Дмитрий Щербинин - Светолия

• Название: Светолия
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Днем за днем лежит Иван на подушках, плоды ест; зевает, мед в себя заливает; пение слушает; ходит и по парку, на солнышке сидит, млеет. Он уж и забыл, что такое труд, забыл и что такое люди; забыл и про братьев, и про отца своего. Забыл и про то, что дьяволу был должен. Он уж, чтобы совсем ничего не беспокоило, уверил себя, что всегда так и было, что это и есть жизнь, что так и будет вечно...

Слились пустые, похожие друг на друга дни в года - года в десятилетия, и чем дальше тем быстрее летело однообразное время - где не было ни мыслей, ничего кроме зевания, да поглощения в себя плодов. К большему Иван и не стремился, и знать ничего не хотел.

Но вот и смерть подошла: хоть и жил Андрей с возлюбленной своей за сотню лет, до истинного рождения своего; а все же, колдовством дьявола, умерли все они как бы в один день.

Вот три духа - три светоча, среди великих просторов, где нет ни времени, ни тьмы, ни света; между миров, между раем и адом.

Летит из черной бездны, под ними поднимается облако великое; кровавыми молниями блистает, тысячью волчьих стай завывает; темны щупальца к трем братьям простирает.

Загремели тут ветры, и голос рокочущий из тучи вопрошал:

- Ну что, довольно ли вы пожили? Готовы ли теперь со мною в ад спустится?

Сжалась, побледнела от ужаса душа Ивана:

- Может не надо? - спрашивает.

Облако только потешается; только тьмою наливается, громче хохот...

А два брата Андрей и Михаил не испугались, ибо готовы были к этому моменту, только ярче их души запылали; точно два облака солнечных пред дьяволом горят. Ему и больно на этот свет смотреть.

Засмеялись тут они и от смеха этого, первым громам весенним подобного, отдернулся дьявол; великая сила в голосах их звучала:

- Нет, мы не пойдем с тобой в ад! Мы свободны! Слышишь - твой ад тесен для нас; мы все равно прожжем своей жаждой творения, жаждой любви его стены! Тебе не удержать нас, нечистый!

Заревело, налилось от ярости кровью, черное облако; бросилось на братьев, поглотило их, но вот они уже вырвались из него:

- Ну что, видишь?! Тем чем мы жили, что развивали всю свою жизнь оказалось сильнее твоей тьмы! Отныне и навечно, мы будем свободны!

- Ну хоть одного из вас то я возьму! - заскрежетало, мириадами зимних вьюг черное облако и направилось к Ивану. - Уж ему то, слабому и безвольному; проведшему свою жизнь в бездействии не вырваться от меня! О, я чувствую, как он боится, он не чувствует ничего кроме страха!

Весь сжался, побледнел Иван, шепчет еле слышно:

- Спасите вы меня, братья. Не дайте, в ад сойти!

А они уж окружили его со всех сторон сиянием своим:

- Не получишь души брата нашего, нечистый! Убирайся обратно в свой ад!

Бросился на них дьявол, да крепко держали Андрей и Михаил, светлым облакам подобные своего брата; вновь пришлось отступить дьяволу; с проклятьями, с ревом, черной горой, в одиночестве рухнул он в бездну; ну а братья взмыли вверх, где разливался через всю бесконечность чистый свет"

* * *

Сережа смотрел на высокое небо, яркое бело-золотистое; в лесу было по весеннему прохладно, пели птицы, ручьи, голые еще ветви; хрустела орешками белочка на его плече.

- Да, я понимаю. - прошептал мальчик. - Не важно чем ты занимаешься: искусством или же точными науками; рисуешь ты картину, борешься с болезнями, или изобретаешь аппарат, чтобы подняться к звездам. Главное, чтобы это было во благо людям, чтобы это было во благо и всему миру. И если так: то душа изобретателя космического корабля, ничем не хуже, души великого поэта. И тот и другой видит великую цель, и тот и другой живет - по настоящему живет. Так я говорю, правильно Светолия?

- Да, прав. В вас есть эта жажда созидания чего-то нового; такое уж у вас сердце человеческое: все понять, все как-то обустроить, все изменить на свой лад. Просто, нам бесконечно ближе сердце поэта, чем изобретателя космического корабля; помнишь, я говорила тебе о двух путях: о душевном, и о техническом. Вы избрали технический, вы полетите сквозь космос в железных недрах, а могли бы - оседлав солнечных драконов своего воображения. Да, нам горько на это смотреть - ибо, когда вы заполоните все своей техникой, все просветите своими лучами, все просчитаете - для нас совсем не останется места и мы уйдем из этого мира. Дело все в том, что большинство из вас как Иван! Мне больно смотреть, как проходит жизнь большинства из вас: созданные для великого, вы погрязаете в мелочном, вы смеряетесь с этим мелочным; это мелочное, в конце концов становится для вас просто жизнью. А с этим нельзя смирятся; всегда надо гореть, всегда стремится к созиданию прекрасного! Поверь - это самый верный, для вас, людей, путь! В каждом есть жилка, в каждом талант, а сколькие становятся, как Иван - они, может, и трудятся, но трудятся без жара; без развития собственного, только, чтобы как-то прожить дальше.

В глазах Светолии сияли слезы:

- Я вижу, что-то ты еще не понимаешь разумом; но сердцем принимаешь все, а значит - не забудутся мои слова. Настанет день все ты и разумом поймешь.

- Да, обязательно! Светолия, как многому я уже у тебя научился, я стал совсем другим человеком!

- Нет, ты больше узнал, а человеком ты остался прежнем. Если бы ты не любил природу - мать сыру землю, так разве же бежал так ко мне через поля. Если бы не было в сердце твоем борьбы, стремления к прекрасному; так разве же не бушевала бы в душе твоей та борьба, что ночами бушевала?! Разве же, не любовался ты, еще задолго до знакомства со мной статуей в парке...

- Нимфой, в руках которой арфа?.. - Сережа вздрогнул. - Той самой где эти... - он погладил белочку. - Но почему они такие? Понимаешь, я так уже теперь настроился - это весь наш человеческий мир их таковыми сделал... Почему они такие, как чудища из тех игр. Да, как те чудища которые слизью брызгают, в которых ни капли разума нет, только желание убить, да желудок свой набить?

- Послушай еще одно сказание...

* * *

В лихую годину, когда вступили в пределы земли нашей полчища татарские, князья русские враждой разделены были - уж давно враждовали, силы свои в войнах во множестве потратили, ослабли, а объединится против врага истинного и не желали.

И были у одного князя два сына: Святополк и Юрий; а также дочь именем Ольга. Сынам разделил старый князь два града; только Святополк дележом остался недоволен - мол Юрию лучший град достался и пошла у них вражда; были и вооруженные стачки, грызлись они, злобу свою растили, да о власти, о злате мечтали.

Ольга же душой была чиста, как источник лесной; мудрость из книг черпала; лики святые для знамен ткала, да рядом с батюшкой своим сидела, то сказку ему скажет, то песнь споет: не нарадуется сердце отцовское на дочь.

А когда подоспели первые вести о татарском войске; стали к отцу, то Святополк, то Юрий являться - стояли гордые, красовались перед ним; речи правильные, с чужих слов заученные перед ним говорили. Похвалялся каждый, что нет ему воина равного, с гордо поднятой головой клялись, что за отца, за владения его не жалко и головы сложить. В общем, пользуясь случаем, старались отцовского расположения заслужить. Ольга же сидела тихо в своем уголочке, да пряжу пряла.

Святополк и Юрий и впрямь себя героями почитали: вспоминали свои стычки каждый то свои победы помнил, а вот пораженья забывал. Так же каждый размышлял - как бы из всей этой войны выгоду извлечь: брата загубить, и его город себе присвоить.

Тем временем, подошло татарское войско совсем близко ко граду, где князь-отец с Ольгой сидел; кричит гонец:

- Видел я издали войско татарское! Что море живое: нет ему конца и края, все поля, все луга, ворогами запружены! Земля трясется от их коней; а от криков птицы с неба падают!

Услышали про то Святополк и Юрий, испугались; заперлись в своих городишках - сидят, размышляют, как бы все-таки изловчиться и выгоду для себя извлечь.

А Ольга, как услышала ту весть, встала из своего уголка, батюшке поклонилась и так молвит:

- Знаю я, батюшка, как отвлечь войско татарское: хоть и не надолго, но все ж дать людям время к осаде подготовиться.

- Как же? Сказывай, доченька моя. - тут князь вопрошает.

- Обращусь я ласточкой быстрокрылой; со стен твоих в степи полечу; там на просторах гуляет один конь вольный; одной меня он послушается; одной мне позволит оседлать его. Тот конь белогривый - всем коням конь. И все кони, стоит ему только позвать, за ним поскачут. Он что молния; не по травам, но по воздуху летает - быстро нагоню я войско татарское: позовет их коней белогривый скакун; они все и повернут за ним. Когда-то удастся усмирить их наездникам...

- А стрел ли не боишься, доченька? Ведь метка стрела татарская...

- Не достанут меня стрелы: быстр конь белогривый, и от метких стрел убежит. Не волнуйся батюшка - все со мной хорошо будет. Только благослови.

- Благословляю, радость ты моя. Только вернись, а иначе не выдержит сердце мое.

Поклонилась Ольга, в воздухе взметнулась да в ласточку обратилась; в окошко терема княжеского вылетела - только ее и видели.