Надругалась над графиней, но за это не накажут, так как ее муж спас моего отца. Из Зимнего дворца уже ездили к графине Елене Карловне и убедили ее в том, что все это ей привиделось.

— Майн гот! — вспомнила немецкие слова царица, иностранная принцесса, ставшая несколько десятилетий назад супругой наследника российского престола. — Майн гот! Как же так! Дочь Карла Нессельроде, графиню не только по мужу, а урожденную, ударить…

— Ха-ха-ха! — перебил мать откормленный болван, увлекавшийся двумя вещами: лакал водку да по целым дням дул в самую большую трубу духового оркестра — геликон. — И ударила, пардон, маман, по физиономии. Всё замяли, а чиновника, единственного свидетеля, тотчас отправили в больницу, не все у него в порядке с головой. Так приказали докторам по повелению моего любимого учителя Константина Петровича. И в Петербурге знают об этом только пять человек — графиня, мадам Комиссарова, чиновник, мой учитель и я. Да вот и вы шестая, маман.

— А император, отец твой?

— Безусловно, знает, отец, как бог, должен знать все, что делается в его государстве.

Царица покачала головой.

— Маман! Вы не согласны? Поймите — супруга царского спасителя безгрешна! Она не поднимала руку на графиню, урожденную Нессельроде… Это костромская баба хитра. Ей шепнул Константин Петрович, и она, сразу же сообразив, воскликнула: «Я никого не била! Ни на кого не поднимала руку! Это клевета!» Вы поняли, маман, что государь есть государь, а графиня переморгает. Ха-ха-ха! Вы ведь знаете, что весь Петербург только и говорит что о спасителе. Сегодня в Зимнем дворце был торжественный прием. Я пришел в ужас! Маман, вы не можете себе представить, сколько золотых мундиров, ленточек и орденов. Учитель сказал мне, что собралось шестьсот человек. Когда граф Орлов-Давыдов окончил речь, они так гаркнули «ура», что я испугался, думал, рамы повылетают. Меня пригласили послезавтра приехать в Английский клуб, в честь Комиссарова там будет обед. Что делается! Вся Русь молится. В театрах перед началом, в перерывах и после спектаклей поют «Боже, царя храни!». Шапочник стал героем. Если бы я был на месте папа, я бы этому Комиссарову дал титул графа! Ей-богу! Вот тогда бы еще больший шум поднялся! А сколько бы званых обедов было!

Теперь, когда Елизавета родила четверых детей и приобрела большое богатство, ей было приятно вспомнить о том дне в Петербурге. Тогда она с наслаждением отомстила старой волчице за все глумления, за то, что приказывала сечь ее розгами до крови. Вспомнила и усмехнулась. Тогда ни Осипу, ни ей никто ни единого слова не сказал, никто не возмутился. Как же! Осип спас царя от смерти!

Елизавета сразу почувствовала вкус к богатству, роскоши и все время подталкивала неповоротливого Осипа. Пожив несколько дней в гостинице, она заставила его пойти к генералу Незванову и потребовать пристойный дом. «Ты что, хуже других? Ты же спаситель царя! А ежели генерал ничего не сделает, пусть тебя допустят к самому царю, и ему все расскажи. Какие обеды каждый день в твою честь закатывают, собираются все — и графы, и купцы, кричат «ура!». А что тебе с тех обедов? Мог бы и дома пообедать! А как дети пойдут, где жить будем? Им же комнаты нужны. Да и учить их надо. Сыновей обязательно в гимназию. А дочерей… Я уже расспрашивала — только в институт для благородных девиц! Ты же потомственный дворянин!»

Осип пытался противоречить, мол, о каких дочерях она лепечет, нет их, даже Серафиме еще года не исполнилось. А она наступала на него. «Ты отец или нет? Будут дочери! И надо для них нанимать учителей. Пусть учат их французскому языку! Думаешь, если мы с тобой неотесанные, дубины неграмотные, то и дети такими будут! Нет! Не выйдет! Меня надоумили умные люди!»

Грызла, грызла мужа до тех пор, пока он не выклянчил у генерала Незванова обещание, а потом и дом, который был под стать потомственному дворянину. Настоящий дворец! Елизавета считала, считала комнаты да и со счета сбилась, пятнадцать или семнадцать. Не думал генерал-кавалергард, что придется бросаться в атаку и штурмовать бумажные мосты и дороги в канцеляриях удельного ведомства. Уже не рад был, что связался с этим осточертевшим ему Осипом. Если бы знал, сколько хлопот доставит этот «дворянин», то, наверное, не заметил бы его возле ограды Летнего сада, пусть кто-нибудь другой нашел бы царского спасителя. Правда, он и сам, Незванов, малоизвестный генерал, пошел в гору при царском дворе лишь благодаря этому надоедливому костромаку. Потому и действовал в удельном ведомстве именем царя, доказывал, что государь не будет возражать, если подбросят какой-то десяток тысяч рублей на приобретение пристойного жилища для спасителя. И приобрели. А Осип и его ненасытная половина захотели, чтобы у них и в Полтаве был дом. Неужели им, полтавским дворянам, не стыдно будет отказать в такой небольшой просьбе их новому земляку? Неужели поскупится земство для такого доброго дела? И она знала, что именно требовать и от кого. А все потому, что у нее, новой дворянки, был сообразительный советчик Кока Воронов. Елизавета, подзадоренная заманчивыми советами Коки, так зажала Осипа в своем крепком кулаке, что он выполнял любые ее прихоти, метался во все стороны, надоедал всем, кто из власть имущих ближе стоял к денежному корыту. А они старались для царского спасителя. В Полтаве нашли приличный дом и торжественно подарили ему. Да еще благодарные земляки устроили пышный банкет по случаю вступления глубокоуважаемого Осипа Ивановича во владение недвижимой собственностью на зеленой полтавской улице. Елизавета не успокоилась, пока не возвели дом и в Запорожанке. Льстивые полтавские земские деятели предупредительно изобразили на бумаге, какой бы следовало дворец возвести в Запорожанке. А она заартачилась: «Никаких этажей! Не буду бегать по лестницам, ноги бить. Делайте один этаж, но чтобы много было комнат — и мне отдельная («Так, как у графини!»), и для Осипа, и для детей комнат шесть, чтобы каждый имел свое гнездышко и никому не мешал».

Дома домами, но и ей, и Осипу надо немного обтесаться, чтобы уметь вести себя среди людей. И помог в этом Кока. Только того, что он сам вбивал в их головы, было мало. Заставила его найти учителей. Для Елизаветы привел пожилую женщину, бывшую преподавательницу гимназии. Она не только учила новую дворянку грамоте, но и, уважив просьбу Коки, обучала походке, показывала, как вести себя на улице, обращаться к служанкам, одеваться, прихорашиваться, когда идешь в гости. Много времени уделяла гувернантка урокам ухода за лицом — посоветовала купить столько различных мазей, что Елизавета путалась в них и с большим трудом отличала одну от другой. Для Осипа Кока привел двух гувернеров. Какой-то пришлый француз учил разговаривать по-французски и прививал господские манеры, а бедный студент натаскивал своего ленивого ученика по математике и учил писать и читать.