Барбара Вуд - Благословенный Камень

• Название: Благословенный Камень
• Автор: Барбара Вуд
• Издательство: Издательство Мир книги
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01095-8

Этот загадочный камень, дарованный человечеству, передавался из поколения в поколение, наполняя жизнь своих хозяев невероятными, порой просто фантастическими событиями… Он вселял веру в людей, спасал от гибели, даровал любовь, обогащал, исцелял от болезней. Благословенный Камень — так стали называть люди этот осколок метеорита, наделенный магической силой, следуя за которым вы перенесетесь в первобытную Африку, в Древний Рим, средневековую Англию…

---

От этих слов Уинифред почувствовала себя древней развалиной, никому не нужным хламом, сломанной швейной иголкой. Значит, опыт и мастерство не в счет, молодость — это главное. И, подобно тому, как ворох сгнившей листвы сметают, чтобы освободить молодую зеленую поросль, так же сметут ее и ее престарелых сестер.

Впервые в жизни Уинифред была на грани отчаяния. За триста лет существования эта славная смиренная обитель пережила бури, потопы, пожары и даже набеги викингов. А теперь ее уничтожит какая-то щепка!

Внезапно испугавшись того, что позволила себе святотатственные мысли — ведь в новом монастыре находилась вовсе не «какая-то щепка»! — Уинифред сложила ладони и взмолилась: «О, благословенная Амелия, я никогда тебя ни о чем не просила!» Это была правда. Если люди приходили к святой с каким-то просьбами, за исцелением или желали получить ответ, то мать Уинифред, которая вот уже сорок лет была хранительницей святых мощей, лишь возносила ей благодарственные молитвы. Но сейчас старая монахиня обращалась к святой с просьбой — не материальной, ибо она не просила ни избавления от физической боли, ни обилия еды, — Уинифред молила подсказать ей, что ей теперь делать: «Скажи мне, как я должна поступить?»

«Пожалуйста, помоги мне!» — прокричала она и сделала то, чего никогда прежде не делала, — бросилась на алтарь, крепко прижав серебряную раку к груди.

С ужасом осознав, что она натворила — за все время к раке прикасались лишь метелкой из перьев, — она, стремительно поднявшись с алтаря, стала молить о прощении и креститься и зацепилась ногой за полу своей рясы. Резко потеряв равновесие, она, отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться, без всякой задней мысли вцепилась в покров и, падая, повлекла за собой цветы, подсвечники, раку и все остальное.

Она больно упала на каменные ступеньки и так ударилась головой, что мгновенно потерял сознание. Когда через минуту Уинифред очнулась, она обнаружила, что лежит навзничь у ступенек алтаря и голова у нее раскалывается от страшной боли. Попытавшись пошевелиться, она почувствовала, что ее правую руку придавила к месту какая-то тяжесть.

Рака. Открытая.

А вокруг были разбросаны кости святой, впервые почти за тысячу лет выставленные на обозрение.

Уинифред вскочила на ноги, прошептав: «Матерь Божья!» — и с ужасом глядя на оскверненные мощи.

Сердце бешено колотилось у нее в груди, она лихорадочно пыталась сообразить, что же ей теперь делать. Осквернила ли она прах? Нужен ли какой-то особый обряд, чтобы положить кости святой обратно? Настоятель. Она должна немедленно дать знать отцу-настоятелю.

Но что-то заставило ее остановиться. Подавив невольное желание немедленно выбежать из часовни, мать Уинифред опустилась на колени и с интересом вгляделась в разбросанные по ступенькам хрупкие кости. Они были ломкие и непрочные, подобно раковинам или крошечной гальке на дне ручья — вот палец, а вот хрупкая тонкая рука. Ее поразило то, что скелет был почти целым, хотя теперь кости оказались свалены в груду и начинали крошиться. Череп еще не отделился от позвоночника, а позвоночник — от ключиц. Ребра уже давно раскрошились, таз раскололся на сотни частиц. Но внимание Уинифред привлекла именно шея — там было что-то такое между костями…

Нагнувшись пониже, она стало пристально всматриваться в тусклом свете часовни. Там, у основания черепа, где соединялись два первых позвонка…

Он широко раскрыла глаза. Поднявшись, она схватила зажженную свечу и поднесла к скелету. И, затаив дыхание, наблюдала, как в пляшущих по светлым костям отблесках пламени вспыхивают еле заметные искорки.

Она нахмурилась. Кости не должны излучать сияние.

Поднеся свечу поближе, она наклонилась еще ниже и, сощурившись изо всех сил, стала вглядываться в трещину между двумя позвонками. По часовне прошелестел сквозняк, пламя свечи затанцевало, и в нем вновь отразилось какое-то мерцание. Что же это?

Стоя на коленях в тишине часовне, подле скелета, которому было уже тысячи лет, она почувствовала, как к ней подкрадывается жуткий страх. Уинифред вдруг остро ощутила, что она здесь не одна. Оглянувшись, она убедилась, что часовня пуста. В ней не было никого и ничего. У нее от ужаса зашевелились волосы на затылке под апостольником, по шее поползли мурашки, — как будто кто-то стоял сзади и дышал ей в спину.

Что-то здесь есть.

И вдруг она поняла. В один момент на нее снизошло самое удивительное озарение, которое она когда-либо испытывала в своей жизни: это была святая Амелия, очнувшаяся от своего долгого сна потому, что кто-то потревожил ее кости.

— Пожалуйста, прости меня, — дрожащим голосом прошептала Уинифред, пытаясь сообразить, как теперь собрать обломки скелета и положить их обратно в раку. Нужно сделать это как можно более благочестиво и с трепетом, и так, чтобы никто ничего не узнал. Это Уинифред знала точно: она, и никто другой, должна была увидеть эти мощи. Это был знак. Святая Амелия хотела ей что-то сказать.

Когда пламя свечи снова мигнуло и в его свете вновь что-то сверкнуло между шейными позвонками, Уинифред протянула дрожащую руку и вытянутым указательным пальцем очень осторожно притронулась к сухому, как мел, позвоночнику. Позвонки тут же разлетелись — настолько они были старые и иссохшие. И, когда они разлетелись, как две половинки грецкого ореха, под ними обнаружилась вещь столь необыкновенная, что Уинифред с криком отпрянула и приземлилась на копчик.

Потому что между шейными позвонками святой Амелии покоился голубой камень — прекраснейший, удивительный из всех, которые Уинифред когда-либо видела.

Она тайком носила его с собой, спрятав в глубокий карман своей рясы. Голубой кристалл из горла святой Амелии. Она никому не рассказала о нем — после того, как сложила кости обратно в раку, а раку поставила на алтарь, — потому что хотела поразмышлять над своим открытием. Как кристалл оказался там? Как он оказался в шейных позвонках святой? Был ли это знак, посланный ей святой Амелией? А если нет, то чем же еще это могло быть? Кости веками хранились в запертой раке, и почему, размышляла Уинифред, впервые за тысячу лет они вдруг явили себя именно теперь? Ответ был очевиден: после отъезда аббата ее переполнили безысходность и отчаяние. И тогда Амелия заговорила с ней через этот голубой кристалл.

Но что она хотела сказать? Связано ли это как-то с переездом в новый монастырь? И если так, как Амелия велела ей поступить, — уехать или остаться? Еще ничто и никогда не будоражило так сильно ум и душу Уинифред, как этот неожиданный поворот событий. Судьба женщин, за которых она отвечала, зависит от того, сумеет ли она принять верное решение.

Все они такие беспомощные! Взять хотя бы бедняжку госпожу Одлин, старую и хромую, которая всегда стоит и ждет у колодца, когда кто-нибудь пройдет мимо и нальет ей воды. Одлин пришла в монастырь давно, после того как викинги вырезали всю ее семью. Спрятанные в колодце за усадьбой фамильные драгоценности обеспечили ей постоянное место в монастыре. Но с того дня, когда ей пришлось спуститься туда, чтобы достать спрятанный отцом клад — что она сделала не помня себя, потому что всего за несколько минут до этого, выбравшись из своего укрытия, она увидела окровавленные трупы своих родителей, братьев и сестер, — колодцы приводили Одлин в ужас. А сестра Эдит! Память у нее настолько плоха, что ее приходится провожать в нужник каждую ночь, иначе она просто заблудится. А Агата, у которой из-за артрита бывают такие боли, что ее приходится кормить с ложечки! Как Уинифред скажет этим женщинам, что им придется распрощаться с тем укладом, к которому они привыкли, чтобы окунуться в чужую незнакомую среду?

Решая эту задачу, она разглядывала голубой кристалл. Уинифред заболела им — пытаясь воссоздать его оттенки и смешивая пигменты. Она поднесла к свету полупрозрачный камень и смотрела, как он переливается взрывами голубого циана, лентами небесно-голубого и василькового цветов, морями сапфирового и озерами аквамаринового. Его цвет постоянно менялся. Рассматривая его при солнечном свете и при свечах, в грозу и на закате, она замечала, как он меняет оттенки от лазурного до бирюзового, цвета морской волны, ультрамарина, ляписа, темно-синего, индиго, чайного цвета. Уинифред завораживали цвет и структура кристалла. Камень не был прозрачным полностью — в центре он становился дымчатым — там было скопление частиц, сверкавших, если солнечные лучи падали прямо на них. Они были беловато-серебристого цвета и принимали различное очертание в зависимости от того, под каким углом на них смотреть. Она подвесила кристалл на тонкую нитку и держала ее на весу, пока камень медленно вращался в лучах солнца. И у нее возникло ощущение, будто живущая в чреве камня субстанция начинает изменяться и двигаться. Это было завораживающее зрелище. Вглядываясь в камень, Уинифред почти не сомневалась, что видит там призрак женщины, которая манит ее за собой…