Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

• Название: Человек. Цивилизация. Общество
• Автор: Питирим Сорокин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Культурология
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01297-3

В сборнике впервые осуществлена попытка дать целостное представление о творчестве одного из основоположников русской и американской социологических школ — Питирима Александровича Сорокина (1889–1968). В издание включены сочинения по культурологии, социально-политической, социологической и философской проблематике, написанные в России, а также переводы наиболее известных работ, отражающих почти полувековой период его исследований в США.

Адресуется всем интересующимся историей, философией и социальной мыслью XX века.

---

В бытность студентом университета Сорокин начинает активную публикаторскую деятельность, которая нарастающими темпами будет продолжаться в течение всей его долгой жизни. В этот период Сорокин публикует ряд заметок и эссе, не говоря уж о многочисленных рецензиях, рефератах и обзорах современной зарубежной философской и социологической литературы, занимается популяризаторством социологических идей и теорий для массового читателя. Он успешно сотрудничает с журналами «Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма», «Вестник Знания», «Запросы Жизни», «Заветы». Его статьи появляются и на страницах новаторского по тем временам издания «Новые идеи в социологии», публикует в Риге ряд «пятикопеечных» брошюр по социологии. Главным достижением этого периода творчества Сорокина становится его монографическая работа, над которой он работает зимой 1912/13 года, «Преступление и кара, подвиг и награда» (1914), представляющая собой обстоятельный разбор современных криминологических теорий и вполне удачную для двадцатичетырехлетнего ученого попытку построения на основе богатого эмпирического материала собственной интегральной концепции общественного поведения и морали. Труд был отмечен положительными рецензиями маститых ученых, а сам М. М. Ковалевский в предисловии к книге написал: «…в этой будущей русской социологической библиотеке не один том будет принадлежать перу автора „Преступлений и кар, подвигов и наград“»[5]. К сожалению, пророчеству Ковалевского довелось осуществиться лишь на самую малую толику, но тогда, в предвоенные и предреволюционные годы, кроме «незримой» тени жандармов, ничто не предвещало великой трагедии.

Несмотря на многочасовые занятия научной деятельностью, неутомимый студент Сорокин не отходит и от политики. В 1911 году ему чудом удалось избежать очередного ареста после студенческих беспорядков, вызванных смертью Л. Н. Толстого. Некоторое время он скрывался за границей. Но вот в следующий раз чуда не свершилось, и Сорокин вновь оказался за решеткой.

Вообще, судя по архивным материалам, столичное отделение департамента полиции вело за ним скрытое наблюдение. В 1912 году в жандармской картотеке на него завели отдельную карточку. В самом начале 1913 года столичной группой партии эсеров было решено распространить прокламацию по случаю празднования 300-летия Дома Романовых 21 февраля 1913 года с призывом выразить протест против празднования однодневной забастовкой всех торгово-промышленных предприятий и высших учебных заведений столицы. Об этом стало известно отделению по охране общественной безопасности и порядка, и 10 февраля был проведен обыск и арест наиболее деятельных членов партии. В их число был зачислен и студент П. Сорокин. Через несколько дней после заключения в Спасскую часть ему было разрешено написать письмо М. М. Ковалевскому, однако до адресата оно не дошло, было перехвачено и «подшито к делу». Чудом этот любопытный документ — «исповедь» молодого Сорокина — сохранился. В нем автор сперва сокрушается по поводу того, что он не может выполнять свои обязанности секретаря члена Государственного совета профессора Ковалевского в связи с арестом ночью 11 февраля. На допросе «прояснилось», что его обвиняют в принадлежности к левой эсеровской организации. Как это случилось, лукавит Сорокин, для него самого «было абсолютной неожиданностью». В частности, он пишет: «Я сидел себе над книгами, читал много докладов в ряде научных кружков, писал статьи, написал за зиму книгу о карах и наградах, которую Вы знаете… Право же, при таких обстоятельствах, я думаю, мудрено еще заниматься политикой. Впрочем, Вы это сами знаете… Ни книг, ни пособий здесь нет и не дают. Бумаг и чернил — тоже. Света так мало, что я при своей близорукости боюсь ослепнуть. Одним словом — скверно… Может быть. Вы, дорогой профессор, зная достаточно хорошо меня и мое отношение к „политике“, поможете как-нибудь выяснить это печальное недоразуменье…» Ковалевскому все же как-то удалось прознать о печальной судьбе своего секретаря, и по его прошению 24 февраля Сорокин «из-под стражи» был освобожден.

Через год Сорокин, закончив университет, был оставлен при кафедре уголовного права и судопроизводства для подготовки к профессорскому званию. В 1915 году он сдал магистерские экзамены, в январе 1917 года получил звание приват-доцента Петроградского университета. Революция, правда, помешала защите магистерской диссертации. В годы первой мировой войны Сорокин много работал, продолжал активно публиковаться, читал многочисленные лекционные курсы по самым разным отраслям обществознания. Сохранилась, по счастью, целая кипа разрозненных листков с конспектами его лекций и семинарских занятий, со списками рекомендуемой литературы. Судя по всему, лектором он был предельно обстоятельным, хотя, возможно, в силу удивительной склонности к перманентным повторениям, довольно занудным. Одну из лекций этого времени, неизвестную пока никому, кроме, конечно, его тогдашних слушателей, мы целиком воспроизводим в этом томе.

Вообще же в предреволюционные годы Сорокин был активен на поприще популяризаторства. С особым упорством он стремился донести до читателя мысли Э. Дюркгейма, идеи которого, можно сказать, проходят рефреном через основную массу его работ. Воистину Дюркгейма, наряду с Петражицким, Ковалевским и Де-Роберти, мы вправе считать одним из главных «духовников» Сорокина. Он был близок ему по образу мышления, и по методу анализа социальных явлений, по яркости и самобытности выдвигаемых идей. Дюркгеймовской теории религии он посвятил две статьи, опубликованные в 1914 году. По всей вероятности, по протекции М. М. Ковалевского, хорошо знакомого с именитым французским маэстро, Сорокин вступает с ним в переписку. Трудно сказать, насколько она была активной, особенно в период первой мировой войны. Случайно сохранилось лишь письмо Дюркгейма к Сорокину, в котором он благодарит начинающего ученого «за труд, который Вы (Сорокин. — А. С.) взяли на себя, чтобы изучить и осветить мои идеи Вашим соотечественникам» и сожалеет, «что полное незнание русского языка препятствует моему ознакомлению с Вашими работами, по крайней мере в настоящий момент».

Сам Сорокин о своем раннем мировоззрении и стремлении интегрировать гуманитарное знание своего времени в единую унифицированную систему многими годами позже напишет: «С точки зрения философии складывающаяся система была скорее разновидностью эмпирического неопозитивизма или критического реализма, основанного на логических и эмпирио-научных методах. Социологически — разновидностью синтеза конто-спенсеровской социологии эволюции и прогресса, дополненной и скорректированной теориями Н. Михайловского, П. Лаврова, Е. Де-Роберти, Л. Петражицкого, М. Ковалевского, М. Ростовцева, П, Кропоткина (среди русских социальных мыслителей) и теориями Г. Тарда. Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, М. Вебера, Р. Штаммлера, К. Маркса, В. Парето и других западных обществоведов. Политически — видом социальной идеологии, основанной на этике солидарности, взаимовыручки и свободы»[6]. В целом же «зрелый» Сорокин не без доли скепсиса оценивал свой юношеский оптимизм, сравнивая себя с «телком, смотрящим на мир через розовые очки».

В 1916 году Сорокин лишился своего патрона — умер Максим Максимович Ковалевский. Пользуясь правом приближенного лица, буквально на следующий день в газетах Сорокин дает несколько прощальных некрологов, а позже публикует в столичной прессе ряд статей мемуарного характера. В них он рассказывает о научном пути ученого и его преподавательском даре. В том же 1916 году преподаватели кафедры социологии психоневрологического института во главе с Сорокиным и К. М. Тахтаревым организовали русское «Социологическое общество имени М. М. Ковалевского», послужившее в дальнейшем фундаментом для открытия в 1919 году кафедры социологии Петроградского университета.

Февральская революция застала Сорокина «посреди дел». «Отложив книги и рукописи», заново «проснувшийся» неутомимый политик с головой уходит в круговерть революционных событий. Жизнь всей страны (естественно, глазами Сорокина) и крутые виражи его собственной биографии в течение 1917 года красочно описаны им в «Листках из русского дневника» и включены позднее целиком в «Долгое путешествие». Поскольку отрывок из книги воспроизводится в настоящем издании, то мы не будем подробно останавливаться на этом, наиболее насыщенном событиями, этапе жизни Сорокина. Отметим лишь, что Сорокин принимал самое активное участие в функционировании Государственной думы, Временного правительства, в подготовке Всероссийского крестьянского съезда, он редактировал эсеровские газеты «Дело народа» и «Воля народа». Некоторое время являлся личным секретарем А. Ф. Керенского. Лишь за один только 1917 год им была написана целая серия социально-политических памфлетов, многие из которых, как представляется, не потеряли своего значения и сегодня. Среди них: «Автономия национальностей и единство государства», «Формы правления», «Проблема социального равенства», «Основы будущего мира», «Причины войны и путь к миру», «Что такое монархия и что такое республика?», «Сущность социализма», «Кому и как выбирать в Учредительное собрание?»