Анжела Ламберт - Загубленная жизнь Евы Браун

• Название: Загубленная жизнь Евы Браун
• Автор: Анжела Ламберт
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98720-053-7

Любовница диктатора — всегда интригующий персонаж. Любовница Адольфа Гитлера — персонаж, окруженный зловещей аурой Третьего рейха, Холокоста и Второй мировой войны. Парадоксальным образом Еве Браун приписывали глупость и тщеславие, в то же время возлагая на нее долю ответственности за преступления нацизма. Но это никак не объясняет, почему молодая, здоровая женщина добровольно приняла смерть вместе с поверженным и разбитым фюрером. Собирая по крупицам разрозненные сведения, тщательно анализируя надежность и достоверность каждого источника, английская журналистка и писательница Анжела Ламберт разрушает образ недалекой и бессловесной игрушки монстра, оставленный нам историей, чтобы показать иную Еву Браун: преданную и любящую женщину, наделенную куда большим мужеством и упрямством, чем полагали ее современники.

---

В заключение беседы я спросила Гертрауд, чего, по ее мнению, хотела Ева: славы, замужества, детей, карьеры в кино?.. «Sie wollte geliebt werden, sonst nichts». Она хотела быть любимой, и ничего больше.

Глава 26 Заговор фон Штауффенберга и его последствия

Организация SOE, из отчета которой взято описание Евы, выполняла операции особого назначения для Великобритании. Ее основная задача заключалась в поощрении и поддержке движений Сопротивления на оккупированных или вражеских территориях. До середины лета 1944 года серьезных покушений на жизнь Гитлера не планировалось. Черчилль был убежден, что фюрера и Национал-социалистическую партию нужно разбить на поле боя, а не сразить пулей снайпера. 21 июня 1944 года Исмей (начальник штаба Черчилля) написал премьер-министру: «С чисто стратегической точки зрения, в том, что Гитлер остается во главе немецкой армии, есть некоторое преимущество, учитывая, какие грубые промахи он совершает. Но если смотреть на дело шире, то чем скорее он сойдет со сцены, тем лучше». На следующей неделе, 28 июня, высшее командование SOE собралось для обсуждения вопроса. Сошлись на том, что, несмотря на некоторое противодействие со стороны вышестоящих, попытаться все же стоит. Началось детальное планирование «Операции Фоксли», предполагающей достать Гитлера в Оберзальцберге или в его поезде особого назначения. Но через две недели, 14 июля, Гитлер покинул Бергхоф навсегда. «Фоксли» была заранее обречена на провал. Как бы там ни было, ее опередило другое покушение, которое оказалось ближе к успеху, чем все предыдущие сорок или больше.

Не все немцы оставались равнодушными к расползающимся слухам о зверствах, учиняемых на поле боя, в лагерях и над гражданскими лицами. «Кружок Крайзау», некоторые члены которого вели свой род от старой аристократии — такие выдающиеся люди, как фон Мольтке, фон Штауффенберг и Адам фон Тротт, — был основан в 1933 году. Он развился в «согласованное, долгосрочное, распространенное и грамотно организованное движение сопротивления», включавшее несколько наиболее могущественных и влиятельных лиц в Германии. Члены кружка — аристократы, ведущие экономисты, духовенство, богословы и военные — регулярно встречались с целью составления заговора против Гитлера и, по возможности, его убийства. Им приходилось действовать в строжайшей тайне: писать письма и вести телефонные разговоры с оглядкой на цензуру либо шифровать их, помня о том, что разоблачение повлечет за собой страшную кару. Многие участники знали друг друга всю жизнь, поэтому им не составляло труда маскировать свои собрания, где обсуждались дальнейшие планы и стратегия, под домашние вечеринки во владениях фон Мольтке в Шлезии. Их цель — положить конец нацизму, лагерям и войне — обрела более конкретные очертания осенью 1941 года. Члены кружка часами спорили об этическом аспекте убийства Гитлера. «Почему мы против Третьего рейха? — спрашивал фон Мольтке. — Не потому ли именно, что это беззаконный режим? Как мы собираемся создавать нечто новое, если сами начнем с беззаконного поступка? А убийство — всегда преступление». Софистика, но какая блистательная! Клаус фон Штауффенберг, служивший в Шестой танковой дивизии, получил тяжелые ранения во время операции «Барбаросса», потеряв один глаз и правую руку. Варварские замашки СС потрясли его до глубины души. «Этот человек, — сказал он, — живое воплощение зла». Прекрасно зная, что, независимо от исхода, покушение на жизнь Гитлера является самоубийственной миссией, он настаивал: «Сейчас решается судьба не фюрера, не страны, не моей жены и четверых детей, но всего немецкого народа». Собрания, обсуждения и разработка планов продолжались.

В итоге «кружок Крайзау» постановил ликвидировать фюрера в Бергхофе 2 июля 1944 года, но тщательно продуманную операцию пришлось отсрочить, так как ни Геринга, ни Гиммлера, которых тоже намеревались убить, не оказалось на месте. Нападение было отложено на три недели, до того дня, когда Гитлер и главные военные советники соберутся в «Волчьем логове». Не подозревая о нависшей опасности, Гитлер со своей свитой отправился назад в Раустенберг.

За годы войны Гитлер провел больше восьмисот дней в «Волчьем логове». В лесной чаще, в своей бетонной крепости под охраной батальона СС, он чувствовал себя в безопасности. Ева с радостью присоединилась бы к нему, если бы он позволил, но ставка «Волчье логово» была исключительно военной базой, и Гитлер не имел времени для отдыха и тем более для развлечений. Комнаты в бункере были крошечные, душные, а лето 1944 года выдалось на редкость жарким. Фюрер и его окружение сутками сидели под землей. Его четырем секретаршам едва хватало места. Траудль Юнге выделили уголок в секретарском бункере. «Мне выдали пропуск, и я жила примерно в ста метрах от фюрера. Новое обиталище меня отнюдь не радовало: я люблю свет и воздух и ненавижу прятаться под землей, как крыса, и спать в неудобной каморке без окон». Воздух стоял спертый и зловонный от дыхания почти пятидесяти человек, плохо питающихся и страдающих от недостатка кислорода. Даже снаружи подышать свежим воздухом не удавалось при температуре 90 градусов[31] и высокой влажности. Гитлер иногда выходил с подчиненными погулять по густому сосновому лесу, но в них тут же впивались комары. Гитлеру приходилось носить специальный защитный шлем, как у пасечника, чтобы избежать укусов. «По сей день я ощущаю эту удушливую атмосферу, словно все произошло вчера, — пишет Траудль Юнге. — Мы не могли заснуть, от зноя в воздухе дрожало марево». Гитлеру было не до разминок, он целыми днями изучал карты за громоздким, внушительным столом для совещаний, вокруг которого свободно размещалось двенадцать человек.

Двадцатого июля 1944 года стояла невыносимая жара, от какой люди становятся раздражительны и мучаются головной болью. На этот раз способность Гитлера интуитивно улавливать приближающуюся опасность не предотвратила события, нарушившего неуязвимость «Волчьего логова». Полковнику графу фон Штауффенбергу удалось незаметно пронести на ежедневное совещание Гитлера со старшими офицерами вермахта двухфунтовую бомбу с запущенным механизмом. «Кружок Крайзау» выбрал его на роль убийцы, так как он один имел беспрепятственный допуск к Гитлеру, хотя из-за своих увечий не мог стрелять из пистолета, отсюда необходимость воспользоваться бомбой, более неуклюжим и заметным оружием. Он пришел в комнату для совещаний с чемоданом, в котором была спрятана бомба, и поставил его под стол, близко к тому месту, где должен был стоять Гитлер. Потом фон Штауффенберг покинул помещение под предлогом, что ему нужно сделать срочный телефонный звонок. В 12:42 пополудни бомба взорвалась, вызвав хаос и разрушение.

Траудль Юнге вспоминала:

Мы с фрау Кристиан пошли купаться после полудня, затем я вернулась к себе и села писать письмо. Внезапно что-то загрохотало — в чем не было ничего необычного, — но тут раздался истерический крик: «Врача!». Не от взрыва у меня замерло сердце — мы привыкли к звукам стрельбы. Наши люди постоянно проверяли оружие, да и зенитная артиллерия тоже упражнялась, так что мы и внимания уже не обращали. Но случившееся в тот день повергло меня в смятение и ужас.

Заговор провалился, но был на волосок от успеха. В последний момент место проведения совещания решили изменить, и все перебрались на поверхность, в барак с тремя большими окнами. (В замкнутом подземном помещении разорвавшаяся бомба произвела бы куда более страшный эффект.) Взрывное устройство сработало на совесть, но через несколько секунд после того, как услужливый полковник отодвинул чемодан от фюрера и поставил за тяжелую подпорку стола, что значительно снизило силу удара. Тем не менее четыре человека были убиты на месте и двадцать ранены, но Гитлер выжил. Его брюки были изодраны в клочья, но помимо сильного ушиба, ожогов и сотни дубовых щепок, глубоко впившихся в правую ногу, его телесные повреждения на первый взгляд казались сравнительно легкими. Его правая рука была временно парализована, пострадали барабанные перепонки, и он ненадолго потерял слух. Последствия дали о себе знать позже. До конца жизни у него непрестанно и заметно тряслась левая рука. Это видно на фотографиях, где он либо обхватывает ее правой, либо прячет за спину. Впоследствии фюрер часто во всеуслышание повторял: «Я неуязвим. Я бессмертен». Погибни он 20 июля 1944 года, Вторая мировая война унесла бы вдвое меньше жертв.

Клаус фон Штауффенберг наблюдал за взрывом с безопасного расстояния и был совершенно уверен, что Гитлер погиб. Полчаса спустя он уже находился на пути в Берлин с намерением приступить к операции «Валькирия»: совершить переворот и учредить новое правительство. Он и еще трое заговорщиков были арестованы в тот же вечер и расстреляны вскоре после полуночи, почти ровно через двенадцать часов после взрыва. Им повезло. Они умерли быстро и безболезненно. Позже, на показательном процессе Народного суда, еще двести человек выслушали смертный приговор за участие в неудавшемся перевороте. Их переправили в тюрьму Плетцензее и там повесили. Их медленную, мучительную агонию снимали на пленку. Поговаривали, что Гитлер с наслаждением просматривал запись в компании своих приспешников и хохочущих офицеров СС. Альберт Шпеер, отказавшийся присоединиться к ним, сообщает, что видел фотографии казни на рабочем столе Гитлера. Если так, то фюрер изменил своим привычкам: он был брезглив и не любил лицезреть результаты своих кровожадных приказов.