Марстон Бейтс - Остров Ифалук

• Название: Остров Ифалук
• Автор: Марстон Бейтс
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1967

---

Это открытие объясняло многое и, между прочим, давало ответ на тот вопрос, на который никогда не мог ответить Яни, — почему главная дорога вдоль берега лагуны внезапно обрывалась на некотором расстоянии к северу от деревни Фаларик. Теперь все становилось ясным: большая дорога кончалась как раз у южного берега старого пролива. Мы с Яни произвели обследование растительности дна по всей его длине. Почва здесь, конечно, была более песчаной, чем по бывшим берегам, и на всем протяжении наблюдалась любопытная смесь прибрежных и лесных растений. Тороман сказал, что этот остров назывался Майа. Последний звук «а» он произносил так мягко, что слышалось почти «Май».

Загадочное очертание северной части острова Фаларик было объяснено. И не только это: наконец был найден ответ на старый вопрос о количестве и названии островов. Сто двадцать пять лет назад мореплаватель Литке[55] ненадолго останавливался на Ифалуке. На его черновой карте северная оконечность современного Фаларика обозначалась отдельным островом. Он пометил его как Falaryk, остальную часть назвал Ifalouk и использовал название Moay для того острова, который несомненно является Фалалапом. Поэтому некоторые ученые считали, что название Моау должно относиться к маленькому Элангалапу. Его Литке совсем не показал на карте. И вполне возможно, что он образовался лишь позднее — может быть частично или полностью возник во время тайфуна 1907 года.

Зарферт, немец, посетивший остров в 1909 году, первый сообщил о наличии Элангалапа, описал островки, сообщил их названия, которые совпадают с современными географическими наименованиями. Зарферт утверждал, что к северу от Фаларика не было никакого отдельного островка, что Литке допустил серьезную ошибку на карте атолла, перепутав все названия островов, и что вообще не существовало острова под названием Moay. Позднее, в другой связи, он писал, что во время шторма 1907 года небольшая песчаная банка, называемая Maje, слилась с северной оконечностью Фаларика.

Взгляды этих исследователей в значительной мере совпадают. Карта Литке и своей основе правильна, хотя названия, данные им островам, перепутаны или, что менее вероятно, в следующем столетии стали применяться к другим объектам. Зарферт был прав, считая Майю и Фаларик (Maje, Falarik) единым целым, но ошибался, когда называл первый маленькой песчаной банкой, и был совсем неправ в оценке очертания островов, которую дает Литке.

Ифалук не имеет письменности, поэтому нет единого написания ифалукских названий. Вполне вероятно, что Moay, Maje и Maia — одно и то же название, различно произносимое разными поколениями и по-разному воспринятое на слух людьми с Запада. Если допустить вероятность того, что Литке перепутал названия островов, то выходит, что мы заново открыли остров Moay.

Шли дни, отливы становились все ниже, и теперь следовало ожидать целого ряда отливов, особенно благоприятных для морских работ. Хотя Джош и Тед еще не выполнили свои планы на суше, на этот период они присоединились к нам для работы на рифах. В конце концов рифы — предмет изучения не только геологов, но и биологов, а Джош, который уже накопил большой опыт на Маршалловых островах и Гуаме, особенно интересовался рифами. Следующие два дня мы работали с наветренной стороны Фаларика, на противоположном от нашего дома берегу. Боб со своими помощниками собирал образцы рыб; Тед Байер, Яни и я собирали фауну и флору вдоль рифа, тянущегося снаружи от тропы Фан Ни Ва. Джош, снабженный геологическим молотком, парусиновыми мешками и блокнотом, бродил, собирая всякие образцы и изучая топографию рифа. На рифовом флете[56] было холодно, но ветер, насыщенный мелкими брызгами и дующий с юго-запада, отчасти задерживался маленьким островком позади нас. Мы упорно работали и ждали перемены погоды, при которой имело смысл отправиться на Эллу и Элангалап.

Однако погода не улучшалась. На третий день, позавтракав, мы вышли из Фан Напа посмотреть на лагуну. Дул ветер, на воде появились белые барашки. Небо было уныло-серое, но на западе виднелись просветы. Буруны на дальнем рифе казались угрожающе большими. Однако мы решили рискнуть. Быстро уложив оборудование в две лодки, Джош, Арноу, Яни, Талименра и я уселись на неуклюжий, но устойчивый «Бвуп», а Боб, Тед, Бакал, Тачим и Тевас составили команду резиновой надувной лодки. Решив не возиться с ненадежным подвесным мотором, мы отправились на веслах и гребках.

Сначала мы плыли на характерной ифалукской скорости — не торопясь, но и не теряя времени зря. Скоро, однако, обнаружилось, что Боб подбивал компаньонов прийти на Элаигалап раньше «Бвупа». Дух соперничества основательно укоренился у американцев, и мы клюнули на приманку. Казалось, Яни и Талим тоже заразились соревнованием или во всяком случае вежливо присоединились к остальным. Резиновая лодка была легче на ходу, но ветер относил ее к северу, нам же удавалось удерживать курс.

На полпутп кто-то предложил подобрать ифалукское название для резиновой лодки. Тут же поступило несколько предложений, но ни одно не было принято. Вдруг Талим что-то шепнул Яни на ухо. Тот весело расхохотался. «Ват, ват», — сказал он. Бросив гребок, он раскинул руки и, надувшись, сильно выпятил грудь. После этого едва ли нужно было объяснять, что «ват» — своего рода местное название семейства рыб Tetradontidae. Потревоженные, они раздуваются, как воздушные шары. Любой ифалукец, который видел, как надували резиновую лодку и как постепенно она приобретала круглую форму, не мог не заметить сходства. Талимеира держался скромно, но был явно доволен тем, что его предложение восприняли как гениальное. На «Вате» новое название встретили одобрительным смехом.

Мы сложили весла и гребки и привязали лодки к коралловому выросту на отмели, недалеко от внутреннего берега Элангалапа. Джош и Арноу сразу же пошли к колодцу, единственному на этом крошечном островке, а остальные отправились на внешнюю сторону рифа. Отлив был умеренно низкий, но порывы ветра нагоняли довольно сильный прибой. В этом месте риф был узким. Нижа береговой линии плотно лежали коралловые валуны. Дальше внешний рифовый флет был сглажен волнами, но флора и фауна оставались типичными для всей этой зоны. Согласно аэрофотоснимкам, океанский край рифа обрывался довольно круто. Мы надеялись сегодня проверить это, однако прибой не позволил даже приблизиться к краю.

На берегу было много черепашьих следов. Это означало, что где-то поблизости есть черепашьи яйца. Яни и Ба-кал тщательно прощупывали палками участки разрытого песка и нашли гнездо. В нем было закопано около шестидесяти яиц, правда, как сказал Яни, не совсем свежих, но еще съедобных. Бакал сложил яйца в брезентовое ведро.

Джош и Арноу закончили свои наблюдения через час. Мы тоже пошли взглянуть на колодец. Как все и предполагали, вода в нем была довольно соленая. Позднее анализ показал, что в ней содержалось почти пятьдесят процентов, а во второй пробе, взятой в ноябре, — восемьдесят процентов морской поды. Конечно, вода из этого колодца не годилась для питья, разве только после сильных дождей, и то ненадолго.

Теперь наш путь лежал к островку Элла. Мы шли вдоль западного рифа со стороны лагуны. У самого края его есть зона голубых кораллов, пожалуй, самая красивая из подводных частей атолла. У нас не было времени для подробного осмотра, но мы все же иногда останавливались и намечали отдельные участки для последующего более детального изучения.

Лодки причалили к островку недалеко от западной оконечности Эллы. До внешнего берега пришлось добираться по пляжу, так как в этой части Эллы густые, почти непроходимые заросли. У самого мыса, занесенный песком, лежал ржавый остов старого бакена — странника, нашедшего покой на этом клочке земли.

Южный берег Эллы неровный. Рифовый флет здесь тоже узкий, и внешний гребень его немного приподнят. Когда ветер дует с юга или юго-запада, волны вздымаются и разбиваются у самого края острова. Кое-где встречаются небольшие песчаные участки, но вдоль большей части побережья пляж завален острыми, наполовину засыпанными коралловыми глыбами, выброшенными на берег разгневанными волнами. Утренний ветер постепенно стих до слабого бриза, но море еще волновалось. Мы работали вдоль гладкого рифового флета недалеко от берега. Основным укрепляющим землю растением здесь является хаингеи (Pemphis acidula), выносливое дерево с необыкновенно твердой, тяжелой и плотной древесиной, тонущей в воде. Отрубить ветку этого дерева — значит загубить острие мачете. Корни его, похожие на голые красно-коричневые щупальца, по берегу сползают к морю, обвивая обломки кораллов на рифовом флете.

Следующим по программе следовал осмотр маленького соленого озера, недалеко от западной оконечности острова. Мы свернули от берега в глубь острова, прокладывая себе путь через лес. Бакал и Тачим вели нас по узкой вырубке через заросли деревьев хаингеи. Озеро находилось всего лишь в нескольких десятках ярдов от берега, и вскоре мы его увидели.