Синтия Харрод-Иглз - Династия

• Название: Династия
• Автор: Синтия Харрод-Иглз
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 966-343-147-4

Англия ХV века. Тридцатилетняя кровопролитная война Алой и Белой розы — борьба двух ветвей королевского рода, Ланкастеров и Йорков, гибель Ричарда III, последнего из династии Йорков, — вот фон для хроники семьи Морландов. Жизнь трех поколений этого многочисленного семейства тесно переплетается с историей страны и судьбой Йорков. Элеонора Морланд — глава клана, стержень и объединяющее его начало. Она может быть жесткой, даже жестокой, когда дело касается интересов семьи, — но и одновременно нежной, великодушной и по-женски мудрой. До самой смерти хранит она в сердце верность Йоркам и неизбывную любовь к одному из них. Политика — хотят того люди или нет — вторгается в их жизнь, вырывает из семейного тепла одних, круто меняет судьбу других, убивает третьих.

Но, как говорит главная героиня, “семью ничего не сломит”, она та опора, на которой держится жизнь. И эти ее слова обнадеживают и героев книги, и ее читателей.

---

Элеонора поднялась, чтобы приветствовать Хелен и Джона Батлера, которые специально прибыли попрощаться. Было решено, что Джон отправится вместе с людьми Морландов, а Хелен останется у матери ждать возвращения мужа. Слезы душили ее, но она все равно гордилась тем, что ее супруг в сопровождении двух слуг выступит под знаменами Йорков. Поскольку она жила теперь в городе, то слышала гораздо больше речей в защиту клана Йорков, чем в Морланд-Плэйсе. Для нее выбор мужа был неоспоримо правильным.

Изабелла же была настроена весьма злобно и язвительно.

— Все это суета, кстати, ненужная, — сказала она Хелен, когда оказалась наедине с сестрой.

— Будь ты мужчиной, ты не стала бы так говорить, — ответила Хелен, приняв близко к сердцу слова Изабеллы. — Ты рвалась бы вместе с ними. Лиса не может дотянуться до винограда, поэтому говорит, что не хочет его кислых плодов, да, Изабелла?

С тех пор как в семью вошла жена Эдуарда, которая подружилась с Изабеллой, сестры заметно охладели друг к другу. Изабелла просто из духа противоречия хотела поспорить с Хелен и посмотреть на ее реакцию.

— Наш отец не выступил бы в этот поход, — помолчав, добавила она.

Хелен посмотрела на сестру с чувством явного превосходства:

— Вот тут-то ты ошибаешься. Наш отец сражался в Олбани, хотя ты, очевидно, совершенно забыла об этом.

— Он поступил так против своей воли, — упрямо продолжала Изабелла. — Позже он сожалел об этом. Будь он сейчас жив, то ни за что не поехал бы в Ладлоу.

— Не тебе об этом судить, — прервала их разговор Сесилия. — Он сражался на стороне Йорков, и что бы ни чувствовал по этому поводу, он выразил свою позицию в делах.

— Ты не слышала, о чем он говорил на смертном одре, — выпалила Изабелла.

— Даже если он что-то и говорил, то точно не тебе, — парировала Сесилия.

— А я все равно слышала. Все знают.

На плечо Изабеллы опустилась рука, после чего она немедленно оборвала себя.

— На твоем месте я попридержал бы язык, Белла, — сказал ей Томас. — Подумай, ведь матушка может услышать этот разговор.

— Услышать что? — спросила Элеонора, как раз в этот момент входившая в комнату.

— Изабелла сказала, что завтра уедет, переодевшись мальчиком, и ей за это ничего не будет, — произнес Томас быстро, пытаясь защитить сестру.

Все засмеялись при воспоминании о детских проделках Изабеллы.

Но Изабелла не нуждалась в снисходительности. Она бросила вызывающе:

— Ничего подобного я не говорила. Я сказала, что все эти приготовления и выступления просто большая чепуха.

— Никто не спрашивал твоего мнения, Изабелла, — холодно отозвалась Элеонора.

— Тем не менее, матушка… — включился в разговор Эдуард.

Элеонора попыталась остановить его, почувствовав в его голосе неодобрение.

— Ты не можешь присоединиться к ним, потому что ты нужен здесь, Эдуард.

— Да? — ответил он, искоса поглядывая на мать. — Так или иначе, матушка, вы отдаете себе отчет, как называется то, что мы делаем? Мы собираемся выступить против короля! Если королева одержит победу…

— Королева — это никакая не королева, а лишь жена короля, который вовсе и не король. И она не одержит победу, — ответила Элеонора сердито.

— Матушка, наш король Генрих Шестой был коронован, хотим мы этого или нет, поэтому выступить против него с оружием в руках — значит быть обвиненным в измене. Если королева выиграет это сражение, нас могут лишить всего. Мы рискуем потерять не только наше богатство, но и наши жизни.

— Его предки не думали об этом, когда украли корону у законного короля. А теперь законный наследник законного короля собирается восстановить свои права и вернуть себе корону. Йорк победит, победит законно, победит, потому что Бог на его стороне.

— Все равно это считается изменой, — терпеливо продолжал спор Эдуард. — Король Генрих был сыном бывшего короля, значит, он имеет законное право на престол…

— Законное? Какое он может иметь право на престол, украденный его дедом? Восстановление в правах законного претендента не может считаться изменой. Утром Морланды отправятся в Ладлоу, во главе наших людей поедут Томас и Гарри, — сказала она, обнимая сыновей.

Гарри вспыхнул от удовольствия.

— Мы должны показать, что наша семья безоговорочно поддерживает Йорков, чего бы это нам ни стоило.

— Прекрасно сказано, матушка, — воскликнул Томас, хлопая в ладоши и пытаясь смехом разрядить напряженную атмосферу. — Ну, Эдуард, осторожность сказала свое слово, а мы послушали ее, как и подобает воспитанным людям, но теперь пусть она отдохнет, а ты нам скажешь честно, что просто зеленеешь от злости при мысли о том, что остаешься дома, в то время как твои братья едут сражаться на войну.

Эдуард решил прекратить спор и уступить брату:

— Моя Маргаритка и слышать не захотела бы о таком, — ответил он со смехом.

С этого момента разговор принял непринужденный характер. Каждый с хвастовством описывал, как он легко будет расправляться с врагами. Мужчины разговаривали, а женщины слушали: Элеонора с гордостью, Изабелла мрачно, а Хелен и Сесилия с сомнением.

Когда они уже разошлись по спальням, к Элеоноре подошла Ани с просьбой взять в поход ее племянника, четырнадцатилетнего парня, который мечтал выступить в качестве личного слуги Томаса или Гарри.

— Что же его мать, она хочет этого?

Ани состроила гримасу.

— Я не думаю, чтобы хоть какая-то мать желала отправлять своего ребенка на войну, но, по правде говоря, Колин очень трудный парень, с ним просто не совладать, кроме того, его отец тоже отправляется в этот поход…

— Хорошо, — сказала Элеонора. — Я даю свое согласие.

«Как странно и непривычно ощущать такую большую власть», — подумала Элеонора. Она могла решать судьбу этого ребенка, сделав за него выбор между жизнью и смертью.

Мужчины должны были тронуться в путь еще до наступления рассвета. В три часа поутру прошла служба в часовне и были произнесены специальные молитвы за людей, отправлявшихся в Ладлоу. Получив благословение, воины попрощались со своими женами и семьями, а затем собрались во дворе перед господским домом. Все его обитатели высыпали во двор сказать слова напутствия воинам. Элеонора, которая знала каждого в лицо, обошла их ряды, благословляя на подвиг и находя для любого нужные слова. Воины склоняли голову при ее приближении, ибо отправлялись в поход не только под знаменем Йорка, но и в ее честь. Для них она была так же величественна, как и королева. Здесь собралось двадцать пять человек, и их одежда теплым красным пятном выделялась на фоне серого утра. Кроме них, к группе присоединился слуга Джона Батлера и Колин, который должен был возглавить колонну со знаменем в руках.

Три всадника, гордость семьи Морландов, садились в седла, а женщины расправляли складки их плащей на крупах лошадей. Джон Батлер, крепкий приятный мужчина с добрым сердцем; Гарри, почти ребенок, с раскрасневшимся от возбуждения лицом; Томас — высокий и красивый, военная выправка которого приковывала все взгляды, никого не оставляя равнодушным. Элеонора попрощалась с каждым из них: Джону она пожелала удачи, Гарри приказала во всем слушаться брата, но когда она подошла к Томасу, то не смогла вымолвить ни слова. Она держала сына за руку и просто смотрела на него пристально. Он заговорил первым, улыбнувшись ей своей потрясающей улыбкой, полной мужского обаяния.

— Матушка, — сказал он, — пожелайте мне удачи и попрощайтесь со мной с улыбкой. Я хочу запомнить, как вы прекрасны. Прекрасны, как звезда. Именно такой я всегда представлял вас, когда судьба разлучала нас надолго.

Элеонора разомкнула сжатые губы, но слезы тут же подступили к ее глазам.

— Да, — продолжал он, — я знаю, как вы беспокоились обо мне, думая о том, что я делаю там, в Кембридже, не привезу ли я вам в дом свою жену. Однако не стоит переживать, ведь вы навсегда останетесь моей единственной настоящей любовью. Только вы занимаете все мои помыслы. О, так уже лучше! Вы смеетесь!

— О мой дорогой сын, — проговорила Элеонора, крепче сжав его руку. — Когда ты увидишь милорда, скажи ему… передай ему… что ты приехал и привез с собой двадцать пять человек и золото. Оно в сохранности? Хорошо же. Благослови тебя Господь. Ты увозишь с собой мое сердце.

— Я не предам милорда, матушка, — с самым серьезным видом изрек Томас. — Теперь я всецело принадлежу ему.

Элеонора отошла, и на секунду все замерли, потому что господин Джеймс произносил молитву о ниспослании милости Божьей всем отправляющимся в дорогу. Затем прозвучала громкая команда, от которой, казалось, содрогнулось небо. Кавалькада всадников начала движение, за ними пошли пехотинцы. Сначала, чеканя шаг, они вышли со двора, а потом процессия свернула на дорогу. Семья собралась в тесный круг, чтобы наблюдать за уходящими людьми. Их внимание, конечно, было приковано к всадникам, сидящим на чудесных породистых скакунах, к их ярким плащам, которые были подобны оперению птиц. Затем взор провожавших обратился к колонне людей, двигавшихся в такт; среди них выделялся мальчик со знаменем в руках. На полотнище красовался бегущий белый заяц — собственная эмблема Элеоноры. Они шли на войну, для участия в сражении. Возможно, не все вернутся этой дорогой домой, но Элеонора запретила себе думать о плохом.