Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки

• Название: И тогда оно упало мне в руки
• Автор: Луис Реннисон
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-069887-5

Пятая книга Луизы Реннисон о дневниковых записях противоречивой, веселой, неожиданной, чуть сумасшедшей, но такой привлекательной Джорджии Николсон.

---

И Я. Г. оставила меня после уроков. Я должна восемьсот раз написать: «Грубость — остроумие дураков».

Такое наказание — двойная мука для меня, потому что после кросса мне больно сидеть. Спасибо еще, что ходить могу, чего не скажешь про П. Грин. Зря она перепрыгнула через ту лужу…

16.25

Я придумала джорджиальный выход, как побыстрее написать эти несчастные восемьсот предложений — приклеила к линейке пять ручек в ряд.

Пятая строчка выходит хуже всего — как будто пьяная курица мимо проходила. Но это издержки рационализаторства.

Четверг, вечер, 28 апреля

Джас осталась после уроков по собственному желанию. Вместе с учителем биологии она ходит по спортивному полю, пытаясь отыскать кротовий помет. Какая содержательная девушка. И в такой сгорбленной позе похожа на Квазимодо женского пола.

Но должна честно признать: я уважаю Джаску за то, что она такая независимая и смогла потрепать Тому нервы. Он, в свою очередь, просто обалдел и уже не так рьяно рвется в Новую Зеландию.

Снова брошена в топку любви

Пятница, 29 апреля

На большой перемене

Как же медленно тянется время.

Я советуюсь с Po-Po:

— Как ты думаешь, мне приклеивать ресницы?

А Рози отвечает (при этом не переставая жевать рисовый пудинг):

— А что, если дело дойдет до поцелуев? И твои ресницы в чем-нибудь запутаются?

— В чем это они могут запутаться?

— Ну, в его усах, например.

— У него нет усов.

— Знаю. Это я так, для наглядности. Мало ли что.

От таких советов можно свихнуться. Лучше ни с кем не советоваться, а то до вечера буду совсем никакая.

Все же ресницы не стану приклеивать.

16.30

Лечу домой так, что нунги по ветру развеваются. Мне, конечно, плевать, если кто увидит, но лучше не надо. Слава богу, никто из знакомых не встретился. Потому что видок у меня был тот еще.

17.35

Приняла ванну и вся намазалась лосьоном. Накрасилась. Может, составить список тем для беседы, а то не дай бог что ляпну?

18.00

Весь ужас в том, что у меня нет нормальных тем для разговора. Не могу же я рассказывать про папу и его психмобиль или про мою бесстыжую маму. И про Либби тоже нельзя. И про Ангуса с Горди. И, тем более, про дедушку.

Может, про нашу школьную жизнь, про подружек? Надо быть сумасшедшей, чтобы про это рассказывать.

Может, про книжки? Кому интересно слушать про «Грозовой переврал» или про пособие «Как влюблять в себя парней».

Тогда про что? Про косметику?

О, Господи.

19.15

Иду мелкими шажками, чтобы не вспотеть и не оказаться на месте раньше положенного. В горле пересохло, и я не знаю, как я вообще смогу разговаривать. А вдруг он разочаруется? Да он, скорее всего, вообще не придет. Он ведь итальянец, такой красивый и еще меня старше — на него все девчонки вешаются.

Нужно выбирать парня своего круга, своего уровня, так написано в книжке. Если ты сама на «восьмерочку», значит выбирай себе парня тоже на «восьмерочку» или «семерочку». А как саму себя оценить? Вспомнила. Когда мы с девчонками проставляли друг другу оценки за красоту, за волосы я получила «9», а за нос — минус «2». Тогда что, в среднем получается «7»? Но в таком случае меня ждет полный облом, потому что Масимо — за пределами наивысшей оценки.

19.40

Может, повернуть назад? Масимо все равно не придет, и я уже заморочилась стоять в магазине, одним глазом рассматривая витрину с кухонными принадлежностями, а другим бросая взгляды на улицу.

19.42

Мамочкиродные. Вот он, приехал на своем скутере. Так. Расслабились.

Пока я выходила, Масимо пристегивал скутер к столбику и не заметил меня. Что радует — потому что я чуть не навернулась, ступив на пандус вместо ступенек.

Боже, какой он красивый — в костюме и в серой куртке на молнии. Надо же, я никогда не общалась с такими шикарными парнями. Правда, в костюме Масимо выглядит как взрослый мужчина. Да ладно, я ведь тоже накрасилась не по годам. Тут Масимо обернулся и так долго смотрел на меня, что за это время можно было исполнить ирландский танец, но я воздержалась.

А потом он сказал:

— Ciao, Джорджия. Ты прекрасно выглядишь. Прости, что опоздал.

Боже, это невыносимо. Я еле выдавила из себя «домашнюю заготовку»:

— А, привет.

Масимо оставил скутер возле башни — как бы его за это не штрафанули.

Потом мы пошли в «Одеон». Иногда мы случайно касались друг друга, а когда он открыл передо мной дверь, пропуская вперед, то слегка приобнял за талию — и тут у меня все поджилки затряслись в ритме «моррис»[65]. Масимо купил билеты и колу с попкорном, и мы пошли в зал. Верхний свет уже погасили, и мы ориентировались по огонькам в полу. Bay, у нас билеты на последний ряд, там ведь всегда целуются. Интересно, у них в Италии так же? О, мой Gott на Himmel. Я судорожно соображаю, что бы такое сказать поумнее. Потом мы сели. Масимо протянул мне «колу» и говорит:

— Мисс Джорджия, что-то вы сегодня больно молчаливая.

— Ну да, просто я сегодня бегала кросс, и у меня…

Хорошо, что он меня перебил на полуслове:

— Ты любишь спорт? Я очень люблю спорт, футбол, бег. Я каждый день бегаю.

— Ага, и я тоже. Меня хлебом не корми, дай побегать. Даже если погода плохая, я все равно бегаю — в комнате по кругу.

Он довольно долго смеялся, и я вместе с ним, хотя сказала я чистую правду.

Потом я все никак не могла сосредоточиться на фильме. Мы соприкасались плечами, а когда он протянул мне попкорн, то дотронулся до моей руки. Меня так трясло от волнения, что я все время роняла попкорн.

20.45

Уже полфильма прошло, но никакого намека на поцелуи. Мы случайно соприкасались руками, один раз он даже задел мои коленки, но не более того. Может, он уже определился и просто досиживает со мной из приличия?

Да я вообще ему не нравлюсь.

Может, я для него — «свой парень» и больше ничего.

О БОЖЕ.

22.00

Мы вышли на улицу.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Масимо.

И никакого тебе «пойдем в кафе, выпьем по чашечке кофе»… Значит, все-таки «свой парень»? Меня это убивает, но я не подаю виду, хотя готова кинуться ему на шею и расцеловать его.

И еще одна деталь: пока мы выходили из зала, Масимо со всеми девушками перездоровался. Он тут не более двух недель, а его почти все девчонки знают: «Ciao, Масимо», бла-бла-бла…

— Я смотрю, ты уже освоился, — говорю я с милой улыбкой.

— Ну да. Здешние девушки очень дружелюбны…

Ну дает. Неужели он такой наивный? Когда мы подошли к скутеру, Масимо и говорит:

— Просто в Италии у меня была девушка, там все было по-серьезному, а потом мы расстались. Она страдала, и я страдал. Я, как бы это сказать… обжегся…

Нормально. Сначала мне простодушно рассказывает мне мужские гормоны Дейв, а теперь этот красавчик поэтически описывает свою обожженную душу.

Масимо смотрит на меня и печально улыбается:

— Но я больше не хочу грустить. Хочу радоваться и веселиться. Ты ведь веселый человек, Джорджия?

— Эээ… Ну да. Я теперь безвылазно проживаю в стране под названием Смехландия. Когда Робби уехал в Новую Зеландию, я покинула Город Любви и отправилась на пмж в Смехландию, с остановкой в Грустландии.

Масимо рассмеялся:

— Кажется, я тебя понимаю. Все хорошо. Жизнь прекрасна.

— О, да, абсо-блино-лютно.

Я села на скутер, Масимо помог мне застегнуть шлем. Он заглянул мне в глаза и сказал:

— Caro… ты такая милая.

И полетели. Какое это наслаждение — сидеть, обхватив его руками! Мы мчались по темным улицам, и это было прямо как в кино, правда, с жанром я еще не определилась — мелодрама это или комедия…

Когда мы подъехали к моему дому, я аккуратненько, чтобы не сверкать трусиками, слезла, потом сняла шлем и тряхнула волосами. Масимо выключил двигатель. И он вдруг спрашивает меня:

— Джорджия, что ты можешь сказать про Линдси? Вы вроде дружите?

Гм… И что я должна ответить? Да я скорее сдохну, чем стану дружить с этой узколобой. Меня так и подмывало сказать: «Я ее ненавижу до глубины души», но мне не хочется выглядеть в глазах Масимо стервой, поэтому я отвечаю:

— Гм… Ну да, Линдси, она, вобщем… ну да.

И все.

— У Линдси есть лишний билет на «Late and Live»[66], наверное, это интересно, как думаешь?

Я молча киваю и даже натурально улыбаюсь, хотя мозг мой вопиет: «Убей ее… придуши ее же собственными стрингами, сунь ее личиком в ведро с макрелью…»

Уф, теперь я знаю, каково приходится ревнивцу Ангусу.

И тут вижу: вати просунул голову меж занавесок и машет нам. Потом его сменила мама — тоже улыбается и машет. Слава богу, что хоть клоунский автомобиль в гараж загнали. Зато Ангус с Гордоном оказались на улице, хотя Гордона в это время вообще не выпускают. Горди по-прежнему в картонных очках, но без резиновой шапочки, поэтому очки съехали набок. Оба кота забрались на кирпичную стену и там играются. Я и говорю Масимо, чтобы хоть как-то поддержать разговор: