Антонина Коптяева - Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

• Название: Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк
• Автор: Антонина Коптяева
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Шестой, заключительный том Собрания сочинений А. Коптяевой включает роман «На Урале-реке», посвященный становлению Советской власти в Оренбуржье и борьбе с атаманом Дутовым, а также очерк «По следам Ермака» о тружениках Тюменского края.

---

А вон станция «Орбита», принимающая московские телевизионные передачи от спутника «Молния», проходящего четыре раза в неделю над неоглядными сибирскими просторами.

Едем мимо новых и старых домов, останавливаемся возле сосенок, посаженных вдоль набережной, среди которых стоит памятник сургутским партийцам и комсомольцам, погибшим во время кулацкого мятежа в феврале — мае 1921 года. На обелисках слова: «Первым комсомольцам Сургута от молодежи 60-х годов», и еще: «Они свершили прометеев подвиг, нас вырвав из невежества и тьмы». Памятник сделан студентами Львовского университета.

Мы постояли возле него на сухом песке. Ветер с Оби, сверкавшей тысячами солнц, тихо покачивал мягкие лапы задумчивых сосенок. Многим из нас вспомнилась своя неспокойная юность, и, может быть, поэтому приумолкла наша шумная ватага.

Заехали мы и к памятнику погибшим в Великую Отечественную войну. Длинный ряд вертикально поставленных белых плит. Тысяча имен. В центре — строгий обелиск. Помнят сибиряки о своих героях-земляках, полегших за землю Русскую и за неласковый, но любимый Сургутский край. Крепкими корнями вросли они в него. Чего стоит перечень фамилий! Одних Кузнецовых пятнадцать человек, Пельментиковых — шесть, Проводниковых — восемь, Силиных — четырнадцать, Кондаковых — двадцать два. Значит, уходили не только целыми семьями, ко и родами.

По деревянному мосту через Сайму, разлившуюся, как озеро, въезжаем в старый Сургут — типичное сибирское село, стоящее на возвышенности. В отличие от заливных соров на лугах, все речушки, впадающие в Обь во время половодья, а потом пересыхающие в своих оврагах, называются саймами.

По бетонной дороге попадаем на площадь Гагарина, где высится городской Дом культуры. Там скверик сосновый, вычищенный и обработанный студентами и местными комсомольцами. Там кафе в стиле модерн, — в каждом микрорайоне они оформлены тематически, чтобы было разнообразие. То и дело встречаются магазины (их в Сургуте до шестидесяти). Вон продовольственный напротив детского сада, все продукты есть, а наценка за дальность доставки за мясо, за сыр всего по десять копеек на килограмм. Отделка магазина под древнерусский стиль и надпись снаружи: «Сработан на 70-м году XX века строительных дел мастерами 22-й управы на добрую службу всем поселянам града Сургут». И ладья нарисована под красным парусом.

В поселке нефтяников возят торф для удобрения тощей земли в парковой зоне — здесь тоже сохранен соснячок. У нефтяников большое кафе «Орион». Входим, заинтересованные названием. Рельефно выступают стволы берез на четырехгранных колоннах, подпирающих потолок, — синее небо со светящимися звездами и месяцем. Даже бассейн есть с фонтаном и эстрада за декоративным леском.

Ну как не вспомнить наши собственные комсомольские годы на новостройках! Не ради умиления, а просто сравнить хочется. У нас такого доброго баловства не было. Жили на Севере в бараках, где мох торчал из пазов, а юркие бурундуки и горностаи, влезая в каждую щель, хозяйничали на полках. Жили при железных печах, земляных крышах и маленьких окнах, иногда вместо стекол затянутых ситцем. Но молодость, бившая ключом, находила свою отраду в дружбе, клубной работе, походах по тайге, задушевных беседах у костров, открытии новых мест и новых людей.

Страшное прошлое дореволюционной тайги уже в ту пору представлялось нам минувшим кошмаром. Мы радовались тому, что имели, но рвались в будущее, в сегодняшний, тоже наш день, как сегодня рвемся в завтра, и это не дает нам ни черстветь, ни стареть душой.

Подходим к «Орбите». Массивное одноэтажное здание с лестницей, идущей с открытой террасы на плоскую крышу. Наверху высоко поднятая на сложной подставке глубокая круглая чаша антенны, диаметром немного уступающая зданию-фундаменту. Все вместе издали напоминает гигантский граммофон. Это недреманное чудо чутко следит за тем, что делается в эфире, и сразу откликается на позывные спутника, летящего на высоте сорока тысяч метров, поворачивая к нему круглую раковину своего уха.

— Мы принимаем московские передачи со спутника по заданной программе. А здесь релейка работает, которая передает их для нашего телецентра. Нефтеюганск и Нижневартовск смотрят эти передачи через радиорелейные линии, — рассказывал нам работник аппаратного зала, находящегося в цокольном этаже здания. — Дорогостоящее сооружение «Орбиты» было хорошим подарком в год юбилея революции жителям нефтяных районов.

Выходим из здания «Орбиты» с чувством гордости. Колоссальные огромные пространства, где еще столько белых пятен, где медведи и рыси шастают по лесным урочищам, забредают и в хижины одиноких, отдаленных поселков, не стесняясь антенн, торчащих над крышами, и вдруг такое диво дивное даже для бурно растущих центров.

Снова едем по городу.

— С жильем у нас туговато, — говорит секретарь райкома Михаил Михайлович Конев, уроженец Ханты-Мансийска, типичный сибиряк, коренастый, зеленоглазый крепыш со слегка вздернутым носом и упрямым выражением обветренного лица. — Поэтому еще много балков и вагончиков, не очень приспособленных для здешних морозов. От этого возникает текучка. Но молодежь едет к нам отовсюду, и те, кто остается, становятся настоящими патриотами Сургута. Вот в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году дороги у нас были совершенно раздавлены тяжелой техникой, и мы оказались в трудном положении — хлеб и Скорую помощь возили только на вездеходах, а сейчас уже имеем около шестидесяти километров мостовых с твердым покрытием. У нас пятьдесят строительных организаций, из них два треста. Дом Советов построили отличный, Дома культуры. Строим большой плавательный бассейн, хлебозавод, мясокомбинат с колбасной фабрикой, заводы по оборудованию и ремонту автотехники, чтобы обеспечить Среднее Приобье.

Да, тут все нужно, и плавательный бассейн для района с долгой суровой зимой — тоже большое дело.

Коневу тридцать шесть лет. Отец его погиб на фронте в 1943 году. Дед по матери был «башлыком» (бригадиром) рыболовецкой артели. Рыбачили на «песках» у купцов в Самарове. Дед по отцу «колотил лодки» из кедра. А сам Конев полжизни провел на комсомольской и партийной работе в родном Ханты-Мансийском округе.

— Интересная работа. На месте не засидишься, — говорит он с задумчивой улыбкой. — Наряду с нефтью мы с тысяча девятьсот шестьдесят шестого года начали заниматься сельским хозяйством, надо обеспечить продуктами свое население. При каждом нефтепромысловом управлении — совхоз. Теплицы, птичники. Стараемся сделать все возможное, чтобы людям жилось лучше.

Узнав о нашем желании побывать на строительстве ГРЭС, Конев быстро организует поездку.

И вот мы вместе с начальником ГРЭС Иосифом Наумовичем Каролинским катим в легковой машине по отличнейшей дороге…

Каролинский, закончив институт, работал на Новосибирской ГРЭС сначала прорабом, потом начальником участка перекрытия Оби. Затем на Карагандинской ГРЭС, Джамбульской и наконец перебрался сюда.

— Жена прилетела с детьми, посмотрела вокруг и заплакала: «Чего тебе здесь понадобилось? Уеду обратно». А сыновья — их у нас трое, старшему шестнадцать лет — все за меня: мы останемся с папой. Теперь ничего, обошлось. Жена привыкла к Северу, работает врачом-стоматологом и даже довольна, — рассказывает Каролинский, весело поблескивая глянцево-черными глазами. — Должно быть, родители заложили в нас это бродяжничество. Мой отец — заслуженный строитель Казахской республики, работает сейчас директором канала Иртыш — Караганда… А сколько других объектов он построил на своем веку! Вот и мы закончим строительство — и дальше. Ведь жить здесь самим опять не придется. Такая уж профессия! Сургутская ГРЭС будет работать на попутном газе, поэтому приходится заново решать вопрос насчет оборудования. Раньше попутный газ считался непостоянным источником сырья, но у нас в Тюмени в конце пятилетки его будет столько, что с избытком хватит не на одну ГРЭС.

Карликовые сосны на болотах, кедры на гривках, унизанные темно-сизыми шишками — урожай на орехи нынче небывалый, малиновые заросли иван-чая на порубках — все расступается перед смелым росчерком бетонки. Не просто было соорудить ее: вначале по бревенчатым настилам — лежневке, по непролазной грязи шли только тракторы да вездеходы.

— Лес мы стараемся сохранить всюду, где можно, — говорил Каролинский, когда мы проезжали мимо расчищенного среди зелени места под главный корпус. — А здесь у нас стройбаза. Сейчас мы ведем тут все вспомогательные работы, а главный корпус сделаем потом за один год.

Выходим из машины на бетонированную площадь, окруженную длинными корпусами. Пребольшое и очень аккуратное хозяйство.

— Тут будут подсобные мастерские и конторы наших субподрядчиков. Столовая еще не застеклена, но скоро начнет действовать. Все временные здания, на девяносто процентов разборные из армопенобетонных плит. Построим ГРЭС — они тут станут не нужны. Разобрал — и перевез туда, где снова потребуются…