Елена Ткач - Седьмой ключ

• Название: Седьмой ключ
• Автор: Елена Ткач
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00787-6

Отправляясь на дачу, будьте готовы к встрече с неизвестным, — предостерегает Елена Ткач. Магия и нечистая сила, убийства и наркотики органично вплетены в сюжет романа. Что окажется сильнее: вера героев романа в единоначалие добра, великую силу любви или страх, боль, отчаяние?

---

— Вы, Сережа, в этой карте что-то новое для себя поняли, да? — Вера подошла к нему, стараясь перехватить его взгляд. — Что-то случилось, ведь вы на себя не похожи! Скажите, что на вас так подействовало, откройтесь… ну, хоть бы и мне. Ведь я волнуюсь за вас, нельзя же так, честное слово… шарахаться от людей! — она выпалила это, сердясь на себя, на то, что слишком открылась. Что говорить, тянуло ее к нему… крепко тянуло. И вот она стоит перед ним, равнодушным, холодным, со своей ненужной заботой, а ему ровным счетом на это плевать — вон, даже глаз не поднимет.

Она хотела было уж повернуться, чтобы уйти, но Сережа при последних ее словах как-то весь дернулся, точно его током ударило, глянул на Веру, и в глаза его она увидела такое смятение, такую боль, каких никогда ни в ком не видала. Она покачнулась, но он бережно обхватил ей запястья, ладони пожал — ласково так, ободряющее… хорошо пожал. Было в этом пожатии что-то еще… нежность? Мольба о прощении? Вера не разобрала. Но обида и возмущение разом угасли — рук своих не отняла.

А Сережа говорил — путанно, сбивчиво, радуясь решимости выговориться, и смущаясь невнятности своих мыслей…

— Вера, вы простите, если я вас чем-то обидел. Я весь и вправду измаялся — мешанина в душе. Но не во всем, не во всем, кажется, кое-что проясняется… Вера, меня ведут! Я понял, в чем смысл, я нашел… Ох, как трудно все объяснить!

— Сереженька, вы не волнуйтесь, я постараюсь понять. Вы потихонечку… не спешите. Не опасайтесь неясностей. Вы расскажите, что чувствуете — самое смутное, самое странное… У меня ведь тоже полная неразбериха. Страх какой-то в душе.

— И у вас? — он крепче сжал ее руки. — Вера, сядьте вот сюда, рядом со мной, только не отходите никуда, а то все, чем хочется поделиться, уйдет.

Вера послушно присела на стул подле него. Она видела — ему страшно хотелось выговориться, но в то же время что-то мешало. Он словно бы раздвоился: один — прежний Сережа, которого она знала, и считала близким по духу, и другой: новый, чужой с неподвижным застывшим взглядом, настороженный, замкнутый, угнетенный какой-то навязчивой мыслью. Этого незнакомца Вера побаивалась. Было в нем что-то мертвенное, даже голос менялся — становился низким, глухим. Это преображение знакомого, светлого человека в иное обличье было похоже на смену масок. Точно кто-то кнопочку нажимал, и хлоп — готово дело! Человека как подменили…

— Понимаете, Вера, во всем, что мы делаем, как живем, суета, торопливость, натуга какая-то… Это все ненастоящее, неживое! Я вот приехал сюда… Потянулся, поднялся… встряхнулся что ли, и увидел — нет, так жить нельзя! А как? Вот картины мои. Поначалу думал — вот оно, настоящее, вот она, радость! А потом вижу — нет, и это не то — все придумано и просчитано — то же самое рацио, а творчество — это же чудо! Этого чуда мне всегда не хватало. Я понял — надо идти к нему, перелопатить в себе все до косточки, чтобы открыть эту силу, выпустить на свободу как соловья… Он в клетке-то не поет! Чувствовал — вот сейчас, еще день, мгновенье — и запоет душа, освободится, взлетит… Но силы ее уже не те — устала, толчок ей какой-то нужен…

— Да что вы, Сереженька, зачем напраслину на себя возводите, я же видела ваши работы — есть в них все: и свобода, и радость… Это ли не настоящее? И потом, вы только оглянитесь вокруг! Ведь чудеса — они всюду, так же близко, как эта ветка сирени: прикоснись — и почувствуешь ее тяжесть. Душа сама дорогу к чуду найдет…

— Вот и нашла! — Сережа выпалил это с силой, с каким-то исступленьем, но на лице лежала тень обреченности. Словно пугала его та дорога…

— Я нашел ее, Вера, нашел, теперь все возможно, все по плечу… Обо мне знают, меня ведут, и силы, которые я получаю… о, они безграничны!

— Да, но кто ведет вас, Сереженька, кто?

— Об этом я сейчас вам сказать не могу. Мне не велено. Только, Вера… верьте мне, все задуманное свершится, все сбудется! Я для Машки все сделаю. Не будет она глядеть на отца как на нищего, на соседские «мерседесы» с тайной завистью любоваться. Все будет теперь у нее, ни в чем нуждаться не станет… Я докажу, что отец у нее — не обиженный на весь свет неудачник — нет… Ах, Вера, какая власть у меня!

Он говорил, а в глазах затаился страх — даже не страх — ужас! Смертный ужас, точно знал, что все, о чем он сейчас говорит, все, что делает, жизнь из него высасывает по капле. Точно знал, что слова эти — смертный его приговор.

— Сережа, погодите, я ничего не понимаю, — Вера с тревогой заглядывала ему в глаза, но Сергей снова их отводил, как будто прятал стыд, который жег его изнутри.

— Сережа, разъясните вы мне, что за власть такая! Что с вами происходит?

— Ах, Верочка! Как жаль, что сейчас не могу вам всего открыть! Я связан клятвой. Печать на устах… Не могу. Только… знайте, что все сотворенное человеком начинает жить своей жизнью. Картины, романы, симфонии… Даже простой натюрморт, даже самое короткое стихотворение — если художник душу в него вложил… О, какая здесь сила! Какая власть!

— Да над кем власть-то, Сереженька? Разве творчество для власти, по-моему, вы что-то путаете! Вот кабинеты — для власти, да! А стихи, картины… Нет, не о том вы сейчас говорите. Кто вам все это внушил?

— Не пытайте, Вера, не спрашивайте! Не могу я открыть. А власть… она магическая. Ведь творчество — это магия, да! Самая сильная, самая абсолютная магия! В творчестве — наши самые сокровенные мысли, а мысль творит мир. Они воздействуют на реальность — наши творения. Художник — он и есть властелин мира, да! Я есмь! Я все могу! Но только, — он запнулся и как-то странно исподлобья взглянул на Веру. — Если вы захотите… я могу и вам вход открыть, и вас за собой повести…

— Какой… вход?

— Путь к могуществу — я нашел его! Я…

— Сережа, — Вера обеими руками взяла руку Сергея и крепко тряхнула ее. — Сереженька, милый, вы не в себе! Вам отдохнуть нужно. Видно, тот приступ сердечный последствия дал… Хотите, пойдемте к нам! Оставайтесь у нас, Сережа! Вам нельзя одному — что-то странное с вами творится, не могу я вас так оставить.

— Нет, Вера, что вы! Со мной все в порядке. У меня все хорошо, — эти слова были сказаны таким тоном, будто он сам себя старательно убеждал. — Если я вас чем удивил, напугал — не принимайте этого близко к сердцу… не надо было мне говорить. Это мое — только мое, мой путь, и я пройду его до конца!

— До какого… конца? — испуганно переспросила Вера. Вид у Сергея был такой измученный, что она окончательно убедилась — его надо спасать!

— До своего. У каждого — свой конец! Ладно, Вера, чего там, забудьте. Сейчас чайник поставлю, горяченького попьем.

— Я чаю не буду, Сережа, мне домой пора, девочки ждут. Так вы не против, если Маша у нас еще немного побудет? Я ведь за этим собственно к вам и пришла. Пусть у нас поживет, а, Сережа, не возражаете? Девочки подружились, пруд рядом, и вообще, вдвоем веселей… А вы тут пока поработаете спокойно, никто отвлекать не будет. Ну как?

— Пусть… поживет. А я тут… — он застыл с каким-то отчаянным выражением, глаза опять глядели куда-то вдаль.

— Сережа, — Вера вдруг решилась, — вы не покажете мне… ваши работы последние? Очень хочется поглядеть.

— Да, собственно… можно одну показать. Он на ней, он! Впрочем, не важно. Это только эскиз, набросок… мне велено завершить.

Он поднялся, прошел в комнаты и, вернувшись через минуту, положил на стол перед Верой плотный лист ватмана. Она глянула и отшатнулась невольно. Глаза! Жуткие нечеловеческие глаза с узкими зрачками глянули на нее с рисунка. В памяти тотчас встал тот портрет, который она видела у колдунов. Тот же гипнотизирующий взгляд, то же змеиное выражение… Вера инстинктивно заслонилась рукой, точно портрет мог ударить ее, ранить или вовсе убить.

Сережа пристально глядел на нее, и во взгляде его появилось какое-то новое выражение… Точно хотел ей что-то внушить, приказать: «Не отстраняйся! Гляди!»

Она буквально заставила себя на шаг отступить — ноги не слушались. И тотчас Сережа потупился и отвернулся. А когда она окликнула его, помотал головой, словно силился что-то сказать, но не найдя нужных слов, застонал и рухнул на стул, как подкошенный.

— Вот, вы мне не верите! Вижу, что вы… не дано вам… Вера! — он поднял на нее умоляющие глаза, в которых стояли слезы. — Вера, поймите, я Машке хочу доказать, что отец ее не простой человек — он талант, гений! И я докажу! Потому что мне сказано: я избранник! «Нас мало избранных, счастливцев праздных»… Помните Пушкина? Так вот, я… — он вскочил и кинулся вслед за ней. Она шла к калитке, так спешила, будто за нею гнались, позабыв обо всех правилах приличия — лишь бы скорее отсюда.

Он нагнал ее, загородил дорогу:

— Вера, не уходите, вы нужны мне! Ну скажите, разве не удивительно — я нашел, что искал, во что верил… Вы сказали: «Чудо рядом, только протяни руку…» Кажется, смысл такой? Вот я и прикоснулся к чудесному. Высшие силы… они ведут нас… Я столкнулся с этой великой силой, я получил посвящение! Я достигну всего, Вера, слышите? Всего, чего захочу! А я хочу стать художником, великим, знаменитым художником, чтобы весь мир лежал у моих ног! И Машка… чтоб она гордилась мной, чтобы знала… И вы, вы тоже…