Стивен Сейлор - Орудие Немезиды

• Название: Орудие Немезиды
• Автор: Стивен Сейлор
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-232-00520-0

72 год до нашей эры. Восстание Спартака охватило юг Италии, угрожая жителям Рима.

Убит управляющий огромной виллой. Таинственный клиент срочно вызывает сыщика Гордиана. Все улики указывают на двух рабов, как считают, убежавших к Спартаку. Владелец виллы — Марк Красс, самый богатый человек в Риме. Красс решается применить старинный римский закон: в случае убийства рабом его господина должны умереть все рабы этого дома. И вот через три дня, в день похорон, девяносто девять рабов будут убиты на арене. Красс обращался к Сенату с просьбой доверить ему военное командование в войне со Спартаком. Теперь, приговаривая к самому тяжелому из возможных наказаний оставшихся рабов, он превращает политическую неудачу в политический переворот.

Разгадка убийства гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Поиски правды ведут Гордиана по невероятному пути — от адского спуска к рабам-гребцам на римской галере до визита к прорицательнице Сивилле и на страшный бой гладиаторов. По мере приближения часа убийства рабов Гордиан обнаруживает все больше многочисленных, но противоречивых улик. Продвигаясь к разгадке, Гордиан понимает, что правда может повлечь за собой и его собственную гибель.

---

— Ты помнишь речь Красса? Рабов нельзя оставлять безнаказанными! — проговорила женщина, обсасывая косточку. — Нужно проводить твердую линию. Если кто-то из них пошел на убийство, никогда не следует поворачиваться к ним спиной. И лучше всего разом покончить с ними, сделав из этого хороший пример для всех других. Марк Красс знает, что нужно делать!

— Да, он, разумеется, знает, как улаживать свои дела, — согласился с ней муж. — Об этом уже свидетельствует его богатство. Говорят, что он хочет возглавить поход против Спартака, и я надеюсь, что эти умники в Сенате хоть раз проявят мудрость и вверят правое дело надежному человеку. Он крепкий орешек, в этом нет никакого сомнения. Нужно быть твердым человеком, чтобы разом уничтожить всех собственных рабов, но такие-то люди нам сейчас и нужны! Дорогая, не передашь ли мне одну из тех зеленых маслин? И может быть, еще одну ложку яблочного соуса к телячьим мозгам? Это просто восхитительно! Жаль, что Крассу придется расстаться с таким великолепным поваром!

— Да, так он и сделает. Я слышала, что исключений не будет. А бедная Гелина все время качает головой, хочет, чтобы этого не произошло. У нее всегда было мягкое сердце, как у Луция мягкая голова. И вот, видишь, что из этого получилось! Но Марк Красс — крепкая голова, и еще тверже у него сердце. Он не допустит ни единого исключения при свершении римского правосудия.

— Да, разумеется, не допустит. Но такой человек должен быть непоколебимей Катона, чтобы отправить на смерть повара, который умеет все так готовить.

— Тссс! Не произноси этого слова.

— Какого еще слова?

— «Смерть». Видишь вон там молодую служанку?

— Ну и что?

— Нехорошо произносить это слово вслух там, где его могут услышать обреченные.

Они на короткое время умолкли, потом женщина заговорила снова.

— Тебе не кажется, что здесь сквозняк?

— Полно, женщина, не начинай…

— Еда остывает, пока ее так долго несут из кухни.

— По-моему, ты ешь достаточно быстро, чтобы не беспокоиться на этот счет.

— Что ж, даже если и так, все равно этот индюк-распорядитель мог бы усадить нас в одном из привилегированных залов, если бы у тебя хватило смелости этого потребовать, как я тебя просила.

— Дорогая, не начинай все сначала. Еда везде одинакова, я в этом уверен, и на это жаловаться не приходится.

— Еда — может быть. Но насчет компании ты этого сказать не можешь. Ты вдвое богаче любого из сидящих в этом зале! Тебя следовало посадить ближе к Крассу или по крайней мере в среднем зале, рядом с Гелиной.

— Залов и сидений здесь ровно столько, сколько их есть. А народу собралось больше, чем я когда-либо видел на поминках за много лет. И все-таки ты права в отношении публики в этом зале. Взгляни-ка туда, на этого чудака-философа, который живет в этом доме. Кажется, его зовут Дионисием.

— Да, он похож на половину всех греческих философов в Италии. Не слишком-то он выдающийся философ, как я слышала, — проворчала женщина.

— Говорят, второсортный. Не могу понять, почему его держал Луций. Я полагаю, что его откопала Гелина, и это не говорит об ее хорошем вкусе, правда, в отношении поваров он ее не подводит. Со смертью Луция ему вряд ли удастся сохранить такое удобное положение. Кому нужен в доме второразрядный философ, да к тому же стоик, когда везде такой большой выбор хороших эпикурейцев, и особенно здесь, в Заливе? Такой неприятный субъект… да к тому же и довольно неотесанный. Ты только посмотри на него! Строит рожи и привязывается ко всем.

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Он делает из себя посмешище, разве нет? Больше похож на клоуна, чем на эрудита.

Дионисия вряд ли можно было обвинить в плохих манерах за столом, хотя он и был уязвлен отведенным ему местом. Но действительно казалось, что он строил рожи, поскольку то и дело морщил нос и высовывал язык.

— Но выглядит он забавно.

Но Дионисий вовсе не добивался комического эффекта. Он схватился за горло и повалился вперед каким-то судорожным движением. Он с хрипом втянул в себя воздух и, наполовину высунув язык изо рта попытался что-то сказать.

— Мой язык! Воздуха! Воздуха!

Теперь на него обратили внимание и другие. Рабы перестали прислуживать за столом, гости, повернув головы, смотрели на конвульсии Дионисия. Он плотно прижал руки к груди, словно пытаясь успокоить спазмы, язык вывалился наружу.

— Он подавился? — спросила женщина.

— Не думаю. В самом деле, это уже слишком! — возмущенно продолжал он, когда согнувшегося пополам Дионисия стало рвать прямо на столик перед его сиденьем.

Многие гости повскакали со своих мест. Волнение постепенно докатилось до среднего зала. Гелина в тревоге нахмурилась и повернула голову. Еще через секунду шепот перекинулся и в дальний зал, где Красс вопросительно посмотрел через дверной проем. Я перехватил его взгляд и позвал его энергичным движением руки. Гелина поднялась на ноги и поспешила ко мне. За ней размеренным шагом следовал Красс.

Они подошли как раз вовремя, чтобы стать свидетелями того, как философ извергнул из глотки очередную порцию зеленоватой пены на тарелку с телячьими мозгами под яблочным соусом на глазах у столпившихся полукругом встревоженных гостей. Я протолкался через скопившуюся толпу. В тот момент, когда подошел к Крассу, гости одновременно наморщили носы и на шаг отступили. Философ обмарался.

По лицу Красса прошла гримаса. Гелина наклонилась над философом, пытаясь чем-то помочь. Дионисий внезапно дернулся и упал лицом вперед, повалив столик с деликатесами. Толпа отпрянула, чтобы избежать брызгов телячьих мозгов и желчи. Кубок Дионисия с его травяным настоем описал в воздухе дугу и с резким металлическим звуком приземлился у моих ног. Я встал на одно колено, взял кружку и осмотрел ее. Там не было ничего, кроме нескольких зеленых капель. Дионисий выпил все досуха.

— Какого дьявола, что происходит? — спросил Красс сквозь стиснутые зубы, схватив меня за руку.

— Убийство, как мне кажется. Может быть, опять Зенон с Александросом?

Красс не прореагировал на язвительную реплику.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Погребальные игры

Глава двадцатая

— Пришла беда — ожидай другую! — Долго шагавший по комнате Красс остановился и, подняв бровь, пристально посмотрел на меня. Не успел я порадоваться тому, что смогу возвратиться в относительно спокойную обстановку, как… — Это какой-то проклятый дом!

— Я согласен с вами, Марк Красс. Но — кем он проклят? — Я взглянул на труп Дионисия. Красс приказал его перенести в библиотеку чтобы убрать с глаз гостей. Экон не отрывал взгляда от искаженного лица.

— Уберите! — подкрепив распоряжение резким взмахом руки, крикнул он одному из своих телохранителей.

— Но куда нам его деть, Марк Красс?

— Куда хотите! Разыщите Муммия и спросите у него, но чтобы здесь трупа больше не было! Это яд, Гордиан? — Красс не отрывал от меня гневных глаз.

— Такой вывод очевиден, судя по симптомам и обстоятельствам.

— Но ведь ели и все остальные. И никто из них не пострадал.

— Однако пил из кружки Дионисия только он сам.

— Да, я помню, как он однажды расхваливал целебные свойства руты и еще какой-то травы. Очередная навязчивая идея.

— И идеальная возможность для любого, кто хотел бы его отравить. Это снадобье пил только он один, всегда в строго определенные часы и в определенном месте. Теперь вы, Марк Красс, не можете не признать, что в этом доме свободно разгуливает убийца. Вчера вечером Дионисий публично пообещал назвать убийцу. Это не могли быть ни Александрос, ни Зенон.

— Но почему бы и нет? Допустим, Зенон мертв, но нам пока не известно, где находится Александрос. Не может быть сомнения в том, что в доме у него есть сообщники из числа рабов, обслуживающих кухню.

— Да, возможно, что у него есть друзья в этом доме, — согласился я, — но вообще не думаю, чтобы в этом были замешаны рабы.

— Очевидно, моей ошибкой было позволить оставшимся обслуживать Гелину. Как только закончится обед и остающиеся на ночлег гости разойдутся по своим комнатам, я соберу всех рабов и запру их в пристройке. Это во что бы то ни стало должно быть сделано к утру. Фабий! — позвал он ожидавшего в коридоре Фауста Фабия и дал ему необходимые указания. Фабий холодно кивнул и вышел из комнаты, даже не взглянув на меня.

— Почему вы, Марк Красс, думаете, что Дионисия отравил кто-то из рабов?

— Кто еще мог оказаться на кухне, да так, чтобы на него никто не обратил внимания? Видимо, именно там Дионисий хранил свои травы.

— Весь день на кухню ходило много разных людей. Гости едва не умирали с голоду, ожидая обеда. Кухонные рабы сновали туда и обратно, и от них было бы трудно ожидать, чтобы они запомнили всех, заходивших на кухню. К тому же вы ошибаетесь, Красс: Дионисий собирал свои травы сам и хранил их у себя в комнате. Он каждый день посылал очередную порцию на кухню для приготовления отвара. Утром он первым делом отбирал пучок и вручал рабу с кухни, но сегодня послал траву на кухню только после похорон. Это означает, что с травой можно было что угодно сделать утром в комнате Дионисия.