Синтия Харрод-Иглз - Династия

• Название: Династия
• Автор: Синтия Харрод-Иглз
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 966-343-147-4

Англия ХV века. Тридцатилетняя кровопролитная война Алой и Белой розы — борьба двух ветвей королевского рода, Ланкастеров и Йорков, гибель Ричарда III, последнего из династии Йорков, — вот фон для хроники семьи Морландов. Жизнь трех поколений этого многочисленного семейства тесно переплетается с историей страны и судьбой Йорков. Элеонора Морланд — глава клана, стержень и объединяющее его начало. Она может быть жесткой, даже жестокой, когда дело касается интересов семьи, — но и одновременно нежной, великодушной и по-женски мудрой. До самой смерти хранит она в сердце верность Йоркам и неизбывную любовь к одному из них. Политика — хотят того люди или нет — вторгается в их жизнь, вырывает из семейного тепла одних, круто меняет судьбу других, убивает третьих.

Но, как говорит главная героиня, “семью ничего не сломит”, она та опора, на которой держится жизнь. И эти ее слова обнадеживают и героев книги, и ее читателей.

---

— Перемирие на Рождество, — мрачно объявил он, появившись у входа. Люди Морландов заняли небольшое кладовое помещение в главном холле, они устроились там вполне комфортно. Когда пришел Томас, они, чтобы убить время, играли в карты и кости и радостным кличем приветствовали его слова.

— Это хорошая новость, — сказал Гарри. — Мы сможем здесь здорово устроиться. Нам даже можно будет вырваться домой, ведь отсюда до дома не больше дня езды. Томас, в чем дело, ты не рад?

— Нет, — кратко ответил тот.

— Не рад установлению перемирия? Но драться на Рождество?! — удивился Батлер.

— Меня раздражает это ожидание, — объяснил Томас. — Мне хотелось бы каких-то действий. У меня такое ощущение, что чем дольше мы ждем, тем сильнее становится королева. Она, как гидра, у которой на месте отрубленной головы немедленно вырастает новая. Оттого я не могу избавиться от этого чувства ужаса.

— Это все волнение, нервы, — мудро изрек Гарри. — Жизнь солдата — это долгие дни ожидания, которые сменяются короткими периодами активных действий.

— Он это говорит по собственному огромному опыту, — заметил Джон Батлер, смеясь. — Скажи это милорду Йорку. А как к задержке относится он?

— Эта идея как раз ему и принадлежит, — сказал Томас. — Он слишком хороший, и это главная проблема. Тут он похож на короля Генриха, именно поэтому король его так и любит. Ни тот, ни другой не стал бы сражаться в святые дни. Он настолько порядочный, что даже не представляет всей глубины ее непорядочности. Он солдат, а не политик.

Все слушали Томаса с сочувствием, ведь среди них не было ни одного человека, который с готовностью не сложил бы голову за своего господина и не верил бы безоговорочно в его правоту.

— Нам ничего не остается делать, как устроиться здесь поудобнее, раз уж мы должны переждать несколько дней, — заключил Томас.

— Точно. Что говорит милорд? Неужели найдется глупец, который решит покинуть это удобное место? — с готовностью согласился Гарри.

— А если тебе нечем заняться, ты всегда можешь присоединиться к тем, кто добывает продовольствие и заготавливает фураж, — добавил Джон Батлер.

— Завтра первая вылазка, — заметил Гарри.

Томас неожиданно усмехнулся и покачал головой:

— Эти обязанности для вас, парни. Я на особом положении, потому что я личный страж милорда. Если вдруг понадобится срочно меня разыскать, вам просто надо найти милорда.

Он по-светски изящно махнул им рукой и ушел. Томас даже на военной службе был воплощением галантности.

Так случилось, что в тот день, за неделю до окончания перемирия, Томас оказался в маленькой комнате с генералами и другими военачальниками. Йорк, Рутланд и Солсбери сидели вокруг стола. Предметом их обсуждения были прошлые военные кампании, тактические приемы боя, женщины и другие темы, которые могут обговаривать военные мужи. Томас и пара молодых людей стояли на страже у стены, краем уха прислушиваясь к разговору. Группа солдат, которых отправили за продовольствием, как раз покинула лагерь, запасы уже заканчивались, и все с нетерпением ожидали начала действий.

Рутланд занимался тем, что бесконечно вонзал нож в стол, наблюдая за тем, как он мелко дрожит, когда острие погружается в дерево. Милорд сохранял абсолютное хладнокровие, присущее истинному солдату: его сильные мускулистые руки спокойно лежали на столе. Он легко откинулся на спинку стула, а его проницательный взгляд, который не мог выдержать ни один лгун, останавливался попеременно на каждом говорившем. Солсбери в этот момент взял слово.

— Если не принимать во внимание всех накопившихся мелких проблем, то остается одна самая существенная: нам все труднее поддерживать дисциплину. Каждый день мне доносят о драках и ссорах. К счастью, здесь нет больших запасов выпивки, иначе нам было бы не избежать серьезных неприятностей.

— Надо организовать какие-нибудь игры, — произнес Ричард. — У нас впереди еще неделя. Не помешает и дополнительная тренировка с оружием. Я хочу предложить…

Но никто уже не услышал, что намерен был предложить герцог, потому что в этот самый момент вбежал один из часовых, которого догонял взволнованный разведчик.

— Сэр! Милорд! Возвращаются те, кого послали за едой и фуражом… — начал первым часовой, но его тут же перебил разведчик, громко крича: — Королева направляется прямо сюда! Ее армия уже совсем близко, милорд! Они окружили наших людей. Их там тысячи, и они вооружены до зубов!

Рутланд вскочил на ноги.

— Они нарушили перемирие! — воскликнул он. Лицо Йорка исказилось от ярости.

— Ничтожная мразь! — вскричал он. — Отродье дьявола, клятвопреступники…

Его рука легла на рукоять меча. Он направился к двери. Гнев его был настолько велик, что он просто не мог сдержать себя:

— Мы проучим этих людишек, покажем им, как нарушать данное слово, да еще и в день святого праздника. Таким не место на земле! Вперед! Сейчас они увидят, что значит иметь дело с настоящими солдатами!

Он сбежал вниз по ступеням, и все остальные старались ни на шаг не отставать от него. На ходу он надел шлем, схватил щит, и снова все последовали его примеру. Они выбежали во двор, схватили лошадей. В их крови кипела жажда мщения. Люди выкрикивали в адрес своих врагов самые страшные проклятия и ругательства. Их целью были спасение и месть. Ворота немедленно распахнули, и воины помчались по направлению к равнине. Томас находился на расстоянии вытянутой руки от милорда. Как и его господин, он жаждал битвы, потому что был измучен долгим ожиданием и возмущен вероломством врага. Но он был сыном своей матери, поэтому голос разума подсказал ему оглянуться. И — о ужас! Он увидел, как мало их было. Впереди группа воинов, которые выезжали в этот день за продовольствием и фуражом, хотя и захваченные врасплох, старались построиться и держать оборону, но их силы просто таяли на глазах без подмоги. Послышался сигнал общей тревоги. Если бы милорд не вступил так стремительно в бой, группа воинов впереди была бы обречена на неминуемую гибель.

Они мчались на помощь, но враг был ближе. Хотя всадники под предводительством милорда и рвались мужественно навстречу неприятелю, Томас почувствовал обреченность и отчаяние. Столь быстрое появление подмоги, однако, отбросило врага назад. И остальная часть войска герцога, воодушевленная, потребовала продолжать сражение до победного конца. Силы сторон сошлись в единоборстве, и с этого момента всякое чувство порядка и смысла было утрачено.

Томас управлял обезумевшей лошадью рукой, защищенной щитом. Он рубил врагов, бил их направо и налево и колол мечом. Время, казалось, остановилось, а шум стал таким невыносимым, что в нем не выделялись отдельные звуки. Томасу представлялось, что он сражается в мире безмолвия, где нет ничего, кроме возникающих все новых лиц врагов, с которыми надо расправиться, сквозь которые надо пробиться к заветной победе. Удар, еще удар, меч вытащен и снова готов к бою. Краем глаза Томас видел широкую спину милорда, а неподалеку от него алел плащ Солсбери.

Внезапно красное пятно плаща исчезло. Томас дернулся, и в этот момент его конь заржал и упал на колени: Томаса выбросило вперед. Невероятным усилием ему удалось удержаться на ногах, чтобы встретить следующий удар противника. У него еще оставалась секунда, чтобы оглянуться. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть милорда впереди: он все еще сидел в седле и сражался сразу с двумя воинами справа от него. Вдруг Томас перехватил движение слева от Йорка — к герцогу подбирался человек с копьем наперевес.

— Нет! — закричал он что было сил, прыгнув вперед.

Его крик и прыжок пришлись на одно мгновение, но на долю секунды Томас все-таки опоздал: копье уже вошло глубоко в грудь Ричарда. Он упал, словно подрубленный ствол, набок, а его лошадь, не чувствуя на себе седока, рванула вперед. Томас издал крик, которому, казалось, вторит сама земля. Сражение было самым кровопролитным именно здесь. К тому времени, когда Томас пробрался к своему господину, пять или шесть копий уже вонзилось в него самого. Он ощутил жжение и огонь внутри и понял, что тяжело ранен. Томас продолжал сражаться, чувствуя, что его тело уже не принадлежит ему. Постепенно он опускался на землю, которая принимала его в свои холодные объятия.

Темнота захлестнула все вокруг. Везде был запах крови, он проникал в ноздри, а воины, сражавшиеся над его головой, казались ему каким-то мутным водным потоком. Он просто попал на дно ручья. И тут он почувствовал, что милорд рядом с ним. Он трогал голову своего господина, словно касался женщины, и повторял снова и снова: «Я не покинул его, матушка!» Лицо Томаса осветила улыбка. Его тело было пронзено несчетным количеством смертельных копий; темнота хлестнула ему в лицо — и все закончилось.