Мария Жукова-Гладкова - Поиграй со мной в любовь

• Название: Поиграй со мной в любовь
• Автор: Мария Жукова-Гладкова
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71806-1

Лида не ждала от жизни ничего хорошего – пустая жизнь, больная дочь, скучная работа библиотекаря, крошечная зарплата. Когда в их городок приезжают киношники, ищущие в провинции актрису для исполнения роли в каком-то сериале, Лида даже и не думает пойти на кастинг, но ее случайно встречает на улице один из продюсеров. Оказывается, Лида подходит идеально. Ей предлагают роль, но совсем не в сериале – от нее требуется исполнить роль жены богатого бизнесмена, он попал в аварию и частично лишился памяти. Заказчик «сериала» – сводный брат, он же – главный наследник бизнесмена. Задача Лиды – стать его ушами и глазами и отгонять от «мужа» других претендентов на наследство. Но в ней просыпается любовь к новому супругу Славе. Однако прошлое его жены Ларисы, которую ей приходится изображать, не дает покоя, постоянно напоминая о себе. Лидии приходится думать, как спасти себя и любимого…

---

С Костиком на первый взгляд у них не было ничего общего. Вероятно, каждый был похож на свою мать, ну или кто-то один – на отца. Выглядел Слава на свои тридцать семь. Значит, Ларисе сейчас должно было быть двадцать восемь. Всего двадцать восемь… Выглядела она ухоженной, довольной жизнью, но какие устраивала скандалы… Я сомневалась, что способна на что-то подобное.

Вместе они смотрелись странно. Слава выглядел гораздо старше Ларисы. Он всегда был усталым, она всегда – цветущей. Он был каким-то блеклым, она – яркой. Его можно было не заметить среди других людей, Ларису не заметить было нельзя. Хотя у Нины Петровны и компании не было съемок Ларисы со Славой последних двух лет – после скандала, устроенного Аленой, приревновавшей мужа, они не общались. Возможно, в последние два года или даже год, когда Лариса плотно сидела на игле, она изменилась. Костя говорил, что она только стала чаще срываться, сделалась на самом деле истеричкой. Слава, по его словам, не менялся до аварии.

В больнице персонал называл меня Ларисой Павловной, Костя, Алена и Нина Петровна тоже обращались этим именем, чтобы привыкала. Только моя мама, когда звонила, называла Лидой. Мама просто физически не успевала заехать ко мне. Настенька шла на поправку, прогнозы были самые благоприятные. Мы с ней тоже каждый день разговаривали по мобильному телефону. По-моему, она с ним управлялась лучше бабушки. Костя купил маме карточку для поездок на транспорте – у нее же не было питерских льгот, пенсию обычной почтой должна была высылать Верка на Главпочтамт. Верке была оставлена доверенность на получение. Ну и я надеялась, что скоро смогу подкидывать им хоть что-то «с барского стола».

При выписке из больницы я не узнала сама себя. Вроде я, а вроде и нет. Лицо изменилось. Грудь… Наверное, девчонки в нашем городе полжизни отдали бы за такую грудь, но на душе было неспокойно. В клинике также поработали над моими руками. Девушка, которая ими занималась, хваталась за голову и повторяла: «Ну что же вы ими делали-то? Ну как же можно так себя запускать?» А что я могла ответить? Мне было велено молчать насчет того, что я делала руками в своей жизни. Их так окончательно и не удалось привести в норму. Но я считала, что мужчина не должен обращать внимание на ухоженность женских рук, хотя кто их знает, этих питерских мужчин. Нина Петровна с Аленой в случае возникновения вопросов советовали сразу же устраивать скандал, только думать перед тем, как что-нибудь орать. Про пересаживание клубники и копание картошки говорить не следовало.

– А в двигателе Лариса могла копаться?

– Отличная мысль, – похвалила Нина Петровна. – В машине Лариска разбиралась. Но руки у нее все равно оставались ухоженными. Хотя ведь и за матерью в свое время ухаживала… Ладно, скажешь, что количество в качество перешло.

После выхода из клиники я жила в квартире Нины Петровны, Алены и Костика. В выделенной нам с мамой мне появляться не следовало. Правда, к Настеньке меня возили где-то раз в три дня. Дочь сказала, что я стала очень красивая.

– Болит? – тихо спросила мама при нашей первой встрече.

– Уже нет, – ответила я, хотя боли все равно были. Но могло быть хуже… Я успела начитаться отзывов в Интернете.

– Ой, боюсь я за тебя, Лида…

– Выбора все равно нет, – ответила я, глядя на дочь.

Да и грудь мне моя, признаться, теперь нравилась, пусть она еще и не приняла требуемый вид. Окончательно форма и естественность, как мне сказали, должны установиться через полгода после операции. Хотя как естественность может «устанавливаться»? Но хирурги почему-то любили это слово. Лицо «установится» тогда-то… После круговой подтяжки на мышечном уровне тоже дается срок «установки» в полгода – когда ткани адаптируются к своему новому положению. Мне для лица давали месяц. Месяц заказывала Нина Петровна. Ну а грудь… Я должна была сказать Славе, что заодно сделала и пластику – подправила лицо и подтянула грудь, чтобы он ненароком не испортил…

Я долго мучила хирурга в клинике вопросами о возможной «порче приобретенного имущества». Он терпеливо ответил на все мои вопросы – я явно была не первой и не последней, кто их задавал. Я узнала, что долговечность имплантата зависит от качества материала, но сейчас, можно считать, некачественных нет, причем по банальной причине – кустарное производство нерентабельно, а у всех легальных производителей имплантатов производство стандартизовано как по химическим, так и по механическим свойствам. Если операция сделана плохо (то есть вина хирурга, а не производителя имплантатов), то проблемы возникают вскоре после операции. Но если операция сделана хорошо, даже через десять лет проблемы возникают только примерно в десяти процентах случаев. Имплантат просто изнашивается. Но эта статистика относится только к женщинам, которые за это время не рожали, не набирали и не теряли значительный вес, у которых не начался климакс. В общем, можно было рассчитывать на десять лет. Если же что-то пойдет не так, то будут боль, отек, температура.

Ради того, чтобы дочь нормально ходила, я была готова на многое. Но пока мы не знали, как она будет ходить. Прошло слишком мало времени после операции. Я очень надеялась, что все было не зря, что мой ребенок не просто так выдержал эти испытания. Ведь ее тоже не отпускала боль, но именно она утешала бабушку, говоря, что теперь она сможет ходить своими ножками и будет такой, как все остальные дети. Она сама этого очень хотела. Она понимала, ради чего мучилась. Только бы это случилось!

А я училась водить машину (пока за городом), штудировала правила дорожного движения (в квартире, в отсутствие хозяев), училась готовить, как Лариса (и вечером хозяева эти блюда дегустировали). У этой семейки оказалась только одна тетрадь с Ларисиными рецептами. Костя сказал, где в квартире Славы лежат другие.

– А почему вы не взяли остальные? – спросила я.

– Потому что возможности не было! – рявкнула Нина Петровна. – Эта-то попала случайно. Скажи спасибо, что она есть.

Я не стала спрашивать, откуда она. Но, значит, они не заходили в квартиру Славы после смерти Ларисы?

Костя, как и обещал, распечатал мне словарик, по нему я учила чисто питерские слова, но также слушала самого Костю, Нину Петровну, Алену, врачей и медсестер в клинике. Раньше мне никогда не приходило в голову отмечать, как говорят люди. Мне казалось, что все, с кем я сталкивалась до приезда в Петербург, говорили одинаково. Оказалось – нет. Я даже нашла разницу с моим родным городком. У нас все говорили «курица», а в Питере – «кура».

Каждый вечер я сдавала Нине Петровне и Алене экзамены на знание взаимоотношений с теми или иными людьми (откуда они-то знали, какие у Ларисы были отношения со всеми этими людьми?), Костик рассказал, что Лариса выделывала в постели (я была пунцовая, только слушая об этом), потом повторял рассказы Ларисы о Славе (почти импотенте).

Женщин, в особенности Алену, поразило, что я никогда не брила ноги. У нас в городке даже не слышали про те виды эпиляции, которые считались обычным делом в Питере.

– Вот поэтому ты и не замужем, – заявила Алена.

Я не стала спорить, но в нашем городке, услышав Алену, точно покрутили бы пальцем у виска. Без мужей у нас жили по какой угодно причине, но только не по этой. Да и мужики, наверное, удивились бы, застав жену за процедурой, а если бы узнали, что она потратила деньги из семейного бюджета на средства для эпиляции и теперь нечего давать им, то набили бы морду.

Тяжелее всего мне давались фирменные Ларисины скандалы – они были совсем не в моем характере, и я никак не могла войти во вкус. Посуду бить мне не дозволялось (это была посуда Нины Петровны), хозяйка сказала, что посуда пойдет без тренировок – как разобью, так и разобью, а свою собственную она портить не позволит.

Алена где-то вычитала, что увеличение груди приводит к изменению характера, и у меня это тоже может случиться. Но, по-моему, глупо было ожидать, что я после пластической операции в одночасье вдруг возьму и превращусь в Ларису во всем, а не только внешне.

Наконец для меня настал час Х.

– Славка завтра выходит из больницы, – объявил Костик, вернувшись вечером домой.

Я замерла на месте с открытым ртом.

– Больше тянуть нельзя, – сказала Нина Петровна и посмотрела на меня.

– Может, Лариса встретит его из больницы? – предложила Алена.

– Нет, она приедет домой… послезавтра. Сегодня там все уберет домработница, завтра его кто-то из друзей-приятелей доставит, ну а послезавтра с утречка… Как будто только что с самолета. У больницы можно встретиться с нежелательными свидетелями. Это нам совсем не нужно.

– А Слава не заподозрит, не удивится, что все так совпало? – спросила я. – Что меня выпустили из клиники как раз, когда и он вышел?

– Ты скажешь, что уже была готова к выписке, Костик позвонил в клинику с сообщением… То есть он уже давно позвонил, от тебя просто скрывали новость, потому что боялись твоей реакции, а тут муж выходит из больницы… И ты сразу же захотела к нему. В клинике решили, что это тебе пойдет только на пользу. Будешь ему помогать восстанавливаться, незачем тебе будет колоться. Ты ему нужна здоровая и полная сил.