Рэйчел Гибсон - Чистосердечные признания (ЛП)

• Название: Чистосердечные признания (ЛП)
• Автор: Рэйчел Гибсон
• Жанр: Современные любовные романы

Вы когда-нибудь задумывались о том, кто пишет все эти возмутительные статейки для таблоидов - об Элвисе, отправившемся на гастроли с инопланетянами по Солнечной системе, и исчезающих в Бермудском треугольнике самолётах? Познакомьтесь с Хоуп Спенсер, репортёром из большого города, которой надоело совать нос в жизнь реальных людей и которая решила, что ей намного лучше удастся написать что-либо выдуманное от начала до конца. Теперь реальность для Хоуп - всего лишь отправная точка, и журналистке не терпится увидеть новые места, новых людей и получить новые впечатления, которые она сможет превратить в хорошо оплачиваемую выдуманную историю. Необычайно привлекательный шериф городка Госпел, штат Айдахо, напомнил Хоуп, что у реальности есть свои преимущества, хотя великолепные физические данные Дилана Тэйбера и его обаяние деревенского парня слишком хороши, чтобы быть правдой. Ложь может оказаться полезной, но даже Хоуп знает, что та не является хорошей основой для взаимоотношений. И всё же есть единственная вещь, в которой Хоуп абсолютно уверена: Дилан не больше её хочет раскрывать свои секреты, сделав чистосердечное признание. Пока не хочет. Тем временем Хоуп придётся смириться с тем фактом, что привлекательный шериф говорит, будто растит сына в одиночку, потому что мама мальчика - ангел. И что с готовностью верит в рассказ журналистки о том, что её преследует рассерженный гном. Учитывая то, что происходит между ней и Диланом, возможно, он всё же сможет найти способ объединить свою реальность и фантазии Хоуп в единое целое.

---

Хоуп повернулась к людям, стоявшим за спиной – в проемах дверей и на пороге «Уютного уголка». Она узнавала лица жителей Госпела и замечала потрясенное замешательство в их глазах.

Хоуп не знала, как долго стояла там, уставившись на улицу, равно как и не знала, сколько шла до Тимберлайн-роуд. Ноги были словно налиты свинцом, руки замерзли, а сердце настолько истерзано, что само дыхание причиняло боль.

Вместо того чтобы пойти к себе домой, Хоуп подошла к задней двери соседского дома и постучала. Она не знала, что слышала её подруга или чему верила, но в ту же секунду, как Шелли открыла дверь, Хоуп расплакалась.

- Что случилось? – спросила соседка и отвела ее на кухню.

- Ты разговаривала с Диланом?

- Нет, с тех пор как вы двое позаимствовали мои туристические ботинки.

Хоуп бросила солнечные очки на стойку и вытерла мокрые щеки.

- Он думает, что я рассказала таблоидам о нем и Адаме, - начала она.

Шелли передала ей «клинекс», и Хоуп рассказала всю историю, начиная с того, как проснулась в доме Дилана и обнаружила разглядывавшего её Адама. Когда она закончила, подруга даже не выглядела удивленной.

- Что ж, я рада, что всё наконец-то раскрылось, - сказала она, доставая два стакана для вина из шкафчика. – Маленький мальчик не должен жить с такими тайнами.

- Ты всегда знала?

- Ага. – Открыв холодильник, Шелли налила в стаканы зифандель[43] из коробки. – Дилан замечательный отец, особенно учитывая, что никто ему не помогает, но иногда он так защищает Адама, что рискует ненароком причинить ему боль.

Хоуп взяла стакан и стала вглядываться в вино. Сейчас даже не полдень, но ей всё равно.

- Думаю, что Дилан меня теперь ненавидит. – Она думала о том, как он на неё посмотрел. – Нет, я знаю, что он меня теперь ненавидит. Он считает, что я переехала сюда, чтобы написать статью в желтой прессе. – И подняла взгляд: – Ты веришь мне?

- Конечно, я верю тебе. Я знаю, как ты относишься к Дилану, и, кроме того, сомневаюсь, что ты рассказала бы мне о своей работе на «Еженедельные новости Вселенной», если бы тайно рылась в грязном белье Адама.

- Спасибо тебе. – Хоуп сделала хороший глоток вина.

- Не благодари меня. Я твой друг.

Поверх стакана она посмотрела на рыжие кудряшки Шелли и её веснушки, на футболку с «Гарт Рулс», огромную пряжку на ремне и обтягивающие «Рэнглерс» и сказала:

- Я рада.

Ей понадобилось три года и несколько тысяч миль, чтобы найти не только Дилана, но и Шелли. Вместе они переместились из кухни в маленькую столовую, и Хоуп открыла подруге свои чувства к шерифу.

- Я не собиралась влюбляться в него, - сказала она, - но не могла это предотвратить. Знала, что он ранит меня, и он ранил.

Она рассказала Шелли о браке с Блейном и почему тот в действительности закончился. Когда всё было позади, Хоуп полагала, что будет чувствовать себя лучше, в некоторой степени очистившейся, но этого не произошло. Она лишь чувствовала себя ещё более раненой и сломленной.

Уолли пришел обедать, затем уехал на велосипеде домой к Тэйберам после того, как Шелли позвонила шерифу и спросила, не против ли он. Пока Шелли стояла с трубкой телефона, Хоуп замерла на стуле, навострив уши, пытаясь услышать голос Дилана. Сердце застряло где-то в горле, и когда до неё дошло, что она делает, то поднялась и ушла в гостиную.

В течение нескольких следующих часов они с Шелли расправились с ещё несколькими стаканами вина и коробкой пончиков.

- Думаю, что ты напилась, - сказала подруга, когда Хоуп уже не могла остановить рыдания.

- Обычно я очень счастлива, когда напиваюсь, - всхлипывала она, - но я в эмоциональном смятении.

- Меня восхищает, что ты можешь в таком состоянии выговорить «в эмоциональном смятении».

Ковыляя к дому, Хоуп с тяжелым сердцем пыталась сложить мысли вместе. В голове всё смешалось и превратилось в неразборчивое месиво. Она смогла доползти до спальни, где обнаружила шляпу с пивными кружками и боксеры, которые ей дал Дилан, чтобы она могла надеть утром после того, как они в первый раз занимались любовью. Хоуп надела шляпу и боксеры; затем, оказав себе услугу, вырубилась. А когда проснулась, голова болела так, будто по ней кто-то ударил кувалдой.

Хоуп села, желудок возмутился, и она бросилась в ванную. Сидя на холодном кафельном полу в боксерах Дилана и стучась лбом о фарфоровый алтарь, она разозлилась. Разозлилась на себя и разозлилась на Дилана. Совершенно точно не следовало лгать ему так долго, но её ложь не была большой. Не такой, как у него. Ему следовало доверять ей и верить, но он не верил. И ей не стоило влюбляться в него. Она чувствовала себя так же, как в день, когда Блейн преподнес ей бумаги на развод. Будто её ударили в грудь. Только на этот раз было хуже. Теперь это её вина, потому что в этом случае она могла всё предотвратить.

С самого начала Хоуп знала, что будущего с шерифом Госпела у неё нет, и всё же позволила этому произойти. Что ж, может, «позволила» не самое верное слово, но предотвратить все случившееся было в ее силах. Она могла выбрать другой путь и сказать «нет» в ночь Четвертого июля. Ей следовало защитить свое сердце от улыбок Дилана и звука его голоса, заставлявшего её таять, когда он называл её «сладкая». Ей стоило держаться подальше от его прикосновений, от которых покалывало кожу, а сердце учащало ритм. Нужно было избегать его взгляда, которым шериф тянулся к ней и ласкал, как прикосновением руки. Нужно было сопротивляться, но она не сопротивлялась. Она побежала бы к нему, даже если бы знала, что бежать надо в другом направлении. А теперь поплатилась разбитым сердцем.

- Что мне делать? – прошептала Хоуп. Частичка её хотела уйти. Собрать чемоданы и уехать. Сбежать из этого места. Госпел не был её домом.

Она легла и прижалась щекой к холодному чистому кафелю. Но была и другая частичка, которая восстала при мысли о побеге. Миз Спенсер сбивали с ног и раньше, но на этот раз прятаться от жизни она не собиралась. Не собиралась позволять боли снова брать над собой верх. Она уже не та женщина, которой была до приезда в Госпел, и не собиралась валяться на земле. Сердце её было разбито и чертовски болело, но Хоуп намеревалась заставить себя встать на ноги.

Она приподняла голову, комната кружилась, и пришлось опустить голову обратно. Да, миз Спенсер собиралась встать на ноги. Как только сможет подняться с пола ванной.

***

Дилан посмотрел на сына через стол. Адам перекатывал початок кукурузы по тарелке уже в пятисотый раз за последние пять минут. Кукуруза столкнулась с надкусанным стейком, который Дилан разрезал для сына, затем откатилась к булочке.

- Почему ты не ешь её вместо того, чтобы с ней играть?

- Я ненавижу кукурузу.

- Интересно. Последний раз, когда мы готовили кукурузу, ты съел четыре или пять штук.

- Теперь я её ненавижу.

Вчера они сделали один шаг вперед. После испытания этим утром они сделали два шага назад. Видя Джульетт такой расстроенной, мальчик винил в этом себя. Также он винил и Дилана. Своим умом семилетнего ребенка Адам решил, что если бы не был непослушным, мама не отвезла бы его домой раньше времени. Она не оказалась бы в Госпеле, а репортеры не нашли бы её. Она бы не плакала.

- С мамой всё будет хорошо, - пытался уверить Дилан сына.

Тот посмотрел на него:

- Она сказала, что её ангельское шоу отменят.

Джули много чего сказала во время часовой поездки до аэропорта Сан-Вэлли.

- Она просто была расстроена. Никто её шоу не отменит.

За всё время, что они были знакомы, Дилан понял, что Джули может быть очень драматична, но он никогда не видел её такой драматичной. Она рыдала и разражалась тирадами о том, что её жизнь кончена, и когда он пытался приободрить её, обвиняла его в бесчувственности. Она также обвиняла его в том, что он привел репортера из таблоида в их жизни. И ясно дала понять, что обвиняла его так же, как обвиняла и Хоуп.

Хоуп. Даже если она не знала об Адаме и Джульетт до переезда в Госпел, то сломя голову бросилась бы писать статью, обнаружив все интересные подробности. Шериф ни на секунду не поверил, что не Миз Паинька в ответе за ту сцену возле «Уютного уголка». И хотя она отрицала свою причастность даже когда стояла там, окруженная другими журналистами таблоидов и папарацци, заглядывая ему в глаза и говоря «я не делала этого», это было слишком большим совпадением. И Дилан не мог не думать, что она была в это вовлечена по самый свой блондинистый хвостик.

Шериф завязал отношения с Хоуп, намереваясь прекратить их, когда вернется Адам. Рассчитывал, что может провести пару недель, наслаждаясь её компанией, а затем вернуться к тому, как всё было раньше. Он быстро понял, что возвращаться на круги своя не хотелось. Когда Хоуп была рядом, то заставляла его смеяться. Она делала его счастливым, а его жизнь лучше. Дилан не хотел отказываться от этого. Не хотел бросать её. Он не хотел, чтобы это закончилось, но оно закончилось. Всё было кончено, и чертова ирония в том, что прекратилось всё в соответствии с его же первоначальным планом.