Владимир Лесин - Генерал Ермолов

• Название: Генерал Ермолов
• Автор: Владимир Лесин
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5394-6

Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.

---

Все аулы, располагавшиеся между Кумой и Малкой, были переселены за линию укреплений, на равнину. В результате кабардинцы оказались в окружении русских укреплений и в изоляции от своих соплеменников, оставшихся в горах, которых Ермолов назвал врагами Русского государства.

Кабардинцам, смирившимся с подчинением России, наместник гарантировал свободу совести и обычаев, владение равнинными землями, но требовал от них защищать границы империи от грабительских набегов своих горных соплеменников.

Ермолов учредил кабардинский суд, основанный на принципах обычного права, исключив его из компетенции магометанского духовенства. Для контроля же за ним назначил особого русского чиновника. Наместнику не удалось, однако, запустить новую машину правосудия на полную мощность. Хуже того, после отзыва его с Кавказа она вообще остановилась. Только через два года кабардинский начальник полковник Подпрядов нашёл средство раскрутить её. Он ликвидировал ничтожный налог, взимаемый с населения на содержание судей, и таким способом заставил их исполнять свои обязанности за жалованье, выдаваемое из казны.

Минуло тридцать лет. Николай Николаевич Муравьёв (в то время уже граф Карский) писал Алексею Петровичу: «Я был в Нальчике, где устав ваш и прокламации служат единственным руководством для дел, встречающихся не только между кабардинцами, но даже и между племенами, живущими в горах. Край этот, через который прежде нельзя было проехать без сильного конвоя и пушек, ныне спокоен благодаря началу, положенному вами»{605}.

Ещё большую опасность, чем суд в руках магометанского духовенства, представляло аталычество, то есть передача сыновей кабардинских аристократов на воспитание в Турцию, откуда они, вырастая, возвращались, привозили непримиримую ненависть к православной России. Естественно, Ермолов не мог равнодушно смотреть на это. Его прокламация гласила: «Отныне впредь запрещается всем кабардинским владельцам и узденям отдавать детей своих на воспитание к чужим народам, но предписывается воспитывать их в Кабарде. Тех, кои отданы прежде, возвратить тотчас же»{606}. Чтобы сделать эту меру более действенной, кабардинцам было запрещено выезжать за пределы Кабарды без подорожной.

7 сентября 1822 года Алексей Петрович отправился в Тифлис, оставив вместо себя полковника Юрия Павловича Кацырева и известного своей легендарной храбростью штабс-капитана Нижегородского драгунского полка Александра Ивановича Якубовича. Первому он подчинил все войска в Кабарде, второму — казачьи резервы, расположенные в местах возможного прорыва горцев.

Теперь наступило время рассказать о некоторых подробностях жизни Якубовича на Кавказе, не попавших в общий рассказ о нём.

* * *

Вскоре после отъезда Ермолова в Тифлис к Кацыреву явился некий горец, который сообщил, что в верховьях Чегемского ущелья скрываются беглые кабардинские семейства и за сходную плату согласился провести туда русские войска…

В ночь на 20 ноября небольшой отряд двинулся в путь. Авангард его возглавил штабс-капитан Якубович. Преодолев невероятные трудности, он спустился с кручи в ущелье и вступил в перестрелку с горцами. Услышав звуки боя, на помощь соратнику поспешил Кацырев, но ночная темень не позволила ему окружить кабардинцев. Тем не менее всё, что горело, было сожжено, всё, что осмелилось сопротивляться, было уничтожено. Русские пощадили только женщин и детей. Через шесть дней войска вернулись в Нальчик.

Всё последующее время для Якубовича было наполнено неустанной военной деятельностью. Командуя казачьими резервами на Малке, Баксане и Чегеме, он подчинялся только Кацыреву. Цель его пребывания там — не допустить вторжения горцев, оградить от их нападения кабардинцев, живущих на равнине, и держать под контролем Линию, совершая беспрерывные разъезды вдоль неё и пр. Александр Иванович буквально не сходил с седла. Нередко одного появления штабс-капитана в горах было достаточно, чтобы рассеять уже готовую к набегу партию неприятеля.

Якубович был человеком слова, и горцы ценили это. Они знали, что женщины и дети, попавшие в силу обстоятельств в его руки, будут непременно возвращены с почётом и без выкупа. Бывало, и сами отпускали русских пленных, не требуя вознаграждения. Злейшие враги России нередко были кунаками штабс-капитана и гордились его дружбой.

Александр Иванович знал обычаи горцев, их тактику горной войны. Он не отличался от них ни одеждой, ни вооружением и не уступал им в искусстве наездничества, а храбростью превосходил лучших кавказских джигитов. Капитан собственноручно поражал всякого, кто осмеливался вступить с ним в единоборство. В горах считали его заколдованным.

Однажды в горах во время переговоров с карачаевцами Якубович, раздражённый их упорством и несговорчивостью, взмахнул нагайкой и крикнул: «Прочь с глаз моих!» Несмотря на то что он был один среди сотни карачаевцев, никто не осмелился выстрелить в него: все разбежались от его грозного возгласа, как школьники от строгого учителя.

Декабрист Андрей Евгеньевич Розен, служивший на Кавказе, рассказывал со слов одного ветерана, что Якубович был родным отцом для солдат, добычу делил между ними справедливо, а себе никогда ничего не брал.

В Кабарде Якубович пробыл до весны 1823 года, после чего был переброшен с казаками за Кубань, где под началом Алексея Александровича Вельяминова ему предстояло действовать против черкесов на берегах Большого и Малого Зеленчуков. Но уже близ переправы через реку он был ранен. Пуля раздробила ему череп над правым глазом. Александр Иванович лишился чувств. По отряду разнёсся слух, что штабс-капитан погиб.

Вопреки заключению докторов, Якубович через сутки с перевязанной головой ехал на коне впереди своих отважных конников, которые вчера вывезли раненого командира из боя. С этого дня, 28 июня 1823 года, до самой смерти нашего героя чёрная повязка прикрывала его незаживающую рану, которая часто вызывала у него приступы невыносимой головной боли и эпилепсии.

В продолжение всего похода он, по свидетельству Вельяминова, «не переставал отправлять самую деятельную службу и в сей день сражался с отличной, то есть с обыкновенной своей храбростью и благоразумием»{607}.

10 сентября 1823 года горцы потерпели поражение и понесли значительные потери. Лидеры черкесов, в то время подвластные анапскому паше, Алуков, Кара-Мурзин и Мамбетов были ранены. Берега Большого и Малого Зеленчуков были очищены от враждебного России населения. Теперь до самой Лабы лежало обширное пустое пространство, которое хотя и не исключало, но серьёзно затрудняло грабительские набеги на прилинейные казачьи станицы и крестьянские сёла. Что делать? Надеялись пожить за счёт ограбления мирных кабардинцев — не позволили войска Вельяминова, а точнее их арьергард под командованием Якубовича…

Скоро, однако, Вельяминов уехал в Георгиевск, уступив свои войска грозному полковнику Кацыреву. Якубович отправился на операцию в Медико-хирургическую академию, но угодил в Сибирь. Скончался он в Енисейске в 1845 году.

* * *

Кацырев, уверенный в себе, отпустил домой два полка Черноморского войска на помощь генерал-майору Власову, а сам стал готовить своих героев к выступлению против горцев. Многие аулы закубанцев, считавшиеся мирными, спешно стали переселяться в горы. Юрий Павлович поднял свой отряд и пустился в погоню, но слишком задержался на переправе и опоздал. Джембулат Айтеков успел увести своих людей в горы, а потом буквально опозорил его войска, но об этом позднее. И всё-таки результатом экспедиции полковника была просьба черкесов принять от них присягу на подданство России.

Юрий Павлович Кацырев убеждал начальство, что черкесы бежали в горы, оставив на равнине неубранные хлеба, спасаясь от наказания за разорение русских селений. Теперь же голод заставил беглецов раскаиваться. Конечно, их можно простить и принять присягу на подданство России, но при условии, что они переселятся на правый берег Кубани и возьмут на себя обязательство защищать себя от набегов грабителей.

Горцы не приняли этих условий.

Кабардинцы тоже заявили о своей готовности покориться русским, но при условии, что они сроют крепости, построенные в 1822 году, отодвинут войска от гор и позволят им вершить суд по шариату. На переговоры с Ермоловым отправился князь Арслан Бесленеев с большой свитой. Главнокомандующий принял только его, не считая «приличным» говорить с другими.

— Господин Бесленеев, виновные должны просить о прощении, а не выдвигать условия, — сказал Ермолов, — они могут надеяться на великодушие русского правительства; вы, конечно, понимаете, что несправедливо предоставлять больше выгод изменникам, нежели тем, кто подчиняется нам беспрекословно.