Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз

• Название: Фонарь под третий глаз
• Автор: Фаина Раевская
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15860-Х

Шикарное убежище — мусорный контейнер! И стенки не просвечивают, и жуткий аромат отпугивает неприятеля. Маруся просчитала это мгновенно, заслышав выстрелы в тихом дворике: как раз там она с Ярославой совершала вечерний моцион. Слава небесам, гангстеры промчались мимо укрытия, где затаились подружки, попутно пристрелив парня, за которым гнались. Перед тем как пуля настигла беглеца, тот успел забросить в контейнер пакет с какой-то железкой и документами. Любопытная Маруся не погнушалась прихватить трофей и уже выбиралась из благоухающего тайника, когда смущенную девушку и ее сообщницу повязали бравые представители милиции...

---

— Козлы! — не удержалась от комментария Манька. Как ни тихо она высказалась, а один из мужиков ее услышал. Он развернулся по какой-то замысловатой, лишь ему понятной траектории, не удержался на ногах и шмякнулся на асфальт. Уже оттуда донесся его возмущенный вопль:

— За козлов ответишь!

В воздухе отчетливо запахло скандалом. Я с чувством ткнула Маруську под ребра и поспешила предупредить конфликт:

— Извините, пожалуйста. Глупенькая она у меня, лопочет, сама не зная что. И вообще, она никого не имела в виду. Давайте не будем волноваться. Надеюсь, пятьдесят рублей загладят нашу неловкость?

— Стольник, — потребовал пострадавший, который не без помощи своих приятелей вновь занял вертикальное положение.

— Козлы — это серьезное оскорбление, — покачал головой другой мужичок. — Тут сум… суммой меньше двух сотен никак не обойтись.

— Сто, — твердо заявила я, протягивая деньги.

Мужики смекнули, что могут остаться без халявы, выхватили купюру у меня из рук и еще проворнее зашагали к ларьку.

— Мань, ну почему твой язык работает быстрее, чем голова?! Такое ощущение, что весь мозг у тебя в спине или в каком-нибудь другом малоразвитом месте…

— Ладно тебе, Славка. Ну, не сдержалась, подумаешь! С кем не бывает? А алкаши меня страсть как раздражают. Зачем ты им деньги дала? — набросилась на меня подруга.

— Здрасте! Я еще и виновата. Если бы я не дала им деньги, то мы сейчас обе любовались бы на фонари под глазами друг у друга и на собственные зубы на асфальте. Так что, дорогая, уймись. И впредь, будь любезна, прежде, чем что-либо сказать, активизируй свою мыслительную деятельность!

Рубанув для убедительности кулаком воздух, я шагнула в подъезд.

Квартира номер один, где обитал Константин Макарович, на требовательные звонки в течение пяти минут ответила тишиной и молчанием. Зато из соседней, второй, высунулась востроносая физиономия щупленького дедули. На голове любопытного старичка красовалась женская панама в крупный красный горох.

— Вы к Макарычу? — хитро прищурилась панама.

— Да. К господину Онищенко Константину Макаровичу, — подтвердила я.

Дед ухмыльнулся:

— Ишь, к господину! Этот господин только что с дружками своими отбыть изволил.

— По делам? — уточнила Маруська.

— Ага, точно. У Макарыча каждый вечер дела в ближайшем гастрономе. Деловой человек, едрена мать! А вы с работы его, что ли?

— Почти, — ответила я.

Старичок в задумчивости поскреб панаму, а потом неожиданно пригласил:

— Входите. Макарыч раньше чем через пару часов не вернется. Пока выпьет, пока с ребятами потолкует… Мы с вами покуда чайком побалуемся.

Мы с Манькой нерешительно переглянулись, но в гости к деду все-таки зашли. Мой жизненный опыт подсказывал, что такие вот старички очень наблюдательны и о соседях своих могут рассказать немало интересного.

— Сюда, на кухню проходите, — суетился дед. — Рассаживайтесь, дамочки, сейчас чайку соображу. А может, вы кофею желаете? Нет? Ну, и ладно…

Дед лопотал очень быстро и так же быстро двигался по просторной кухне. Надо заметить, что кухня не выглядела бедной или убогой. Наоборот, обставлена она была по последним достижениям дизайнерской мысли и техники: гарнитур из какой-то светлой древесины со встроенным двухкамерным холодильником, варочной и духовой панелями и даже вытяжкой. Прочая электроника, как то: СВЧ-печь, электрочайник, кофеварка, тостер тоже присутствовали. Вся обстановка настолько не вязалась с внешним обликом хозяина, что мы с Маруськой растерянно озирались по сторонам. Дед, довольный произведенным эффектом, счастливо захихикал:

— Нравится? Это сынок мой решил подарок отцу сделать. Так и сказал: ты, говорит, батя, всю жизнь по баракам да по коммуналкам обитал, а теперь, говорит, поживи в комфорте, в окружении буржуйской техники. Сперва хотел даже меня к себе забрать — у него свой дом за городом. Да я отказался: родился в Москве и помирать в ней, голубушке, хочу. Да-а… Так по какой надобности вам Макарыч понадобился? По личной или по казенной?

— По личной!

— По казенной, — одновременно ответили мы с Маруськой.

— Это как посмотреть, — добавила подруга, ерзая на месте.

Повисла неловкая пауза, за время которой на столе волшебным образом появились ароматный чай, лимон, нарезанный прозрачными кружочками, клубничное варенье, вазочка с конфетами и французский багет с хрустящей аппетитной корочкой. Я пожалела, что некоторое время назад вкусила Манькину стряпню, плюнула на разного рода условности и щедро намазала кусок французского батона вареньем, зорко следя, чтобы на квадратный сантиметр хлеба приходилось максимальное количество вкусных ягодок. Манька, большая любительница сладкого, напихала за щеки множество конфет и теперь походила на счастливого хомяка. При взгляде на подружкины щеки я понимала — что такое закрома родины и где они находятся.

Наш гостеприимный дедуля некоторое время с умилением наблюдал за нами, а потом вдруг спохватился:

— Простите, дамочки! Я не представился. Николай Федорович я, Глухов. Вдовец, раньше работал на сталелитейном заводе, а нынче — обычный пенсионер. А вы, я так думаю, не иначе как насчет кражи в музее к Макарычу прибыли?

Настала моя очередь нервно ерзать на стуле, дивясь проницательности деда. Маруська закашлялась (видно, микс из конфет не в то горло попал) и попыталась как можно безразличнее выдавить:

— С чего это вы решили?

А я подумала, что-то уж очень много у нас в государстве проницательных пенсионеров — сначала генерал, теперь вот бывший сталевар… Или пенсионеры все такие… мудрые?

Николай Федорович, усмехаясь, пил чай совсем по-деревенски, шумно прихлебывая из блюдечка и откусывая небольшие кусочки конфеты.

— Хо-хо, — изрек дед, снова почесывая панаму, — много тут ко мне народу приходило, и все о Макарыче выспрашивали. Менты, тип какой-то — якобы из прокуратуры, но очень подозрительный, теперь вот вы… Самого-то Макарыча трезвым после работы трудно застать, вот и прут все ко мне. А вы, дамочки, кто же будете?

— Мы сами по себе, — заверила я Николая Федоровича. — Но соседом вашим интересуемся именно в связи с происшествием в музее. Вы можете нам что-нибудь сказать? Я имею в виду не те общие фразы, которые вы говорили… м-м… официальным лицам, а такое… — Я сделала в воздухе неопределенный жест рукой. — Словом, нас интересует, что за человек ваш сосед? Какой он?

Николай Федорович впал в задумчивость. Пока он соображал, я с успехом расправилась с вареньем, а Маня, довольно жмурясь, доела конфетное ассорти. А чего ж не воспользоваться щедротами принимающей стороны?

— Хм… Ну, что я могу сказать о Макарыче? — заговорил дед, ставя пустую чашку на блюдце вверх дном. — Мужик он честный, хоть и выпить любит. Да пьет-то он на свои кровные. Конечно, в его музее много не заработаешь, но Макарычу хватает. Горе у него, дамочки, — вздохнул Николай Федорович, отчего не только панама, но и тельняшка, прикрывавшая его хилый торс, пришла в движение. — Дочку его с женой в позапрошлом годе убили. В Турцию они отдыхать ездили, а когда, стало быть, домой возвращались, самолет террористы захватили. Слыхали, может? Тогда пять человек заложников погибли и стюардесса одна, да второго пилота ранили… Макарыч, когда узнал, словно умом тронулся: вроде и смотрит на меня, к примеру, а как бы и не видит. После похорон пять дней взаперти сидел, никого к себе не пускал. С утра выбирался вон до палатки нашей, водку покупал и обратно домой. Только через месяц оклемался. Но не в том смысле, что окончательно в себя пришел. Просто… Понял, наверное, что горе-то среди людей легче прятать. Но пить, однако, не бросил. Втянулся. Мне, говорит, так легче жить. Днем на работе среди всяких древностей, а вечером — с ребятами и с водкой. — Дед помолчал немного. — А вообще-то Макарыч — нормальный мужик. Менты тут все с подозрением выспрашивали насчет его благонадежности… Да я так скажу: Костян в жизни чужого не взял бы! Он и пьет-то только на свои. Нет, если халява какая, то запросто! А как же? Втянулся ведь. Но украсть чего-нибудь — ни-ни! Кристальной души человек… — Николай Федорович еще немного подумал и твердо заявил: — Даже не сомневайтесь, Макарыч в краже из музея никаким боком не замешан. Горе он свое баюкает, прошлым живет. Грабануть родной музей? Нет, не смог бы. Деньги ему не нужны, разве только на водку. А чтоб ограбить музей, мозги требуются. Макарыч свои-то пропил уже. За полтора-то года…

— Скажите, а к Константину Макаровичу никто не приходил? Я имею в виду кто-нибудь незнакомый? Женщина, может, парень какой молодой, или мужчина неизвестный… — полюбопытствовала я.

Ни секунды не думая, дед отрицательно покачал головой:

— Не, никто не ходил. Сперва, правда, сестра его Валентины — жены, значит, — заглядывала. А потом переехала куда-то, и все. Теперь даже не пишет. Эх, пропадает мужик!