Иван Алиханов - «Дней минувших анекдоты...»

• Название: «Дней минувших анекдоты...»
• Автор: Иван Алиханов
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-7784-0290-2

В книге описывается история жизни многих представителей рода Алихановых, судьба которых стала достоянием отечественной истории или трагически оборвалась. Это пианист и меценат Константин Михайлович Алиханов, стоявший у истоков творческого пути Ф. И. Шаляпина, адмиралы Андрей и Михаил Беренсы — двоюродные братья автора, и многие другие.

Подробно прослеживается поразительная история жизни Александра Яковлевича Эгнаташвили — отчима автора, и, судя по всему, — сводного брата Сталина, который из тифлисского нэпмана-ресторатора стал заместителем генерала Власика по хозяйственной части Главного управления охраны Кремля и обеспечивал проведение Ялтинской конференции.

Книга, написанная живым и ярким языком, иллюстрированная множеством уникальных фотографий и документов, представит несомненный интерес для широкого круга читателей.

---

Здесь мне хочется привести отзыв на стихи моего сына известного поэта Евгения Рейна:

«Поэзия Сергея Алиханова архаична и новационна одновременно. Он не забавляется формальными экспериментами, не бросает смысла и содержания в жертву метафоре или интеллектуальному коллажу.

То новое, что он вносит в поэзию, — это ощущение особой ностальгической атмосферы, свойственной людям, чье существование происходит среди дорогих им развалин. Руины, развалины, пейзаж разрушения — вот тот материал, из которого строится поэзия Алиханова.

Особенно замечательным кажется мне стихотворение о „сталинском“ ресторане на горе Ахун возле Сочи, где почти с обонятельной и осязательной остротой воспроизведены детали угасшего имперского кутежа, его герои и изверги, которые могли в любую минуту поменяться местами.

Что касается традиционной „скованности“ („Но я законное звено, мне это счастие дано“ Ходасевич) поэзии Алиханова с золотой цепью русской поэзии, то она самоочевидна. Он учился у Ходасевича, Кузмина, Мандельштама — и очень важно, что он всматривался в более близкие зеркала — Слуцкого, Межирова и особенно, конечно, в магическое зеркало Иосифа Бродского.

Существенно при этом то, что он не стал эпигоном, сильная натура человеческая и поэтическая вынесла наверх собственную интонацию, и книга, лежащая перед вами, — это книга стихов Алиханова в номинальном и литературном смысле.

Долгое время стихи Алиханова дозировались нашими журналами и издательствами с аптекарской скупостью. Это была беда не одного только Алиханова, — слава богу! — она устранена. Перед нами большая книга, есть все основания надеяться, что у нее будет большая судьба».

С Игорем Шкляревским Сережа много лет ездил на русский север, в белорусское Полесье, где на берегах Мезени, Сояны, Мергы и Припяти они по месяцу жили в палатке и ловили рыбу (фото 92). Вот врезка Шкляревского к подборке стихов моего сына, опубликованной в газете «Московский комсомолец»:

«У Сергея Алиханова за стихами не меньше, чем в стихах. Его мысли не существуют отдельно (для слова, для рифмы), они идут из жизни, проходят сквозь промежуток стиха и дальше идут в жизнь. Так корни деревьев на обрыве реки обнажаются, провисают в воздухе и снова уходят в почву. Беспрерывность мысли, беспрерывность чувства.

Много лет мы бродили с Алихановым по берегам северных рек, смотрели в костер и слушали, как шумит северное небо, полное холода, мрака и бледных сияний. Нас породнила не корысть и не взаимная выгода, наоборот — безлюдье и затерянность в бесконечности. Север честнее многолюдной земли, там одинокий — взаправду одинок… Зато ты остаешься наедине с самим собой, ты, как в детстве, радуешься на дне рюкзака пакету дешевых конфет, радуешься солнцу после унылых дождей, радуешься — загорелось мокрое дерево в костре, радуешься звуку далекой моторной лодки и кричишь: Человек! Человек!

Вот, сутулясь под огромным мешком, идет берегом реки поэт Сергей Алиханов и тащит на веревке груженую байдарку. Под солнцем блестят мокрые камни, ревет большой порог, крутит воронки с хлопьями пены…

Вот с охапкой хвороста по серым песчаным отмелям Припяти опять идет Сергей Алиханов, а над ним пронзительно кричат и мечутся болотные чибисы. Под зеленым дубом горит наш последний осенний костер, а мы не знаем, что последний. Мы не знаем, что впереди чернобыльский год… чернобыльские века… Мы смеемся и, разливая в стаканы прощальное вино, Алиханов читает нам стихи о своей очередной незнакомке, на которой он обязательно (так он уверяет) женится! Я люблю его за это. Он никого не обманывает, потому что он поэт и великодушно предоставляет другим право обманывать его. Нет, он не наивен, его холодный проницательный ум вдруг просыпается и находит неожиданные точные слова. Его стихи похожи на стихи инопланетянина, попавшего на Землю, Алиханов смотрит на мир с какой-то особенной точки. Он все умеет — водить машину и моторную лодку, быстро развести под дождем костер, ощипать и разделать глухаря, засолить лосося, согреть остатками костра землю, чтобы не спать на сырой, но главное — он умеет видеть то, чего не видят другие».

Браво, Сережа!

Первая научная работа Лилли делалась под моим руководством и была посвящена программному обучению разнообразным вращениям в художественной гимнастике и балете на упомянутом ранее тренажере. Статьи Лилли на эту тему были опубликованы в журнале «Теория и практика физической культуры», однако ее доклад на институтской студенческой конференции не был одобрен по тем же соображениям, что и ранее Сережин.

История повторилась в подробностях — на Всесоюзной конференции студентов Лилли получила вторую премию. Но педагогическое направление ее не интересовало — она решила поступить в аспирантуру по физиологии, что ей удалось после окончания балетной школы. После успешной сдачи экзаменов Лилли осталась в Москве и несколько месяцев выступала в балетной труппе цирка на Цветном бульваре.

Вернувшись на некоторое время в Тбилиси, она неожиданно вышла замуж за одержимого человека — Алика Саакова — известного тогда фотокорреспондента. Художественные портреты моей дочери стали еженедельно появляться на страницах периодических изданий.

1 февраля 1974 года, вопреки желанию мужа, Лилли уехала в Москву, чтобы продолжить учебу в аспирантуре, а 5 февраля скончалась наша бабушка. Алик не пришел ни на панихиду, ни на похороны, и Лилли решила с ним расстаться и развелась с ним через суд.

Научным руководителем моей дочери был профессор, доктор биологических наук Яков Михайлович Коц, ведущий специалист по спортивной физиологии. Он не торопил Лилли, не подгонял со сроками завершения диссертации. Исследование Лилли было посвящено проблемам питания и тренировки спортсменов, направленным на увеличение углеводного насыщения мышц, с тем чтобы увеличивалась специальная выносливость и работоспособность. Исследования проводились в циклических видах спорта, где определяющим качеством как раз является выносливость.

Проведение этой работы требовало фантастического упорства, огромной трудоспособности, граничащей с одержимостью. Лилли проводила длительные и кропотливые эксперименты, в процессе которых спортсмены работали на велоэргометре.

У каждого испытуемого Лилли трижды проводила биопсию — до начала эксперимента, через десять минут работы на велоэргометре и после работы на полное изнеможение.

Лилли умела убедить каждого спортсмена в полезности этих экспериментов для их спортивной подготовки. При этих экспериментах Лилли производила уколы в мышцу спортсмена, работавшего на велоэргометре огромной — толщиной с карандаш! — стальной иглой, со вставленной внутрь маленькой гильотиной, которая вырезала из толщи мышечной массы кусочек мышцы для последующего биохимического анализа и определения в мышце гликогена до, во время и после работы на велоэргометре.

Повторюсь — подобная, крайне болезненная, в буквальном смысле, хирургическая операция проводилась с каждым испытуемым трижды, еще до того как спортсмен садился на специальную углеводную диету и еще раз трижды после того как спортсмен (обычно испытуемыми были велосипедисты-шоссейники) несколько дней, а иногда и недель питался исключительно насыщенной углеводами пищей — изюмом, медом, мармеладом, вареньем.

Второй раз биопсия проводилась, чтобы определить эффективность углеводной диеты для повышения специальной выносливости.

Вскоре подобный метод биопсии был запрещен — из-за эпидемии СПИДа, так что эксперименты Лилли остались уникальными.

Самое для меня удивительное, что у Лилли не было недостатка в испытуемых, желающих подвергнуть себя такому эксперименту-пытке. Она работала у Коца пять лет и потом еще два года, прежде чем защитилась и стала кандидатом биологических наук (фото 89, 90).

Без специального высшего биологического образования Высшая аттестационная комиссия (ВАК) не присуждала эту степень, и Лилли экстерном сдала выпускной экзамен биологического факультета МГУ — что само по себе достойно изумления.

Некоторое время результаты ее исследований имели гриф ограниченного пользования, поскольку на их основе была организована углеводная диета олимпийских сборных СССР в циклических видах спорта.

Вернувшись в Тбилиси после успешной защиты диссертации, Лилли начала работать лаборанткой в институте, где, вопреки желанию кафедры физиологии, сумела организовать лабораторию. Это оказалось никому не нужной затеей. Более того, активная деятельность Лилли была как бревно в глазу на фоне общей научной бездеятельности института. Тогда Лилли перешла на работу старшим научным сотрудником в научно-исследовательский институт физкультуры и вновь на пустом месте организовала научно-исследовательскую лабораторию по физиологии спорта. Нам с ней пришлось много потрудиться, чтобы достать необходимое оборудование. Но и это, к сожалению, оказалось никому не нужным делом. Тогда Лилли стала преподавать оздоровительную гимнастику для пожилых людей на тбилисском стадионе «Динамо» и получать за это сто рублей.