Стивен Сейлор - Орудие Немезиды

• Название: Орудие Немезиды
• Автор: Стивен Сейлор
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-232-00520-0

72 год до нашей эры. Восстание Спартака охватило юг Италии, угрожая жителям Рима.

Убит управляющий огромной виллой. Таинственный клиент срочно вызывает сыщика Гордиана. Все улики указывают на двух рабов, как считают, убежавших к Спартаку. Владелец виллы — Марк Красс, самый богатый человек в Риме. Красс решается применить старинный римский закон: в случае убийства рабом его господина должны умереть все рабы этого дома. И вот через три дня, в день похорон, девяносто девять рабов будут убиты на арене. Красс обращался к Сенату с просьбой доверить ему военное командование в войне со Спартаком. Теперь, приговаривая к самому тяжелому из возможных наказаний оставшихся рабов, он превращает политическую неудачу в политический переворот.

Разгадка убийства гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Поиски правды ведут Гордиана по невероятному пути — от адского спуска к рабам-гребцам на римской галере до визита к прорицательнице Сивилле и на страшный бой гладиаторов. По мере приближения часа убийства рабов Гордиан обнаруживает все больше многочисленных, но противоречивых улик. Продвигаясь к разгадке, Гордиан понимает, что правда может повлечь за собой и его собственную гибель.

---

Во влажном воздухе стал острее чувствоваться запах серы. Где-то вдали завыл волк. К нему присоединился другой, а за ним и третий. Три воющих голоса, как три головы Цербера. Ночь оказалась холоднее, чем я ожидал. Плотнее завертываясь в свой плащ, я подумал о накидке, которую держал под мышкой, и забеспокоился, как бы волки не учуяли засохшую на ней кровь и не устремились на этот запах к нам.

Наконец мы выехали на какое-то смутно знакомое место, подковы лошадей застучали по твердому камню. Моя лошадь заупрямилась, я послал ее вперед, но она не двигалась с места, и тогда Экон, схватив сзади мою руку, издал сдавленный предостерегающий звук. Я в ужасе охнул.

Мы стояли на краю обрыва над Авернским озером. В лицо мне ударил порыв ветра, донесший жар горячей серы. Луна, выглянувшая над кронами деревьев, залила все кругом своим светом. В этом иллюзорном сиянии я увидел Авернское озеро, похожее на непостижимое чудовище, пузыри фумарол с хрипом лопались и снова вздувались, по поверхности этого котла с кипящей серой пробегали волны, удушающие газы туманили мозг. Из далекого леса за озером, выглядевшего просто зубчатым силуэтом, я услышал лай собак.

— Цербер сегодня спущен с цепи, — прошептал я. — Все может случиться.

Экон издал какой-то странный, сдавленный звук. Я прикусил язык, ругая себя за то, что испугал его своим замечанием, обернулся к нему… Обрушившийся неожиданно удар сбил меня с лошади, и я упал головой вперед.

Изданный Эконом звук был предупреждением. Удар был нанесен сзади, прямо между лопатками. Падая, я удивился, почему убийца решил нанести удар дубиной, а не ножом, но понял лишь, что Экону каким-то чудом удалось отклонить всю силу удара. Я проехал ладонями по каменистой поверхности и разодрал их в кровь. Сильный удар ногой по ребрам подтолкнул меня дальше, и я наполовину повис над обрывом. И понял, почему меня не зарезали ножом: к чему оставлять следы, возиться с трупом, когда можно просто столкнуть человека в пропасть? А может быть о том, как убить, никто и не задумывался, так как, наверное, мое тело просто собирались бросить в озеро.

Последовал новый удар ногой, потом еще. Сзади послышался слабый звук, похожий на предсмертный крик овцы, видимо, кричал Экон. Но я катился к краю пропасти, готовый сорваться в кипящую серу; неожиданно на моем пути оказался большой камень. Я поднялся на ноги и бросился к убийце. В лунном свете сверкнула сталь кинжала, и я едва успел убрать голову. Лезвие просвистело над моей головой. Я схватил убийцу за руку, и он потерял равновесие. Одним движением я заломил эту руку.

Задохнувшись от неожиданности, он выругался и потянулся свободной рукой к кинжалу, зажатому в правой, парализованной моей хваткой. Я сильно ударил его коленом в пах и почувствовал, как он ослабел, но я не смог ни отобрать у него кинжал, ни достать свой собственный.

Когда я откинулся назад, то увлек его за собой, опять к самому краю обрыва. Обхватив незнакомца изо всех сил, как акробат в цирке, я развернулся кругом, только чиркнули подошвы о камень, и мой противник, вылетев, словно ядро из пращи, исчез в пропасти. Описавший в воздухе дугу кинжал полоснул по моей руке. Я вскрикнул и закачался на самой кромке скалы, раскинув руки, пытаясь сохранить равновесие.

Мои руки описывали дикие круги в воздухе, и наконец я упал назад, ударившись спиной о каменистый грунт. Перевернувшись, я встал на четвереньки и поднялся. Моя лошадь стояла чуть в стороне, на том самом месте, куда она попятилась от пропасти, но нигде не было видно ни Экона, ни его лошади.

Ночной туман сгустился, затмевая свет поднимавшейся луны и обволакивая все вокруг мраком.

— Экон!

Сначала я звал тихо, но в конце концов крикнул во весь голос:

— Экон!

Глубокая тишина нарушалась лишь шелестом листвы в кронах деревьев.

— Экон! — вопил я, не думая о том, что мог привлечь внимание других убийц, возможно, скрывавшихся в темноте. — Экон!

Мне показалось, что послышался шум. Но густой туман и богатая листва деревьев не позволяли правильно оценить расстояние по звуку. Послышались удар металла по металлу, чей-то радостный возглас и лошадиный храп. Я подбежал к своей лошади и вскочил в седло. И тут наступило головокружение, такое сильное, что едва удержался в седле. В голове у меня стучала кровь. Ощупав голову, я почувствовал на пальцах липкую влагу.

Кровь напомнила мне о накидке, которую я, видимо, уронил, падая с лошади. Я оглядел каменную площадку, но накидки нигде не увидел.

Доносившиеся из леса звуки стали слышнее — ржание лошади, крик какого-то мужчины. Едва зная, что делать, я тронул лошадь и въехал в чащу, направляясь в сторону далеких звуков. В голове гудело, ветер шелестел листьями в кронах деревьев. Ни единого звука слышно не было, все заволокло туманом.

— Экон! — закричал я, испугавшись тишины. Мир вокруг меня казался мне громадным и пустым.

Я продолжал двигаться вперед. Стук у меня в голове превратился в грохот. Свет луны тускнел, пронизываемый яркими парообразными призраками, то исчезавшими в темноте, то стремительно вырывавшимися из нее снова.

«Смерть приходит как конец всему», — подумал я, вспоминая старую египетскую поговорку, о которой мне рассказывала Вифания. Смерть пришла за Луцием Лицинием, за Дионисием, как пришла в свое время за любимыми отцом и братом Марка Красса, как пришла ко всем жертвам Суллы и к жертвам врагов Суллы, как она пришла к самому Сулле и к колдуну Эвну, которых черви съели заживо. Придет она к Метробию и к Марку Крассу, к Муммию и даже к надменному Фаусту Фабию. Смерть придет и к красавцу Аполлону, как пришла к старому Зенону. В этих размышлениях я находил какой-то холодный покой. «Смерть приходит как конец всему…»

Зрение и слух отказывали мне, и, пока кромешная тьма этой ночи еще не стала абсолютной, я не останавливаясь кричал:

— Экон! Экон! — Но как он мог ответить? Ведь он был немым. По моим щекам сбегали струйки слез.

Шелест ветра стих, но в мире для меня было по-прежнему темно, потому что глаза мои были плотно зажмурены от боли. Лошадь остановилась, я пригнулся и вцепился в нее. В какой-то момент все словно перевернулось, и я оказался прямо на земле, среди опавших листьев и хвороста.

Глава двадцать вторая

Я открыл глаза, мир вокруг был мутным и бесцветным. Рассвет медлил. Деревья раскачивались и скрипели, раненая голова трещала.

Я медленно поднялся и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Моя лошадь стояла поблизости и водила мордой по опавшим листьям в поисках чего-нибудь съедобного. Кровь на голове запеклась, больно стучало в висках. Любое движение вызывало новый прилив боли. «Бывает и хуже» — говаривал мой отец, он не был ни непреклонным, ни стоиком, но умел достойно действовать в любых обстоятельствах.

Я, пошатываясь, встал на ноги и глубоко вздохнул. Снова и снова окликал я Экона, так громко, как позволяла мне рана. Экон не появлялся. В лесу становилось все светлее.

Пришлось ехать в Кумы без Экона. Пропала и моя главная улика — окровавленная накидка. До начала погребальных игр оставалось всего несколько часов. И все же где-то глубоко тлела слабая надежда на то, что я смогу выжать правду из тех, кому она была известна.

Лес словно сжался с наступлением рассвета. За деревьями виднелись камни, окружавшие вход в пещеру Сивиллы, и даже блестел кусочек моря. Как легко я сбился ночью с дороги! Ночь, с ее мраком, не только ограничивает поле зрения человека, но и притупляет его чувства. Да и удар по голове тоже не способствует трезвой оценке действительности.

Уже через пять минут я выехал из леса в каменный лабиринт, с опаской поглядывая по сторонам и больше боясь увидеть Экона, чем не увидеть его. То и дело я принимал какой-нибудь пень или же серую груду камней за его тело. На дороге, проходившей через Кумы, в этот ранний час еще никого не было, но над домами вставших спозаранку людей уже поднимались столбы дыма. Я подъехал к дому Иайи в дальнем конце деревни. Дым над ним не поднимался, все было тихо, и в окнах не горел свет. Я привязал лошадь и направился в обход дома.

Узкую тропинку, ту самую, по которой к нам поднималась Олимпия после нашего визита к Сивилле, я нашел быстро и пошел по ней вниз через мелкий кустарник. Местами тропа становилась едва заметной, а порой вообще пропадала. Несколько раз я ступал на качавшиеся плиты, с трудом сохраняя равновесие. Это была не та тропа, по которой прогуливаются ради удовольствия. Она больше подходила искателям приключений, у которых могли бы быть свои причины пользоваться ею.

Тропа упиралась в груду валунов у самого среза воды, между высокими отвесными каменными стенами. Волны прибоя накатывались на камни и отступали, обнажая узкую полоску пляжа из черного песка. Осмотревшись, я нигде не увидел никаких признаков пещеры, или хотя бы расселины. След соленой воды и морские жители, прицепившиеся к камням, указывали на то, что прилив здесь достигал значительно более высокой отметки. Если сейчас уровень прилива был средним, то, значит, при низкой воде во время отлива пляж был открыт, и по нему можно было пройти за валуны. По отвесным каменным стенам никакого тайного прохода не было. Передо мной был тупик.