Барбара Вуд - Мираж черной пустыни

• Название: Мираж черной пустыни
• Автор: Барбара Вуд
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01231-0

Англичане брат и сестра Тривертоны, отправляясь в Африку, вряд ли догадывались, что им предстоит путешествие длиною в жизнь. Начало двадцатого века — время активного освоения африканских колоний и столь же активного сопротивления этому местного населения. Но кто знает, где твое место под солнцем? Грейс Тривертон, несмотря на все трудности и препятствия, открывает клинику, помогая больным африканцам. Любовь и смерть, страх и преодоление проходят через годы и десятилетия, становясь судьбой…

---

Дебора повернулась к монахине, чье черное лицо резко контрастировало с белым апостольником ее рясы, и сказала:

— Эти вещи, как вы говорите, принадлежат миру. Мне они не нужны. Я могу теперь увидеть Маму Вачеру?

Когда они пересекали лужайку, Дебора спросила:

— Вы не знаете, почему она хочет меня видеть?

Монахиня слегка нахмурилась.

— Должна сказать вам, доктор Тривертон, я не сразу решилась послать за вами. Дело в том, что я не совсем уверена, что она хочет видеть именно вас. Бедняжка не совсем в здравом уме. Знаете, она ведь сама пришла сюда. Однажды она появилась на пороге миссии, уставшая и больная, — по нашим подсчетам, ей более девяноста лет, — и сказала, что предки велели ей прийти умирать сюда. Иногда к ней возвращается рассудок, но это происходит крайне редко, большую часть времени она пребывает в бредовом состоянии, вспоминая разные периоды своей жизни. Иногда она даже просыпается и зовет Кабиру Матенге, своего мужа! Но имя Тривертон она произносит очень часто и в эти минуты так настойчива и взволнованна, что я решилась написать вам письмо. Я подумала, что, увидев вас, она успокоится.

В бунгало их встретила молоденькая медсестра в голубой монашеской униформе и голубом покрывале, которая провела их к кровати в конце залитой солнцем палаты.

Вачера спала, ее черная голова умиротворенно покоилась на белой подушке.

Дебора посмотрела на женщину, приготовившись испытать к ней гнев и бессердечие за все то зло, которое она причинила ей. Но — удивительно! — Дебора увидела перед собой лишь старую женщину, хилую и беспомощную. Она не помнила, чтобы Вачера была такой маленькой…

— Она проснется немного попозже, — сказала молодая африканка-медсестра.

— Мы можем вам куда-нибудь позвонить?

— Да, конечно. Я буду в отеле «Привал».

— Позвольте мне угостить вас чаем, доктор Тривертон, — попросила настоятельница.

— Для нас такая честь принимать вас.

Дебора немного поговорила с ней, попивая чай «Графиня Тривертон» и обсуждая Маму Вачеру.

— Ее внук довольно часто навещал ее, — сообщила Перпетуя. — Доктор Матенге хороший человек. Его жена умерла несколько лет назад. Вы знали об этом?

— Да. Правда, я не знаю, отчего она умерла.

— От малярии. Как только мы решили, что победили ее, появился новый тип малярии, который оказался очень устойчивым к хлорохину. Доктор Матенге продолжает ту работу, которую они делали вместе с женой. Мы молимся за него каждый день. Он лечит и несет Слово Божие людям Кении.

После этого Дебора посетила эвкалиптовую рощу, где и по сей день стоял Сакрарио де Дьюка д'Алессандро — алтарь герцога Александра, за которым ухаживал старик-смотритель и в котором до сих пор горел огонь. Деборе нравилось думать, что ее бабушка и герцог-итальянец соединились в вечности.

По дороге в отель она попала под сильный дождь и сразу направилась к своему домику, минуя столовую, где для нее был накрыт обед. Закрыв за собой дверь, она уже было начала стягивать с себя промокший свитер, как вдруг вздрогнула от неожиданности.

— Джонатан!

Он встал с дивана.

— Привет, Дебби. Надеюсь, ты не против того, что я вошел. Я сказал им, что я твой муж. Небольшая взятка — и ключ от твоего домика оказался у меня в кармане.

— Джонатан, — повторила она. — Что ты здесь делаешь?

— Во время нашего последнего разговора по телефону ты была такой странной, что я начал за тебя волноваться. Я решил приехать и выяснить, что здесь происходит.

66

Джонатан раскинул руки для объятия.

Однако Дебора продолжала стоять у двери. Она не рассчитывала, что ей придется рассказывать ему обо всем уже так скоро. Ей нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать и подготовиться. Поэтому она подошла к телефону и набрала службу обслуживания номеров. Делая заказ — салат, фрукты, бутерброды и чай, — она не сводила взгляд с Джонатана. Он выглядел уставшим.

Дебора повесила трубку и стянула с себя свитер. Джонатан опустился на колени возле камина и начал разжигать огонь.

Эта сцена была привычной для них: часто в дождливую или туманную погоду, придя домой и сбросив с себя промокнувшую одежду, Джонатан начинал разжигать камин, а Дебора — готовить чай. Затем, уютно устроившись в тепле, они тихо разговаривали, обсуждая прожитый день: пациентов, операции, планы насчет нового офиса. Эти часы, проведенные вместе у горящего камина, делали их любовь еще сильнее, накрепко привязывали друг к другу.

Но сейчас огонь, в котором горели дрова из незнакомых деревьев, пах совершенно по-другому; на Джонатане был надет кожаный пиджак; чай принес стюард-африканец, который молча накрывал на стол, пока Дебора стояла, зажав в руке чаевые. Когда они остались снова наедине, она не подошла к нему, не села рядом с ним, не нырнула к нему под руку, поджав под себя ноги. Она стояла возле камина, глядя на него испуганными глазами.

— Что произошло, Дебби? — наконец спросил он.

Дебора собралась с духом.

— Джонатан, я обманула тебя.

Выражение его лица не изменилось.

— Ты спрашивал меня, какое отношение имеет ко мне умирающая старуха африканка. Я сказала, что не знаю. Я обманула тебя. Она моя бабушка.

Он смотрел на нее невозмутимым взглядом.

— По крайней мере, — добавила Дебора, — так я думала раньше.

В камине громко потрескивал огонь, посылая ярко-красные искорки в дымоход.

Снаружи хлестал сильный дождь, который одним махом превратил ясный день в темную ночь. Он барабанил по крыше веранды, пропитывал влагой стоявший в низовье покатой лужайки лес. Дебора подошла к столику перед диваном и налила две чашки чая, к которым никто из них не притронулся.

— Твоя бабушка? — удивился Джонатан. — Африканка?

Дебора избегала его взгляда. Ей было гораздо проще смотреть на огонь. Она села на дальний от Джонатана край дивана, чтобы сохранить между ними некоторое расстояние, и сказала:

— Я думала, что она моя бабушка. Она заставила меня поверить в это. Именно из-за этого я и уехала из Кении.

Тихий голос Деборы присоединился к потрескиванию огня и шелесту дождя. Она говорила тихо, без эмоций, не пропуская ни единой подробности. Джонатан слушал, не двигался. Он смотрел на ее профиль, на ее взъерошенные ветром черные волосы. Он слушал невероятную историю про борцов за свободу May May. про запретную любовь африканца и белой, про юношеские чувства, холостяцкую хижину, про похороны, найденные любовные письма и проклятье старой знахарки. Джонатан слушал как зачарованный.

— Все эти годы у меня был дневник моей тети, — Дебора заканчивала свой рассказ, — но я даже ни разу его не открыла. Я сделала это, будучи уже в Найроби, в номере гостиницы. Тогда-то я и узнала, что… — она наконец повернулась к Джонатану лицом, в ее необычно темных глазах отражался огонь, — что Кристофер мне вовсе не брат.

На долю секунды их взгляды встретились, затем он отвел глаза.

Во время ее рассказа из пламени камина выкатилось поленце и теперь медленно тлело в стороне. Джонатан встал, взял кочергу и перекатил полено в огонь. Затем выпрямился и взглянул на висевший над камином портрет немолодого седоусого мужчины в форме бойскаута. Это был лорд Баден-Пауэлл, который променял сытую и комфортную жизнь в Англии на жизнь в кенийской глубинке.

Джонатан был озадачен. Что было такого в этой стране, что она заставляла людей совершать подобные поступки? Какая магия заставляла людей отказываться от жизни в комфорте?

Он повернулся и посмотрел на Дебору. Она сидела на краю дивана, напряженная, словно готовая сорваться с места и бежать. Руки крепко сцеплены перед собой; лицо искажено от боли. Он знал это выражение: оно появлялось на ее лице каждый раз, когда она стояла перед пациентом отделения реанимации, следя за мониторами.

— Почему ты никогда не говорила мне об этом, Дебби?

Она посмотрела на него полным боли взглядом.

— Я не могла, Джонатан. Мне было стыдно. Я чувствовала себя такой… грязной и просто хотела забыть о прошлом и начать жизнь с чистого листа. К чему было ворошить былое? Я не думала, что когда-нибудь вернусь в Кению.

— В том, что ты сделала, нет ничего страшного, Дебби, — тихо сказал он. — Это даже не было обманом, ты просто скрыла от меня неприятные моменты своего прошлого.

— Но это еще не все. Я думала, что я наполовину африканка, Джонатан. Но я не говорила тебе об этом. Я сказала, что у меня не может быть детей. Это неправда. Просто я не хотела иметь детей. Я боялась, что черная кровь победит, и все узнают обо мне правду.

— Ты могла рассказать мне об этом, Дебби. Ты же знаешь, что мне плевать на то, какого цвета у человека кожа.

— Да, сейчас я об этом знаю. Но тогда, когда мы только начали встречаться, я не была в этом уверена. Поэтому и сказала тебе ту же ложь, что говорила всем остальным. Что якобы у меня эндометриоз.