Антонина Коптяева - Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

• Название: Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк
• Автор: Антонина Коптяева
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Шестой, заключительный том Собрания сочинений А. Коптяевой включает роман «На Урале-реке», посвященный становлению Советской власти в Оренбуржье и борьбе с атаманом Дутовым, а также очерк «По следам Ермака» о тружениках Тюменского края.

---

— Ура! Человек!

Частенько нашу писательскую братию упрекают в излишней эмоциональности. Но мне кажется, что писатель без эмоций ненатурален. Олимпийское спокойствие более пристало некоторым философам или ученым, всецело занятым своими размышлениями, а мы, точно дети, общительны и непосредственны, когда находимся среди народа. Другое дело — умение владеть своими эмоциями, и это, как правило, диктуется не только сознанием собственного достоинства, но и уважением к другому человеку. И две крайности — монументальное величие возмечтавшего о себе холодного «гения» и необузданная распоясанность неврастеника или просто нахала — одинаково неприемлемы в нашем общежитии.

Способность живо чувствовать чужую боль и радость, острая, как в пору детства, наблюдательность, содействуют творческому перевоплощению в образы создаваемых героев, а отзывчивость на все явления общественной жизни — так же, как умение разбираться в них, — увеличивает политический кругозор, помогает создавать высокоидейные произведения. Когда присматриваешься к отдельным писателям, поэтам, художникам, то видишь, что почти каждый из них — многогранная, яркая личность, яркая и во время «малодушного» погружения «в заботы суетного света», потому что даже мелочи отражают в данном случае добротность сильного характера.

Я страшно сожалею о том, что бурно стремительный темп нашей жизни лишает нас не только драгоценной возможности тесного личного общения с широким кругом артистов, художников, скульпторов, но и с собратьями по перу. И как горестно бывает, когда после долгих обещаний «увидеться», почитать друг другу новые главы, новые стихи, поспорить в домашней обстановке, сходить вместе в театр, узнаешь, что уже поздно говорить о встрече…

В старину практиковались литературные среды, субботы, где встречался тот или иной круг писателей. У нас пользуются заслуженной популярностью литературные вечера в ЦДЛ, где вниманию широкого кворума рекомендуют молодого автора или новое произведение маститого. Мне, кроме того, нравятся такие вот поездки по стране с бригадами писателей: во-первых, очень познавательно; во-вторых, привлекает возникающая в пути дружественность, тут ведь подбор — как и в былые времена — невольно происходит с известной тенденцией: люди разных убеждений вряд ли отправятся вместе в дальнее путешествие.

— Могут ли быть у советских писателей разные убеждения? — попробует поймать меня на слове какой-нибудь ортодокс.

Безусловно. Совсем не обязательно, чтобы это были глубокоидейные расхождения. Достаточно разности вкусов для создания противоположных полюсов. Помню, как мы с Федором Ивановичем Панферовым пытались «на почве объединения сил» завязать дружеские отношения с некоторыми литераторами, и все шло отлично, пока не вспыхивали споры по произведению того или иного писателя, поэта, драматурга, и сразу возникала глухая стена.

В этой тюменской поездке мы не ощущали в своей бригаде никакой отчужденности. Наши вожаки — самобытный сибиряк, секретарь СП СССР, автор больших интересных романов о Сибири Георгий Марков и талантливый поэт, блестящий острослов Алим Кешоков владели нашей общей симпатией и, открывая встречи с читателями, сразу создавали теплую обстановку в аудитории. А среди нас было много известных в народе, появление которых отмечалось общими аплодисментами; стоит назвать имена Павла Нилина, нашего философа Григория Коновалова, С. С. Смирнова, поэтов: Григола Абашидзе, москвичей Виктора Бокова и молодой, одаренной Ларисы Васильевой, калмыка Михаила Хонинова, здешнего северянина Ювана Шесталова. Перечислить всех — полсотни фамилий — невозможно.

Конечно, мы, прозаики, не читали отрывки из своих произведений, а просто появлялись перед читателями, чтобы показаться им и заявить: живы, здоровы, трудимся над такими-то произведениями, зато поэты, декламируя стихи, пользовались успехом настоящих артистов эстрады. Я тоже люблю поэзию и с удовольствием слушала поэтов и, не уставая, аплодировала народным сказкам Василия Пухначева, и юмору башкирского писателя Анвера Бикчентаева, и выступлениям драматурга Александра Штейна, хотя он выступал так же, как мы, прозаики.

И вот — все такие разные — мы, словно малые дети, возликовали, увидев на широченной реке одинокого человека в моторной лодке. Это (как появление чаек в открытом океане, говорит о близости земли) показывало, что мы приближаемся к жилому району.

Действительно, вскоре удалось рассмотреть далеко над лесами равнинной поймы бледные силуэты редко стоявших елочек. Это были вышки Нефтеюганска, первые нефтяные вышки, которые мы увидели на Тюмени! Невольное волнение овладело нами: наш теплоход подходил к знаменитому Тюменскому меридиану.

Особенно взволновался обский уроженец — поэт и прозаик Алексей Смольников, которого мы называли просто Алеша, таким молодым казался он, хотя покинул здешние места по призыву на фронт Отечественной войны.

— С тех пор ни разу не сумел наведаться сюда, и теперь так радостно смотреть на все перемены в родных поселках.

Тюменцы приветствовали своего земляка-писателя горячо, и это тоже по-хорошему взбудораживало и волновало Алексея Степановича.

Запомнился его рассказ о том, как он еще подростком горел на катере во время бескрайнего обского половодья. Спас его старик, висевший за бортом на якорной цепи. Стащив опаленного пожаром мальчика в ледяную воду, он, сам закоченев, удерживал его, пока не подоспели спасители-речники.

Глядя на низкие берега, где добывали черное золото, на пламя гигантских факелов возле скважин, которое, высоко вздымаясь, стелилось нижним краем чуть не над поверхностью реки (горел попутный газ), мы вспомнили слова бывалых журналистов, сравнивавших огни поселков и факелов Тюменского нефте-газового меридиана с сиянием Млечного Пути. Среди черного безлюдья огромных северных пространств, огни в ночи почти от Тюмени до Салехарда и Новопортовского газового месторождения на Обской губе, от нефтяных городов Среднего Приобья до Уренгоя и Тазовского — в самом деле, должны выглядеть с борта реактивного самолета космическим зрелищем.

Завиднелись дома на улицах, далеко растянувшихся над желто-зеленой каймой глинистого берега, но наш теплоход, вместо того чтобы отправиться к пристани, остановился на рейде. Был День Военно-Морского флота, и команда «Ленинского комсомола» собиралась воспользоваться остановкой, чтобы провести праздничные соревнования между матросами палубы и машинного отделения. Нас пересадили на два катера, и мы понеслись в дальний угол большого затона, тоже окруженного улицами двухэтажных новых домов.

Городу всего два с половиной года. Возраст ясельный, а жителей уже около двадцати пяти тысяч.

Первыми на этот поглянувшийся им тогда безлюдно-дикий берег ступили геологи: Эрвье, Салманов, Ровнин и Виншток, приехавшие на катере из расположенного чуть выше по Юганской Оби рыбацкого стана в устье реки Балык. Они искали подходящее место для поселка, название которому подобрали, когда остановились на ночевку, приткнувшись к берегу. Но Эрвье и других товарищей назавтра ожидал самолет, и Фарман Салманов по их поручению осматривал детально всю площадку один.

Интересно, как этот отчаянно смелый человек, оставшись среди таежной чащобы, продирался сквозь колючие ветки и кустарники, упрямо сжимая твердые губы: он — открыватель нефти в Сургутском районе — прокладывал в будущем городе Нефтеюганске первую стежку-дорожку.

Сургутский исполком название одобрил. А в 1984 году организовалось нефтепромысловое управление «Юганскнефть».

Ветра не было в этот солнечный день, когда наши катера подходили к берегу, а недалеко от реки, выше домов, вздымались облака желтой пыли: на аэродроме принимали «на грунт» вертолеты и самолеты «Ли-2».

Нас встретило кипучее многолюдье. Но не ради нашего приезда пришли сюда нефтеюганцы; они отдыхали по случаю выходного. Масса горожан, загорелых, как в Крыму, сидела, лежала, занималась едой у скатертей-самобранок, разостланных среди пней. Желтый, обрывистый берег, с которого повсюду свешивались подмытые корни, был буквально усыпан народом: взрослые и дети, молодежь и пожилые в одних купальниках и трусах гоняли по воде мяч, плавали, брызгались, катались на лодках, оглашая местность криками, смехом, песнями. Полная белотелая женщина забрела по грудь в залив и неподвижно, словно русалка, стояла среди островка зеленых водорослей, раскинув руки.

— Вот это да! А что же думают комары?!

— Комары, должно быть, тоже выходные сегодня. Или их отпугивают запах нефти и горящие факелы?

— Все на гулянье, перед кем же мы будем выступать? — говорили писатели, глядя на необыкновенный пляж.

Но нас встретила целая группа представителей власти, администрации, общественности и повезла смотреть Нефтеюганск.