Пётр Валуев - Черный бор: Повести, статьи

• Название: Черный бор: Повести, статьи
• Автор: Пётр Валуев
• Издательство: Аграф
• Жанр: Религия: христианство
• Год: 2002
• ISBN: 5-7784-0183-3

Петр Александрович Валуев (1815–1890), известный государственный деятель середины XIX в., стал писателем уже в последние годы жизни. Первая его повесть — «У Покрова в Лёвшине» сразу привлекла внимание читателей. Наиболее известен роман «Лорин», который восторженно оценил И.А Гончаров, а критик К. Станюкович охарактеризовал как «любопытную исповедь» с ярко выраженной общественно-политической позицией «маститого автора».

«У Покрова в Лёвшине» и «Черный Бор» — лучшее из всего написанного Валуевым. В них присутствует простодушный и истинно русский лиризм. Сочно и живописно описана жизнь провинциальной Москвы и картины усадебной жизни, осложненные мистическими мотивами.

Как религиозный мыслитель П.А Валуев представлен статьями «Религиозные смуты и гонения от V до XVII в.» и «Религия и наука», в которых автор обратился к проблемам богословия и истории церкви.

Произведения графа Валуева впервые приходят к современному читателю.

---

«Принудительное законодательство не может разрешать социальных вопросов, потому что в их корне лежит протест против начала имущественных неравенств, а на этом начале покоится то, что мы называем цивилизацией. Науки, искусства и художества — его создание. Насильственное уравнение может уравнять нужды, но не средства. Законодательные административные меры, направляемые к устранению всякого рода злоупотреблений, к облегчению всяких тягостных нужд и вообще к улучшению материального быта масс, всегда имеют тот недостаток, что одним как будто обещают более, чем могут дать, а с других как будто снимают некоторую долю лежавших на них несомненных обязанностей» <…>.

«Агитаторы сознают, что христианство есть главный оплот общественного порядка, и для ниспровержения этого порядка пользуются пробудившимся коллективным самосознанием масс»[123].

Но выставляя христианство во всеоружии и цвете примиряющей и синтезирующей религии единения и примирительного начала между классами, Валуев не мог оставить без внимания и разъяснения то яркое явление, что в недрах христианской Церкви часто бушевало пламя вражды междоусобных и религиозных войн. Где причина сему?

«Как объяснять себе продолжительный исторический факт, что христианство, религия любви, смирения и мира, породило столько раздоров, распрей, ненавистей, кровопролитий и жестоких гонений? Ученикам Спасителя было предвозвещено, что они будут ненавидимы, гонимы и умерщвляемы; но не было сказано, что они сами будут друг друга ненавидеть, преследовать и умерщвлять. Не должно ли приходить на мысль, что дух отрицания и злобы, не надеясь на успех прямого отрицания, старался, по крайней мере, озлобить и под личиной ревности к истине поселять раздор в умах и ожесточать сердца»[124].

Задаваясь такими вопросами уже в статье «Религия и наука», Валуев пока не дал ответа…

Но зато в специальной статье «Религиозные смуты и гонения от V до VIII века», Валуев подвергает этот вопрос весьма тщательному рассмотрению. Не имея пока равных себе, эта статья может быть признана классической в своей области… Поэтому мы на ней остановимся специально.

VIII

Заявивши, что «относительно продолжительности, преемственности, размеров, форм и психологической основы религиозных междоусобиц, преследований и гонений мы большей частью ограничиваемся смутными и шаткими понятиями», Валуев и определяет цель очерка — проследить сжатую хронику таких междоусобиц, преследований и гонений (с середины V в. до XVII в.). Я должен еще более сжать статью Валуева и извлечь из нее существенные факты. Для удобства же эти факты религиозных преследований располагаются по государствам.

В Византии религиозные гонения были производимы в V, VI и VII вв. по поводу ересей монофизитов, монофилитов и иконоборцев. Правительственная власть распространила на всех последователей еретических учений действие карательных мер, которым прежде всего подверглись основатели этих учений и еретики духовного звания или сана. Борьба между враждебными партиями сопровождалась кровоизлиянием… Только при оборонительном, а затем в угнетенном положении Восточной Церкви (после падения Константинополя в 1453 г.) не было простора к распространению новых ересей и к религиозным преследованиям.

На Западе карательные меры, направленные против отложения от церкви, имели, до конца XII века, свойство временных распоряжений и действий властей, не принимая размеров огульных гонений. Но учащение таких случаев привело к органической системе подавления всех сектаторских движений. Папа Иннокентий III установил инквизицию в 1208 году; Григорий IX учредил в 1232 г. инквизиторский суд и предоставил заведование им доминиканскому ордену, а Иннокентий IV в 1259 г. разрешил на суде употреблять пытки[125].

Франция прежде всего озарилась пламенем религиозных гонений. Еще в 1198 г. папа Иннокентий III поднял крестовый поход против альбингенсов под главным предводительством графа Симона Монфортского. Его войско, составленное большей частью из отчаянных разбойников, целых двадцать лет опустошало владения графа Тулузского, покровительствовавшего сектаторам. При взятии одного города Безьера побито 20 000 человек обоего пола и всех возрастов. При этом папский легат аббат Арнольд, ввиду нерешительности крестоносцев, опасавшихся вместе с еретиками умерщвлять и католиков, кричал им: «Бейте всех, Господь распознает своих».

Уничтожение ордена Рыцарей Храма (тамплиеров), при французском короле Филиппе Красивом, было, в сущности, событием более религиозного, чем политического свойства. Предлогом к уничтожению послужили возводимые обвинения в отступничестве от христианства, и как суд, так и казни были облечены церковными формами. Папа Климент V, по настоянию короля, повелел в 1308 г. произвести повсеместное следствие над членами ордена, а сенский архиепископ, не ожидая результатов следствия, предал постановлением областного собора великого магистра Матвея Молей и 54 рыцарей смерти на костре. Дошедшие до нас сведения о гонениях, предпринимавшихся римской церковью в разные времена и в разных странах, все-таки неполны. Даже трудно приблизительно определить число жертв, причитающихся на долю правильно организованных трибуналов. Лоран, имевший доступ к архивам инквизиции в Испании, утверждает, что по ее приговорам сожжено более 31 000 человек и более двухсот тысяч присуждено к карам менее тяжким, чем смертная казнь. Число казненных в испанских владениях, в Америке, на Сицилии и Сардинии неизвестно.

В Нидерландах казнено при Карле V до 50 000, при Филиппе II — до 25 000. Но эти цифры еще не так красноречиво повествуют о настроении духовных властей, как постановление верховного инквизиционного трибунала 16 февраля 1568 г., присуждающее к смерти всех обывателей Нидерландов как еретиков. Королевской прокламацией, состоявшейся десятью днями позже, это постановление утверждено и послано к исполнению. В трех строках, таким образом, присуждались к смертной казни три миллиона людей, без различия пола и возраста. Обреченных на смерть иногда сожигали на костре медленным огнем[126].

Позднее, в эпоху протестантизма, гонения возобновились во Франции, достигнув высшего проявления в Варфоломеевскую ночь (1572). В эту ночь погибли в Париже около 5000 человек, захваченных организованными отрядами убийц в домах и на улицах города. Заговор был устроен по соглашению королевы Екатерины с Гизами, и его действие распространено на всю Францию. Всюду были разосланы приказания убивать протестантов, и в продолжение двух месяцев их погибло, в разных местах, до 30 000.

Для обращения протестантов в католичество стали употребляться насилия. Отряды войска, сопровождаемые монахами, разрушали в южной Франции протестантские церкви, принуждали обывателей к отречению от их веры и нередко убивали проповедников. В случае упорства предоставлялся полный простор неистовствам солдат. Повивальным бабкам воспрещалось крестить младенцев иначе как по католическому обряду. Смешанные браки были запрещены. Протестанты не допускались ни к каким должностям, даже муниципальным. Насильственно обращенные обязывались присутствовать при католических богослужениях, а в случае уклонения предавались криминальной юстиции местных парламентов. Одним словом, на юге Франции господствовал всеобщий противопротестантский террор, и все это происходило в век блеска французской литературы, в век версальских пышностей.

В 1680 г. в Мадриде, по случаю бракосочетания Карла II, всенародно преданы огню осужденные евреи обоего пола. Большая площадь была убрана в виде амфитеатра. Король и королева присутствовали. Придворные дамы были в пышных нарядах. Осужденные проходили мимо них к кострам.

После 1685 г. часть протестантского населения укрылась в Севенской горной местности, где продолжала тайно отправлять свое богослужение и впоследствии пыталась оказать вооруженное сопротивление католическим властям. Это было поводом к так называемой севеннской войне, продолжавшейся с 1702 по 1706 год, в сопровождении всевозможных насилий и жестокостей. В общем результате Франция лишилась 900 000 граждан, трудолюбие и промышленные знания которых принесли выгоду тем странам, куда они переселились[127].

В Богемии в XV веке были казнены Иоанн Гус и Иероним Пражский. Оба выдержали казнь с геройским мужеством и умерли, вознося среди пламени молитвенные песни. Констанцские костры не только не прекратили реформаторского движения в Богемии, но придали ему свойство всеобщего восстания против римской церкви. Последователи Гуса, именовавшиеся гуситами, ввели у себя причащение мирян под обоими видами, и когда Констанцский собор признал такое причащение еретическим — решились оружием защищать свои убеждения.