Сэбайн Бэринг-Гулл - Мертвый палец

• Название: Мертвый палец
• Автор: Сэбайн Бэринг-Гулл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48110-1

---

«Это же мышь, — решил я и сразу забыл о плохом настроении. Мне стало интересно. — Вот негодница! Как ей удалось забраться ко мне в карман? А я-то носил пальто все утро!»

Но нет, это была не мышь. Сначала из кармана показалось что-то белое, затем оттуда вывалилось все существо целиком. Что это такое, я не мог понять.

Крайне заинтригованный, я приподнялся на локте. От этого движения скрипнула кровать. В тот же миг на пол что-то упало; немного полежав, оно ожило и, как червяк, поползло по полу.

Есть гусеница, которая называется «землемерка»: при движении она то складывается пополам, образуя петлю, то вновь распрямляется во всю длину. То, что ползло по моему полу, перемещалось именно таким способом. По цвету оно напоминало сырного червяка трех с половиной дюймов в длину. Вместе с тем оно совсем не походило на гусеницу: у гусеницы тело гибкое, может гнуться в любом месте, а это существо словно состояло из двух частей, одна больше другой. Я замер от удивления, молча разглядывая существо, тихо ползущее по ковру — блеклому зеленому ковру с рисунком из темно-зеленых, почти черных цветов.

Мне показалось, что конец тела этого создания поблескивает — очевидно, там была его голова. Однако в комнате стоял полумрак, и определить точно, что это такое, было невозможно. Кроме того, существо все время двигалось.

Но вскоре я испытал потрясение не меньшее, чем при появлении загадочной твари из кармана. Я понял, что находится у меня перед глазами: это палец, человеческий палец, а блестящий кончик, который я принял за голову гусеницы, это ноготь!

Не похоже, чтобы это был ампутированный палец. На месте сустава не было никаких следов крови или порезов. Основание пальца, так сказать, его корень, скрывала какая-то дымка, так что я не мог определить, откуда он растет.

Не было видно ни руки, ни тела, которому принадлежал этот еле живой палец. В нем не чувствовалось циркуляции крови, но он упорно полз по ковру в сторону платяного шкафа, стоявшего у стены возле камина.

Вскочив с кровати, я хотел подойти к пальцу, но он как будто испугался, пополз быстрее и скрылся под шкафом. Я зажег спичку и заглянул под шкаф, стоявший на ножках высотой около двух дюймов, однако ничего не увидел.

Я достал зонтик и попытался нашарить что-то под шкафом, но не вытащил ничего, кроме хлопьев пыли.

II

На следующий день я упаковал чемодан и вернулся домой, в деревню. Всякое желание развлекаться в городе пропало, а вместе с ним исчезло и желание заниматься делами.

Я чувствовал вялость и болезненное беспокойство; голова была как в тумане. Мысли путались, я не мог сосредоточиться. Временами мне казалось, что я теряю рассудок или нахожусь на грани серьезного заболевания. И все же, здоровый или больной, я стремился домой, ибо дом был моим единственным прибежищем. Когда я вошел, слуга, как обычно, взял у меня чемодан и отнес наверх, в мою комнату. Он снял с чемодана ремни, но распаковывать не стал, поскольку я не люблю, когда посторонний копается в моем любимом чемодане фирмы «Глэдстоун». Нет, я ничего не скрывал — просто потом мне пришлось бы долго искать нужную вещь. По части одежды я давно перестал сопротивляться — камердинер убирал ее туда, куда считал нужным, и знал лучше меня, где что лежит. Но помимо фрака и смены белья я вожу с собой письма, бумаги, книги, и разбираться в них должен я сам. У слуг есть один весьма скверный недостаток — они кладут бумаги и книги в такие места, что потом их приходится искать полдня. Поэтому, несмотря на скверное настроение и дурное самочувствие, свой чемодан я распаковывал сам. Разбирая вещи, я неожиданно заметил, что замочек на коробке для воротничков сломан, крышка слегка приподнята, а в коробке что-то лежит. Я немедленно вытащил коробку, чтобы проверить, не испорчены ли воротнички, как вдруг в ней что-то зашевелилось, выпрямилось и скакнуло на пол, как попрыгунчик, после чего быстро поползло прочь — уже знакомым мне способом.

Я ни минуты не сомневался — это тот самый палец. Видимо, он переехал вместе со мной из Лондона в деревню.

Где он спрятался, я не знал. У меня не было сил об этом думать.

Когда наступил вечер, я взял книгу, устроился в своем любимом кресле и попытался углубиться в чтение. Я устал — от поездки, от беготни по городу, от беспокойства и страха, вызванного моим странным видением. Я чувствовал себя совершенно опустошенным. Не в силах понять, о чем идет речь в книге, я почувствовал, что засыпаю. Когда книга с шумом упала на пол, я вздрогнул и проснулся. Не уверен, что сон в кресле можно считать здоровым. После такого сна я просыпаюсь с тяжелой головой и потом долго не могу прийти в себя. Пять минут сна на кровати стоят получаса в кресле, как говорил мой личный опыт. Когда спишь сидя, голова находится в неудобном положении — либо откидывается назад, либо заваливается набок. Ее постоянно приходится поднимать, чтобы она находилась на одной линии с телом, через которое проходит центр тяжести, иначе голова перевешивает, тело искривляется, и человек может выпасть из кресла и свалиться на пол.

Несмотря на эти сложности, я спал спокойно, поскольку неимоверно устал. Меня разбудило ощущение холода, продвигающегося от горла к сердцу. Проснувшись, я обнаружил, что лежу по диагонали, прижав правое ухо к правому плечу, словно подставляя горло. Вот туда он и подобрался — туда, где пульсировала яремная вена. В том месте я ощутил ледяное прикосновение. Встряхнувшись, я повел левым плечом и потер шею. На пол что-то упало — тот самый палец.

С ужасом и отвращением я заметил, что он торопливо тащит что-то за собой. Мне показалось, это старый чулок или что-то в этом роде.

В комнату заглянуло вечернее солнце, и его золотой луч осветил тварь, копошившуюся на полу. И тогда я рассмотрел, что тащил за собой палец. Это трудно описать, но я попробую.

Сам палец состоял из твердой материи; то, что он тащил за собой, имело смутные, расплывчатые очертания. Палец был соединен с человеческой кистью, не до конца, так сказать, воплощенной, кисть же соединялась с полупрозрачной рукой, а рука — с телом в еще менее материальном, парообразном состоянии. Все это и тащил за собой палец, как гусеница-шелкопряд, вытягивающая нить своей паутинки. Я видел ноги и руки, голову, даже фалды фрака; все это то появлялось, то исчезало, соединялось и сливалось в неясной дымке. У тела не было ни костей, ни мышц, у него вообще не было очертаний: конечности крепились к туловищу, лишенному позвоночника, однако они были не нужны, поскольку телом управлял палец, волочивший за собой скопление разнообразных отростков.

Все парообразное вещество пребывало в хаотическом движении, так что порой — не могу утверждать, но у меня создалось подобное впечатление — из ноздри этого существа выглядывал глаз, а из уха свешивался язык.

Тело-зародыш я видел лишь мгновение; не могу подобрать другого определения для этого призрачного, нематериального вещества. Я разглядел его в свете солнечного луча. Потом оно попало в тень и сразу пропало, на виду остался лишь ползущий по полу палец.

После этого у меня уже не осталось ни моральных, ни физических сил, чтобы встать, наступить на палец и впечатать его каблуком в пол. У меня вообще не осталось никаких сил. Что случилось с тем пальцем — куда он уполз, где спрятался, — я так и не знаю. Я сидел в кресле, оглушенный, застывший, и глядел в пространство.

— Простите, сэр, — произнес у меня над ухом чей-то голос, — пришел мистер Скуэр, инженер-электрик.

— Что? — Я не сразу понял, о чем идет речь.

Мой камердинер стоял уже возле двери.

— Сэр, пришел один джентльмен и спрашивает, нельзя ли ему осмотреть дом. Он хочет проверить проводку.

— О да, конечно. Пожалуйста, проводите его ко мне.

III

Некоторое время назад я доверил заботу об освещении своего дома одному умному человеку — мистеру Скуэру, инженеру-электрику, моему давнему и искреннему другу.

Недалеко от дома он поставил навес, где установил динамо-машину. Прокладку проводов он поручил своим помощникам, поскольку был завален заказами и не мог лично следить за каждой мелочью. И все же он не любил пускать дело на самотек, а электричество, как известно, не игрушка. Недостаточно умелые или безалаберные рабочие часто делают плохую обмотку проводов или забывают установить свинцовые прокладки, служащие предохранительным клапаном на случай слишком высокого напряжения. Сгоревшие дома, погибшие от удара током люди — все это результат небрежности и непрофессионализма электриков.

Прокладка проводов в моем доме только что завершилась, и мистер Скуэр пришел лично убедиться в том, что все в порядке.

Он обожал свое дело и был убежден, что у электричества огромные перспективы, которые трудно себе даже представить.

— Все виды энергии, — говорил он, — связаны между собой. Если вы обладаете энергией в одной форме, вы можете превратить ее в другую, какую пожелаете. Например, в движущую силу, свет или тепло. Скажем, у нас есть электричество, и мы используем его для освещения дома. Прекрасно, однако мы пока не умеем использовать его так, как это делают в Штатах — там уже появились экипажи на электрической тяге. Почему наши омнибусы тащат лошади? Давно пора пустить электрические трамваи. Почему мы сжигаем уголь, чтобы согреться? Ведь есть электричество, не порождающее этого черного вонючего угольного дыма. Почему мы не используем энергию приливов и отливов на Темзе? Сама природа дала нам в руки богатство — бесплатно, в неограниченном количестве! — которое мы можем использовать для передвижения, освещения, обогрева. Скажу больше, дорогой сэр: я упомянул только три вида энергии и привел всего три способа использования электричества. А как насчет фотографии? А театр? Держу пари, — добавил мистер Скуэр, — в скором времени электричество будут использовать и в медицине.