Роджер Желязны - Сказочная фантастика

• Название: Сказочная фантастика
• Автор: Роджер Желязны
• Издательство: «Стеф»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992

Содержание:

Р. Желязны. Подмененный

К. Саймак. Волшебное путешествие

П. Энтони. Заклинание для хамелеона

Л. Спрэг де Камп. Единорог Эвдорика

Оформление художника: А. Бибанаева

© Перевод на русский язык, составление, оформление, “Стеф”, 1992

---

Бинк собрал несколько хороших, крепких губок. Они принесут облегчение Дереву Джустина, ибо такова была их магия: губки поглощали боль, излечивали и создавали ощущение комфорта. Некоторые растения и животные — Бинк не совсем был уверен, к какой категории следует отнести губки — обладали подобными свойствами. Преимуществом губок было то, что перемещение не вредило им, не убивало. Они мигрировали из воды и процветали теперь на суше, выносливые и жизнестойкие. Возможно, их магические исцеляющие свойства развились, чтобы помочь им закрепиться в новой среде.

Магические таланты имели тенденцию проявляться группами, одно свойство могло перекрывать другое. Таким образом, множество вариантов каждого типа магии возникало и в растительном, и в животном мире. Но среди людей магия варьировалась особенно широко. Казалось, что личным качествам здесь принадлежит наибольшее значение, хотя самая сильная магия обычно проступала в отдельных семейных линиях. Как если бы сила магии была наследственной чертой, а ее тип зависел от обстоятельств. И все же имелись другие факторы…

В голове у Бинка в одно мгновение проносилось множество мыслей. Если бы мыслительные способности считались талантом, он был бы Волшебником. Но сейчас следовало сосредоточиться на том, что он делает, иначе он опять мог столкнуться с неприятностями.

Сумерки сгущались. Мрачные тени вставали из леса и зависали в воздухе, словно в поисках добычи. Безглазые и бесформенные, они, тем не менее, вели себя с тревожащей уверенностью, ориентируясь на Бинка. Или это только казалось? Необъясненных проявлений магии оставалось гораздо больше, чем квалифицированных как безопасные.

Взгляд Бинка упал на манящий огонек. Молодой человек последовал было за ним, но вовремя опомнился. Огоньком заманивали не из чистого озорства. Огонек мог завести Бинка в чащу и оставить там, и юноша стал бы легкой добычей враждебной магии неизвестного. Один из друзей Бинка последовал за манящим огоньком и никогда не вернулся. Достаточно серьезное предупреждение!

Ночь преобразила Ксанф. Районы, подобные тому, где находился Бинк, были безопасны днем, но становились ужасны, когда скрывалось солнце. Появлялись призраки и тени в погоне за своими загробными удовольствиями, а иногда зомби вылезал из могилы и неуклюже бродил кругами. Ни один разумный человек не спал иначе, как за закрытыми дверями, а каждый дом в деревне обладал отпугивающим заклинанием против сверхъестественного. Бинк не посмел воспользоваться коротким путем к Дереву Джустина, а предпочел идти длинной и запутанной, но магически защищенной тропинкой. Это была не робость, а необходимость.

Бинк побежал; он знал путь слишком хорошо, чтобы сбиться с него, и бежал он не из страха, так как ничто не угрожало ему на заколдованной дорожке, а потому, что хотел скорее добраться до Джустина. Плоть Джустина была древесной, но она страдала точно так же, как нормальная человеческая плоть. Можно ли было настолько сойти с ума, чтобы ударить мечом Дерево Джустина?

Бинк миновал поле морского овса; приятно шумели и плескались его океанские волны. Из морского овса получалось превосходное, только немного солоноватое, пенистое пиво. Чаши им можно было наполнить лишь наполовину: в пиве, как в море, ходили неустанные волны и выплескивали напиток наружу.

Бинк вспомнил дикий овес, который посадил подростком. Морской овес был беспокойным растением, а его кузен, дикий овес, — сверхактивным. Его стебли яростно боролись, хлестали по запястьям, когда Бинк хотел сорвать созревший колосок. Он все-таки добыл колосок, но ценой ссадин и царапин.

Бинк посадил эти несколько семян в секретном месте позади дома и поливал их каждый день своей собственной влагой. Он охранял раздражительные ростки от всего, что могло им повредить, и нетерпение его увеличивалось со дня на день. Что за приключение для подрастающего мужчины! Так продолжалось до тех пор, пока его мать, Бианка, не обнаружила растения. Увы, она узнала их!

Немедленно разразился семейный скандал.

— Как ты мог! — требовала она ответа от сына, и лицо ее пылало.

А Роланд старался спрятать одобрительную улыбку.

— Посеять дикий овес… — бормотал он. — Парнишка взрослеет!

— Роланд, ты же знаешь, что…

— Дорогая, это не принесло бы никакого вреда. — Никакого вреда! — воскликнула мать.

— Совершенно естественная тяга молодого мужчины… — продолжил было Роланд, но яростное выражение лица Бианки заставило его замолчать: он ничего не боялся в Ксанфе, но был обычно мирным человеком. Роланд вздохнул и повернулся к Бинку: — Я думаю, ты знаешь, что делаешь, сын?

Бинк стал мучительно оправдываться:

— Ну да… Нимфа овса…

— Бинк! — предупреждающе воскликнула Бианка.

Он никогда не видел ее такой сердитой.

Роланд поднял руку, прося мира.

— Дорогая… дай нам поговорить наедине, как мужчина с мужчиной! Мальчик имеет на это право.

Так, назвав Бинка мальчиком, Роланд выдал свое отношение к случившемуся.

Не сказав больше ни слова, Бианка удалилась из дома.

Роланд повернулся к Бинку, покачал головой. Этот жест был только с виду отрицательным — Роланд, красивый, сильный мужчина, использовал жесты по-своему.

— Настоящий дикий овес, сорванный с сопротивляющегося стебля, посеянный при полной луне, увлажненный собственной мочой, не так ли? — спросил он прямо, и Бинк кивнул с горящим лицом. А отец продолжал: — Чтобы, когда растение созреет и появится нимфа овса, она была подчинена тебе, существу оплодотворяющему?

Бинк вновь угрюмо кивнул.

— Сынок, поверь мне, я знаю, что такое соблазн. Я сам в твоем возрасте посеял овес. И у меня появилась нимфа — с развевающимися зелеными волосами и телом, манящим, как простор. Но я забыл о специальном увлажнении, и поэтому она убежала от меня. Никогда в жизни не видел я подобной прелести… за исключением твоей матери, конечно.

Роланд сеял дикий овес? Бинк никогда бы не вообразил такого. Он молчал, боясь того, что может еще услышать.

— Я сделал ошибку, признавшись в этой истории Бианке, — продолжал Роланд. — Боюсь, эта тема слишком ее задевает, и на тебя выплеснулось все ее недовольство. Такие вещи случаются.

Итак, мать ревновала отца к тому, что произошло в его жизни еще до женитьбы на ней. В какое скопище чувств внезапно попал Бинк!

Лицо Роланда стало серьезным.

— Молодому неопытному мужчине мысль о прелестной обнаженной нимфе, его пленнице к тому же, может показаться чрезвычайно соблазнительной, — опять заговорил он. — Все физические атрибуты женщин и — никаких умственных. Но, сынок, это юношеская мечта, подобная мечте о конфетном дереве. Действительность была бы совсем иной, не такой, какую ты ожидал. Человек быстро пресыщается, сладости, предоставленные ему в неограниченном количестве, быстро приедаются, то же происходит и с… бездумным женским телом. Мужчина не может любить нимфу. Она вполне могла бы быть бестелесной. Ее привлекательность быстро начинает вызывать скуку и отвращение.

Бинк все еще не осмеливался ни возражать, ни вообще говорить что-либо. Хотя беседовать с отцом на эту тему ему не наскучило бы, он был уверен.

Роланд понимал его слишком хорошо.

— Сынок, что тебе надо — так это настоящая живая девушка, — заключил он. — Существо, обладающее приятной фигуркой и личностью, которое могло бы разговаривать с тобой. Завязать отношения с женщиной намного интереснее, чем с нимфой. Правда, и тут часто бывают разочарования, — он со значением посмотрел на дверь, в которую вышла Бианка. — Но, в конечном итоге, это окупается намного ощутимее. То, что ты искал в диком овсе, в своем роде прекрасно, только это — короткая дорога, а в настоящей жизни нет коротких путей. — Он улыбнулся. — Хотя, будь моя воля, я позволил бы тебе срезать путь. Не вижу в этом никакого вреда… Однако твоя мать… ну, у нас здесь культура консервативная, а леди имеют тенденцию быть особенно консервативными, тем более хорошенькие леди. Наша деревня — маленькая, поэтому каждый знает, что делает его сосед. С этим нельзя не считаться, нельзя не учитывать все обстоятельства. Понимаешь, что я имею в виду?

Когда Роланд высказывал свое мнение, даже с оговорками, спорить с ним было бесполезно. Бинк неуверенно кивнул.

— Больше никакого овса, — пообещал он.

— Бианка… ну, твое повзросление захватило ее врасплох. С овсом покончено. Она, вероятно, вырывает его с корнями прямо сейчас. Но у тебя впереди еще вся жизнь. Матери, возможно, нравится думать о тебе, как о мальчике, всегда — как о мальчике. Но даже она не смеет противиться природе. Не более, чем пять секунд! Поэтому она должна просто примириться.

Роланд замолчал. Бинк тоже молчал, не зная, куда клонит отец.