Питтакус Лор - Падение Пятого

• Название: Падение Пятого
• Автор: Питтакус Лор
• Жанр: Фэнтези

Гвардейцы, наконец-то, воссоединились, но под силу ли им выиграть войну с могадорцами? Четвертый (Джон Смит) полагал, что все изменится, как только Гвардейцы найдут друг друга. Он думал, они прекратят скрываться и начнут бороться с могадорцами. И победят. Но это было заблуждением. Чтобы победить врага, Гвардия должна овладеть всеми Наследиями и научиться работать одной командой.

---

— Не смей мне лгать, Самуэль. Я знаю, что она здесь. Говори, где она!

— Я не знаю, — без конца повторял я, и голос дрожал всё сильней. После каждого ответа, или его отсутствия, Сетракус отводил свою трость, позволяя мне прочувствовать всю боль.

В конце концов, Сетракус сдался и просто уставился на меня с отвращением. К этому времени я уже находился в полубреду. Чёрная липкая жижа, будто по собственной воле, медленно заскользила вверх по цепям, исчезая в тёмных недрах, из которых пришла.

— Ты бесполезен, Самуэль, — презрительно бросил Ра. — Совершенно очевидно, что лориенцы ценили тебя лишь как жертвенную овцу — отвлекающая диверсия, чтобы прикрыть их поспешный побег.

Сетракус стремительно покинул помещение, и позже, когда я достаточно нависелся в этой пещере, то проваливаясь в бред, то приходя в сознание, пришли какие-то солдаты и, сняв меня с цепей, бросили в тёмную камеру. Я был уверен, что они оставили меня там умирать.

На следующий день моги вытащили меня из камеры и передали парочке коротко стриженных типов в чёрных костюмах, под пиджаками которых виднелись кобуры с пушками. Люди. Они походили на ФБРовцев или ЦРУшников, или кого-то из их братии. Я недоумевал: как могли люди захотеть работать с могами? От одной мысли об этом вскипала кровь. Эти агенты предают человечество. Благо, они хотя бы были повежливей могадорцев: один из мужчин даже промямлил какие-то извинения, прежде чем защелкнуть наручники на моих обожженных запястьях. Затем они надели мне на голову мешок, и больше я их уже не видел.

Закованного в наручники, меня, по меньшей мере, дня два без остановок везли в кузове грузового фургона. После чего втолкнули в очередную камеру — мой новый дом. Теперь я находился на какой-то огромной базе и был единственным заключенным на весь блок.

Каждый раз при мыслях о Сетракусе Ра меня бросает в дрожь — не могу не вспоминать его, когда вижу на запястьях медленно заживающие пузыри от ожогов и шрамы. Я пытался забыть ту жуткую встречу, убеждая себя, что все его слова были ложью. Джон не использовал меня, как прикрытие для своего побега, и я не бесполезен. Я могу помогать Джону и остальным Гвардейцам, прямо как мой отец перед своим исчезновением. Я знаю, что у меня есть какая-то роль, пусть даже она пока и не совсем ясна.

Когда я выберусь отсюда (если я вообще когда-нибудь выберусь), моей новой целью в жизни будет доказать, что Сетракус Ра ошибался.

Меня так бесит собственное бессилие, что я срываю злость на матрасе, дубася по нему кулаком. Одновременно с ударом с потолка слетает облачко пыли, а по полу прокатывается слабый рокот. Это почти как если бы мой удар послал по камере сейсмическую волну.

С благоговейным ужасом опускаю взгляд на свои руки. Неужели мои грезы о собственных Наследиях оказались не такими уж фантастическими? Заставляю себя вспомнить слова Генри, когда он объяснял Джону, как фокусировать силу. Плотно зажмуриваюсь и стискиваю кулак.

Пусть со стороны это, наверняка, выглядит дико и нелепо, но я снова ударяю по матрасу, просто чтобы увидеть, что произойдет.

Ничего. Только болезненность в мышцах рук от долгого бездействия. Я не получил Наследия. Для человека это невозможно, и мне это известно. Я просто поддался отчаянию. И, возможно, немножко свихнулся.

— Ладно, Сэм, — говорю я сам себе охрипшим голосом. — Не раскисай.

Как только я ложусь обратно, покоряясь очередному приступу хандры, пол сотрясает второй толчок. Только этот намного сильнее первого: я чувствую его каждым нервом. С потолка срывается ещё больше штукатурки. Она облепляет лицо, попадает в рот — на языке появляется горький, меловой привкус. Секундой позже до меня доносятся глухие хлопки выстрелов.

И это вовсе не сон. В отдалении, где-то в глубине базы, слышны звуки сражения. Пол снова дрожит — очередной взрыв. За всё то время, что я провёл здесь, моги ни разу не проводили никаких учений или тренировок. Чёрт, да тут вообще ничего не было слышно, кроме эха шагов охраны, приносившей мне еду. И теперь вдруг такой переполох? Что могло случиться?

Впервые за… дни? недели?.. я позволяю себе испытать надежду. Гвардия здесь. Иначе и быть не может. Они пришли меня спасти!

— Вот ты и дождался, Сэм, — говорю я сам себе, заставляя тело шевелиться.

Встаю с койки и с трудом бреду к двери камеры. Ноги как ватные. С тех пор, как меня поместили сюда, у меня не было особых поводов ходить. Даже от такого малюсенького расстояния, как путь от койки до двери, перед глазами всё плывет. Прижимаюсь лбом к холодным прутьям решётки, ожидая, когда закончится головокружение. Отголоски боя докатываются сюда, передаваясь через металл решётки, и становятся всё сильнее и чаще.

— Джон! — хрипло кричу я. — Шестая! Кто-нибудь! Я здесь! Внутри!

Внутренний голос убеждает, что кричать бесполезно — судя по звукам, там идёт мощная битва, и вряд ли Гвардия меня услышит. Этот же голос призывает сдаться, просто забиться в угол камеры в ожидании неумолимой судьбы. Он нашептывает, что со стороны Гвардейцев будет глупо тратить время и силы на моё спасение.

Этот внутренний голос принадлежит Сэму, который поверил Сетракусу Ра и не даёт избавиться от чувства безысходности. Но я обязан доказать сам себе, что Ра не прав.

Надо шуметь.

— Джон! — снова кричу я. — Я здесь, Джон!

Преодолевая слабость, я бью кулаками по стальной решетке со всей силой, на которую только способен. Звук эхом разносится по пустому тюремному блоку, однако нет ни единого шанса, что Гвардия услышит меня за шумом стрельбы, проникающим сюда даже сквозь толстые стены. Я могу и ошибаться из-за усилившегося грохота битвы, но мне кажется, будто со стороны стального перехода, соединяющего камеры моего уровня, доносятся быстрые шаги. Как жаль, что тут так мало света, и я не могу ничего разглядеть дальше полуметра от решётки. Если я здесь не один, необходимо привлечь к себе внимание и молиться, чтобы это были не моги-охранники.

Схватив ведро с водой, выплескиваю на пол остатки моего дневного пайка. Мой план (ничего лучше не придумывается) — грохотать ведром о решетку камеры.

Когда я оборачиваюсь, по ту сторону решетки стоит какой-то парень.

Глава 2

СЭМ

Он высокий и тощий; где-то на пару лет постарше меня, копна чёрных волос свисает на лицо. Выглядит он так, будто только что с поля боя: бледное лицо залито потом и заляпано грязью. Я таращусь на него круглыми глазами — как же давно я никого не видел. Парень выглядит почти таким же удивленным, как и я.

Однако в нём есть что-то такое… что-то не совсем правильное.

Слишком уж бледная кожа, темные круги вокруг глаз… Он один из них!

Отступаю вглубь камеры, пряча пустое ведро за спиной. Если он войдет, то получит по морде, и я приложу все оставшиеся силы, чтобы мало ему не показалось.

— Кто ты? — спрашиваю я как можно спокойнее.

— Мы пришли тебя выручить, — отвечает парень неловко, словно не зная, что сказать.

Не успеваю уточнить, кто это «мы», как парня отстраняет какой-то мужчина. Его лицо покрыто глубокими морщинами и заросло растрепанной бородой. У меня отвисает челюсть — не веря своим глазам, я отступаю ещё на шаг. Я снова ошарашен, но на этот раз по другой причине. И с чего я взял, что он будет выглядеть, как на фотографиях, висящих у нас дома? Наверное, я просто всегда воображал его именно таким, когда представлял себе этот момент. Прошли годы, однако даже печать времени не мешает мне узнать этого мужчину, в особенности, когда он мне улыбается.

— Папа…?

— Я здесь, Сэм. Я вернулся.

Лицо болит, и я не сразу понимаю, почему. Оказывается, я улыбаюсь. Причём во весь рот. А лицевые мышцы уже и забыли, как это делать.

Мы обнимаемся через решётку, металлические прутья больно врезаются в рёбра, но мне плевать. Он здесь. Он действительно здесь! В своём воображении я представлял, как меня спасают Гвардейцы. Но даже в самых диких, отчаянных мечтах не надеялся, что моим спасителем будет отец. Наверное, потому, что всегда полагал: именно я буду его спасать, а не наоборот.

— Я… я искал тебя, — говорю я, украдкой утирая глаза рукавом — этот непонятный могадорец до сих пор трется рядом, а я не хочу, чтобы он видел мои слезы.

Отец прижимает меня к себе через решётку.

— Ты так вырос, — говорит он с ноткой печали.

— Мужики, — прерывает нас мог, — у нас гости.

Я тоже их слышу. Солдаты прибывают на нижний блок, их ботинки грохочут по переходу и металлическим ступеням на пути к нам. Неужели теперь, когда я наконец-то нашёл отца и он стоит прямо передо мной, нас снова разлучат?

Могадорец отталкивает папу от камеры и приказывает мне:

— Становись в центр камеры и прикрой голову!

Инстинкты вопят не доверять ему. Он один из них. С другой стороны, зачем могадорцу приводить сюда отца? Зачем ему помогать нам? Размышлять некогда, не тогда, когда другие могадорцы, которые уж точно явились сюда не помогать, уже на подходе.