Иван Арсентьев - Преодоление: Роман и повесть

• Название: Преодоление: Роман и повесть
• Автор: Иван Арсентьев
• Издательство: Современник
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1980

В книгу Ивана Арсентьева входят роман «Преодоление» и повесть «Верейские пласты». Повесть посвящена возвращению в строй военного летчика, который был по ошибке уволен из ВВС.

Второе произведение И. Арсентьева рождалось автором на одном из заводов Москвы. Руководство завода получило срочное задание изготовить сложные подшипники для станкостроительной промышленности страны. В сложных, норой драматических ситуациях, партком и профком завода объединили лучшие силы коллектива, и срочный заказ был выполнен

---

Она спала на его койке, положив ладонь под розовую щеку, мерно дыша и чуть улыбаясь во сне. К сердцу Карцева волной прилило тепло. Он поднял сползающее одеяло, осторожно укрыл им Валюху и не удержался, чтоб не поцеловать ее круглое, как налитое яблоко, колено.

Одевшись наскоро, Карцев черкнул записку. Оставив ее на стуле поверх одежды, вышел во двор.

Ни черта себе май! — крякнул он, отдирая примерзший сосок умывальника. Поплескав себе в лицо ледяной водой, вернулся в избу надеть теплую куртку, иначе на буровой продерет до костей.

Прозрачное, стылое утро. Щетинистые поля, непонятно поблекшие за ночь, искрились в лучах холодного солнца.

Едва распустившиеся листья кустов покорно никли, осыпанные инеем. Под ногами сухо потрескивали отвердевшие былинки травы, застигнутой врасплох заморозком.

Идешь и словно давишь каблуком рассыпанные висюльки от люстры.

Часов в двенадцать Карцеву позвонил Бек. Поговорили о вчерашней «рыбалке», о новых знакомых — боевых соратниках председателя Кияна, затем Бек сокрушенно сказал:

— А вишневочка‑то нашего Максима Терентьича в этом году тю–тю!

— Почему тю–тю?

— Прахом вишня пошла. Заморозок весь цвет пожег. И окуривание не помогло.

— Неужели все погибло?

— Поезжай, увидишь…

— Обидно‑то как!

— Ужас что!

Карцев вышел из будки, постоял, глядя в блеклую даль, подумал и решил посмотреть своими глазами, что натворил в кирюшкинском саду предательский заморозок.

Возле чумазого самосвала возился не менее чумазый Хобот. Карцев попросил его съездить к вишняку. Поехали.

Вернулся на буровую хмурый. Вчерашнего, радующего глаз сада словно и не было. То есть деревья стояли по–прежнему ровными рядками, да только цвет на них пожух, закоржавел. Белые угольки бутонов, тлевшие на ветках, погасли. После столь жестокого обморока им уже не оправиться, не ожить. Пройдут сутки-другие, цвет осыплется, и будет ветер раскачивать одни голые прутья…

Сказав Шалонову, что у него неотложные дела, Карцев отправился в Венеру: Валюха, наверное, давно уже встала и глаза проглядела дожидаючи. Карцев пошагал прямиком через степь. Повсюду заметны были печальные следы гибельного заморозка. Ветер не шевелил поникшие зеленя, только в пологой балочке, где вчера Карцев встретился с Валюхой, ничего не изменилось. Колючий, дикий, каленный всеми ветрами и морозами шиповник розовел в полном цвету.

«Силен ты, брат, однако…» — развел Карцев руками и потянулся к кусту сломать для Валюхи ветку попышнее.

Валюхи на квартире не оказалось. Возле подушки на кровати, застеленной с потрясающей аккуратностью, лежала бумажка. Карцев прочел. Записка была веселая, хорошая.

«Милый беглец! Нигде не спала я так сладко, как на этой утилькровати… А когда проснулась — пожелала одного: заболеть. Да, заболеть и лежать долго на твоей подушке с закрытыми глазами и дышать тобой.
Но, на беду, в один бок мне втыкается «квадрат гипотенузы», а в другой — выговор Хвалынского за невыход на работу. На спинке стула висит измятый, как мочалка, мой «маскхалат» — вещественное доказательство нашего легкомысленного поведения… Не хочется, а надо вставать и отправляться на попутке в Нефтедольск. Что делать? Жизнь!
Жду тебя, дролюшка, во все дни и ночи, в любой час, в любую погоду, в любом месте на земле.
Твоя прогульщица.
P. S. Сознаюсь в содеянном преступлении: украла твою карточку. Если сегодня не приедешь, то хоть на нее посмотрю. Не казни, а милуй грешницу с 22–летним стажем. Что поделаешь? Жизнь!»

Карцев взглянул на стенку — точно! Злосчастная фотокарточка, возвращенная недавно Степанидиным племяшом Пашкой, исчезла опять. Смеясь, покрутил головой.

Ему приятно было сознавать, что с нынешнего дня надо обязательно куда‑то торопиться, думать о ком‑то, заботиться. Конечно, сейчас он переоденется и… тут Карцев увидел на столе еще одну бумажку, и странная тревога охватила его. Бумажка лежала «вверх ногами», но он и так сумел охватить взглядом напечатанное жирно слово: «Повестка».

Подошел, поставил ее «на ноги». Это было предписание военкомата. Такому‑то, проживающему там‑то, на основании статьи такой‑то надлежит явиться с документами для оформления отправки в авиачасть на переподготовку летного состава.

Карцев повертел машинально в руках повестку и так же машинально усмехнулся: «А военком, видать, склерозом не страдает… Что ж, солдат есть солдат, пушка есть пушка, как любил говорить командир авиаполка. Значит, брат, еще полетаешь! И на том спасибо…» Сел у стола, задумался. Впереди две недели на сборы, на переезд, а там кабина тренажера, катапульта, барокамера, классы вооружения и наземной подготовки, полеты на спарке, ввод в строй… Много еще ступеней надобно отсчитать, прежде чем поднимешься в высокие зоны перистых облаков. Карцев закрыл глаза и увидел себя в высотной среди товарищей одевающим летное снаряжение, увидел утренний аэродром, блестящие под косыми лучами полосы бетонки… Даже керосином откуда‑то потянуло — знакомым запахом могучих сверхзвуковых машин.

Да, пришло все‑таки время — раздался зов, и летчик бессилен не подчиниться ему: тяга к небу — в крови человека. Когда оно призывает к себе, истинный летчик делается глух ко всему остальному на свете, его волнует одно: скоро ли знакомый гул турбины за спиной оповестит на своем языке, что наступила минута, что человеку, сросшемуся корнями с землей, пора оторваться и унестись ввысь наперегонки с восходящим солнцем.

«Интересно, однако, каким образом ребята увертываются от ракет… Туго, наверное, бывает им… — подумал Карцев мечтательно и вдруг выпрямился. — А Валюша? Что же это получается? Стоит нам только приблизиться друг к другу, как тут же, словно в насмешку, судьба делает нам подножку! То на курсы меня, то на сборы, а Валюша остается. Нет уж, на сей раз мы сами сделаем подножку судьбе».

Карцев вышел во двор, помял грабастой ладонью подбородок, как всегда в минуты затруднений, и, по неискоренимой привычке, глянул в небо — глубокое, бескрайнее, ожидающее его небо. Сказал задумчиво:

— Жизнь!..

«Стоянка поезда десять минут», — объявили по внутренней трансляции. Карцев выскочил из вагона и направился в сторону зала, где виднелся газетный киоск.

— Не опоздай, Вить! — крикнула Валюха, высунувшись из открытого окна купе.

— Не беспокойся! — махнул рукой Карцев.

Валюха улыбнулась. Она была в пестреньком дорожном платье без рукавов, с глубоким вырезом вокруг шеи. Бронзовые волосы пламенели на солнце. Цветущая двадцатидвухлетняя женщина привлекала к себе взгляды пассажиров, снующих по платформе. Подошел еще один состав. Из него вышел мужчина в капроновой шляпе и в сером костюме. Он тоже обратил внимание на красующуюся в окне Валюху, тронул за локоток свою спутницу, сказал вполголоса:

— Посмотри, какая эффектная натура! Она напоминает женщин на полотнах Юрая Планчича. Помнишь, мы видели в Югославии? Ну, картинная галерея в Загребе! Не правда ли?

Спутница капроновой шляпы — молодая женщина с длинными золотистого цвета волосами, распущенными пышно по плечам, прищурилась критически на Валюху, молвила:

— Лицо простоватое и вообще… У нее какой‑то до неприличия счастливый вид! И крупный бюст портит ее. Нет, она просто ужасна!

— Гм–м… Я не сказал бы этого…

Пара прошла мимо дальше. Валюха усмехнулась горделиво. Та, золотоволосая, видать, проницательная баба, точно угадала. Да, угадала и позавидовала. Но что для Валюхи подобные реплики! В этот яркий летний день она была красива своей радостью, была до бесстыдства счастлива. Ну и что?

Карцев вернулся с кипой газет, встал рядом с Валюхой у открытого окна, положил ей на плечо руку.

Вагон дернулся, колеса застучали на стыках рельсов все чаще, все резвее, поезд, набирая скорость, бежал на восток, ближе к желанному небу.

Примечания

1

Вязкая неустойчивая погода.

2

Белые призраки.

3

Приемы бокса (англ.).

4

Бак для раствора.

5

В бездействии.

6

Безработный моряк торгового флота (морск.).

7

Вышкомонтажники.

8

Деталь насоса.

9

Подъемное приспособление.

10

Приспособление на вышке для установки труб в вертикальном положении.

11

Сульфит — спиртовая барда, утяжелитель раствора.