Лебек Стефан - История Франции. Том I Происхождение франков

• Название: История Франции. Том I Происхождение франков
• Автор: Лебек Стефан
• Издательство: Скарабей
• Жанр: История
• Год: 1993
• ISBN: 5-86507-001-0 (т.1)

Первый том цикла «Новая история средневековой Франции» «Происхождение франков» написан доцентом кафедры истории средний веков города Лилля. Он автор книги «Фризские купцы и мореплаватели позднего средневековья» (в двух томах), им также опубликованы многочисленный статьи, в которых исследуются общественный и экономический уклады первых веков средневековья.

На русском языке книга публикуется впервые.

---

Что приходская церковь не только «привлекла к себе мертвых», но и способствовала становлению более надежного, чем ранее, типа жилищ, строящихся близко к церкви.

Итак, в провинциях Северной Галлии, вплоть до самых маленьких деревень, происходили в VII веке необыкновенные перемены, аналогичные тем, что развертывались ранее в пригородах, затем — в обнесенных степами старинных городах, на мой взгляд, такие перемены явились самым убедительным признаком укоренения христианства. Происходило взаимное притяжение церкви и мертвых, мертвых и живых, живых и церкви — и все это благодаря тому, что большое число людей, а может быть, все население приняло религию искупления. Солидарность и тех, и других скрепляет культ святых — посредников между небом и землей, живущих в сердце общины благодаря посвященному им храму и хранящимся там реликвиям.

Как мы видели, святой Мартин был очень популярен в VII веке. Весьма почитались также Дева Мария и святой Этьен, привилегированные покровители старейших церковных учреждений, равно как и святые более регионального масштаба: Сернен в Тулузе, Марциал — в Лиможе, Реми — в Реймсе. Их реликвии, подлинные или полагаемые таковыми, были объектами, никогда не прекращавшейся торговли. Но VII век отмечен и возникновением нового типа святости «действенной святости»[49]. Мученики и первые епископы были привилегированными святыми раннехристианской эпохи. Ныне же к лику святых стали причислять некоторых представителей власти после их смерти (Дидье, Элуа, Уем, Арнуль и другие). Эти люди начинали службу при королевском дворе, становились затем епископами, умело управляли делами епархии, раздавали милостыню, воздвигали храмы. Меровингское общество обзаводилось собственным небесным двором, отражавшим его представления о себе самом. Несомненно, что такие святые могли служить идеологическим оружием для королевской власти или для могущественных родов, из которых они происходили, как, к примеру, Арнуль для Пипинидов. Но причисление епископов — политических деятелей к лику святых также позволило укреплять епархиальные общности (а они, по мере христианизации, стали определять основные рамки жизни каждого человека) и одновременно обновлять запас спасительных реликвий. Бывали случаи, когда тело еще не успело остыть, а за него уже велась борьба между представителями кафедрального капитула и монахами пригородных церковных учреждений или аббатств, основанных этими подвижниками (так было с Легером из Отена, скончавшимся около 680 года; с Боне из Клермона, скончавшимся в 706 году).

В монастырях: становление христианской культуры

Дело в том, что монастыри являлись, по преимуществу, лабораториями, в которых зарождалась новая религиозная культура. Развитие монашества, столь значительное в VII веке, своими успехами было обязано подвижничеству монахов-ирландцев или, как мы видели, монахов, образованных в ирландской традиции. Среди них особо следует выделить тех, кто прошел через Люксей. Открытые миру, они вдохновлялись призывом «странствовать во имя Бога», то есть нести в мир Слово Господне. На юге началось постепенное распространение уставов, созданных основателями монашеских орденов, в особенности последним из них — святым Бенуа (Бенедиктом) Нурсийским, аббатом монастыря Мон-Кассен (Монте-Кассино). Его «Правила» первоначально были примяты около 620 года в аббатстве Отрив (епархия Альби), затем во Флери-сюр-Дуар (сегодня Сен-Бенуа). Этот монастырь скоро превратится в главный центр бенедиктинцев — сюда около 672 года монахи перенесут святые мощи своего покровителя из монастыря Мон-Кассен, разграбленного лангобардами. Но было бы неверно полагать, что оба течения в монашестве находились в состоянии конкуренции (такая точка зрения существовала очень долго). Последователи святою Колумбана еще до середины века стали главными пропагандистами «Правил» святого Бенедикта. Побывав несколько раз в Риме, они познакомились с «правилами» и приняли их — нужно было смягчить слишком суровый для континентальных условий аскетизм, свойственный ирландской традиции[50]. В самом Люксее аббат Вальдебер, второй человек, занимавший эту должность после Колумбана, решил около 630 года принять «Правила св. Бенедикта по обычаю Люксея». Большинство люксейцев, как, например, Филибер, перенесли этот устав в новые монастыри. В результате монахи Северной Галлии, отнюдь не отказываясь от обязательств распространять веру, были теперь связаны бенедиктинскими требованиями постоянною пребывания в монастыре и все более и более охотно посвящали себя изучению священных книг. Их монастыри превратились в VII веке в главные очаги духовной и интеллектуальной жизни на всем пространстве Галлии.

При всем этом еще не было ни одного иерархизированного религиозного ордена, каждый монастырь оставался независимой единицей, что весьма наглядно отражалось в отсутствии единою плана и единых структур, Так монастырь во Флери имел два храма; монастыри в Нивель, в Центум (ныне Сен-Рикье, дата основания 625 год) и в Фонтенеле (Сен-Вандрий, основан в 649 году) — по три храма каждый, а в Жюмьеже их было пять. Раскроем повествование об этом последнем монастыре, оно содержится в жизнеописании святого Филибера и относится к концу VII века, когда прочные постройки заменили ветхие хижины первого поколения монахов: «Именно тогда были предусмотрительно сооружены стены с башнями на квадратной площадке, а также прекрасные покои для гостей (…). За стенами открывается взорам мирная обитель, достойная монахов. В восточной стороне возвышается храм крестовидной формы (с алтарями, посвященными Деве Марии, святому Иоанну и святому Колумбану, а также с гробницей святого Филибера): на севере находится небольшой храм, воздвигнутый во славу блаженного мученика Дионисия и исповедника Жермена; слева храм Святого Петра, рядом часовня, посвященная святому Мартину, на юге склеп, где покоятся мощи святого Филибера, ставшие предметом поклонения. Монашеские кельи (постройка длиной в 90 м) занимают восточную сторону. Лучи, проникающие сквозь оконные вит ражи, освещают книги, делают их разноцветными, помогая глазам читателя. Внизу находится трапезная…» [51]. Здесь все подмечено: наличие литургического пространства, открытость миру и гостеприимство, монашеское общежитие и чтение священных текстов. Монастырь стал местом для молитвы и размышлений над Священным Писанием, но силой вещей монастырь превратился также в учреждение, приобщающее к чтению священных книг и к религиозной культуре. В своем уставе Вальдебер Люксейский должен был уточнить время, предназначенное для коллективного и индивидуального чтения, в то же время целый раздел правил посвящался образованию детей. Итак, в тот момент, когда на юге окончательно исчезла античная школа, на севере началось развитие монастырской школы. Ее отличала минимальная программа приобщения к чтению и письму, имевшая единственную цель — подготовить умы к пониманию и воспроизведению священных текстов. Таким образом, создались условия, позволявшие превратить монастыри Северной Галлии в очаги интеллектуального и художественного возрождения, имеющие исключительна духовное предназначение. Первый расцвет таких очагов можно наблюдать уже в последние десятилетия VII века. В Корби, Лаоне, Сен-Дени, Люксее, Сен-Мартене-де-Тур, Жюмьеже, Фонтенеле начинают работать большие скриптории — мастерские, в которых переписывались рукописи. На основе модели латинского письма в этих мастерских вырабатывается свой собственный графический стиль, знакомый нам по многим рукописям, вышедшим из их стен. В то же время для украшения фронтисписов и заглавных букв рукописей создаются мастерские миниатюристов. На их произведениях иногда лежит отпечаток античных традиций (примером может быть изготовленный около 700 года в Люксее и дошедший до нас прекрасный сакраментарий), но постепенно мастера начинают использовать типичные для нового искусства приемы заполнения пространства смелой цветовой гаммой. Во времена, когда Галлия обращает свои взоры к северу, решающую роль играют Британские острова. Примером влияния островного искусства может быть монастырь в Эхтернахе, который, напомним, был основан Виллибродом, англосаксонским миссионером, получившим образование в Ирландии. Первые поколения работавших там переписчиков продолжали подражать островному письму, а для художников-миниатюристов источником вдохновения стали иллюстрации знаменитого «Евангелия», несомненно привезенного в монастырь его основателем. Содержащиеся в книге изображения во весь лист символов четырех евангелистов свидетельствуют о чувстве пластичности и о высокой технике их авторов. О них вспомнят инициаторы «Каролингского Возрождения».

Мемориальный склеп в Жуаре

Можно считать, как это делают многие исследователи, что основные шедевры меровингского религиозного искусства концентрируются в Жуаре, на берегах Марны, на стыках Бри и Шампани. Но прежде чем рассказать об этих шедеврах, было бы неплохо вернуться на несколько лет назад. Именно в названном районе жил крупный земельный собственник Аутарий, франк по происхождению. Богатство его было накоплено целыми поколениями, посвятившими себя воинской славе и служению королю. Напомним, что Аутарий был сыном Дадона-Уена, сначала референдария при дворах Клотара II и Дагобера, затем основателя монастыря в Ребе, наконец около 649 года ставшего архиепископом Руанским. Но мы еще не знаем, что два других сына Аутария основали, каждый на своих землях, по монастырю: Радон основал монастырь в Рей-сюр-Марн, а Адон — в Жуаре. Дело в том, что вся семья была обращена в веру Колумбаном, который немногим позднее 610 года побывал на марнских берегах. Не очень строгие правила, составленные основателем монастыря в Люксее, сразу же (около 640 года) были перенесены в Жуар. Он объединял две обители — мужскую и женскую — по островному обыкновению, во главе его была настоятельница. Можно не сомневаться в том, что обращение к вере этой семьи подлинный факт, хотя монастырь оставался делом семейным. Первая аббатиса — Теодехильда — была ближайшей родственницей Адона, вторая — Агильберта — двоюродной сестрой Теодехильды, а один из основных благотворителей Агильбер — был родным братом последней. Именно Агильбер, ставший епископом Парижским после своего путешествия в Ирландию и участия в евангелизации Вессекса, решил (около 670 года?) пристроить к церкви усыпальнице монастыря семейный мемориал. Его первоначальное покрытие было заменено гребенчатым сводом, он опирался на колонны, и здесь можно было увидеть последние образцы прекрасных капителей аквитанской школы. Адон. Агильбер, первые аббатисы и другие члены семьи были похоронены в саркофагах. Некоторые из них сохранились, это подлинные шедевры скульптуры VII (может быть, VIII) века.