Ирина Баранчеева - Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба

• Название: Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба
• Автор: Ирина Баранчеева
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-7784-0204-Х

Перед читателем первая беллетризованная биография жены великого русского певца Ф. И. Шаляпина, талантливой итальянской балерины Иолы Торнаги-Шаляпиной, в которой прослеживается судьба Иолы Игнатьевны — невесты, жены, матери шестерых детей — в неразрывной связи с судьбой самого артиста.

Написанная ярко и увлекательно, с использованием многолетней и до этого почти неизвестной переписки И.И. и Ф. И. Шаляпиных, а также писем их детей, отзывов прессы и других документов, хранящихся в различных музеях, архивах и библиотеках, книга дает представление о непростых семейных отношениях Шаляпиных, о времени, в котором они жили, о людях, их окружавших, рассказывает о судьбе их детей.

В книге раскрывается образ Ф. И. Шаляпина, с присущими ему слабостями и недостатками, и образ женщины, пронесшей через все испытания сильное и глубокое чувство к человеку, которого современники называли «гениальным сыном земли русской».

---

Но, кажется, она не была уверена в том, что все это произойдет на самом деле. Джузеппина Торнаги прожила долгую и сложную жизнь, она знала людей. Вспоминая прошлогоднее поведение Шаляпина, она, по-видимому, не испытывала к нему особого доверия…

Но была и еще одна причина ее мрачного, угнетенного состояния. Джузеппина Торнаги не только должна была с болью проводить Иоле в Россию навсегда. Ее младший сын тоже покидал ее. Как и многие итальянцы в то трудное время, Масси уезжал в Америку в поисках работы, и Джузеппина Торнаги оставалась в Милане совсем одна — с больной старой матерью, которая изводила ее своим чудовищным характером.

Это недолгое пребывание на родине окрасилось для Иоле в мрачные тона. Она разрывалась между мамой и любимым Феденькой. Что за судьба была у нее! Все время кто-то, кого она любила, оказывался далеко. Но она уже сделала свой выбор и в ответ на письма Шаляпина о том, как он без нее скучает, успокаивала его, что скоро они встретятся и уже не расстанутся никогда.

В череде предсвадебных забот Иоле смогла повидать в Милане только свою подругу Антониетту Барбьери. Два года тому назад они вместе отправились в Нижний Новгород. Антониетта знала Шаляпина, с ней можно было о многом поговорить! Но прошлое уходило безвозвратно. Менялись обстоятельства, менялись и люди. То же самое произошло с Антониеттой. Она нашла себе богатого покровителя и жила в Милане в роскошной квартире. Вот как должна была поступать балерина, мечтающая сделать хорошую карьеру! Но Иоле этого никогда не умела — не умела таким образом устраивать свои дела. Она с недоумением смотрела на эту роскошь. Богатство мало привлекало ее. Разве можно было сравнить его с тем волшебным чувством, которое дано было ей? «…Я предпочитаю сто тысяч раз моего бедного Феденьку всем этим богатым любовникам», — написала она Шаляпину после своего посещения Антониетты.

Она с нетерпением ждала дня их свадьбы, мысленно приготовлялась к нему и наставляла Шаляпина на истинный путь.

«Теперь ты должен стать серьезным человеком, — писала она ему, — потому что в скором времени ты станешь отцом, и ты должен стать хорошим отцом, который любит своих детей… Подумай, Федюша, если милосердный Бог даст мне здоровья и силы, как мы будем счастливы, когда у нас появится замечательный малыш или замечательная малышка, наша собственная, созданная нами, которая будет похожа на своего папу».

В свою очередь Шаляпин писал ей о жизни в Путятино, рассказывал о том, что занимается теорией музыки с Рахманиновым, разучивает новые партии и собирается держать экзамен на консерваторский диплом.

Первоначально Иоле собиралась пробыть в Милане до конца августа. Она должна была проводить брата до Генуи. К тому же ей не хотелось сразу оставлять маму одну. Но в начале июля Шаляпин стал просить ее поскорее приехать в Россию.

Иоле заканчивала последние приготовления к свадьбе. Купила белое платье с фатой и цветами флердоранжа, которое, как убеждал ее Шаляпин, было совершенно необходимо для деревенской свадьбы (сама бы она предпочла платье жемчужного цвета и шляпу).

Дни ее жизни на родине стремительно подходили к концу. Перед свадьбой Иоле снились ужасные сны, ее преследовали кошмары. А когда от Шаляпина долго не было писем, к этому прибавлялась еще и бессонница, и тогда мысли одолевали ее… Нет, совсем не радостными, не светлыми были для нее эти последние месяцы перед свадьбой. Что-то мучило и терзало Иоле, и порой она ловила себя на мысли, что боится думать о будущем…

К этим и без того пугающим ощущениям прибавлялась острая жалость к маме, которая целыми днями плакала, говоря, что ее дети покидают ее. Но хотя Иоле очень жалела маму, она все же рвалась в Россию. Как бы вопрошая судьбу, она писала Шаляпину:

«Будем ли мы счастливы, когда станем мужем и женой? О да! Как я хочу в это верить, ведь мы будем любить прекрасное дитя, которое станет нашим утешением и нашим занятием, и, когда мы будем с тобой ссориться, наш ангел помирит нас».

Наконец наступил день отъезда. Днем Иоле проводила брата до Генуи, посадила на корабль и сразу же вернулась домой. Вечером она должна была уезжать в Россию.

«Я люблю тебя со всей силой моего бедного сердца», — написала она Шаляпину в своем последнем письме из Милана. С этими мыслями она помчалась к нему навстречу.

В середине русского июля Иоле приехала в Москву и сразу же направилась в Путятино. «Особенно людно и весело сделалось у нас после приезда из Италии Торнаги, — вспоминала Е. Р. Рожанская-Винтер. — Через неделю после ее приезда сыграли свадьбу. Свидетелями были С. И. Мамонтов, брат его Николай Иванович и инженер К. Д. Арцыбушев, шаферами — Рахманинов, Коровин, тенор Сабанин и критик С. Н. Кругликов».

Этот памятный день — 27 июля 1898 года — на удивление хорошо запомнился всем участникам праздничной церемонии. Многие оставили о нем свои воспоминания, по которым с почти документальной точностью можно восстановить события этого дня.

В своей книге «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь» Константин Коровин вспоминает:

«У подъезда одноэтажного домика в три окошка стояли подводы. Возчики долго томились и говорили: „Пора ехать, поп дожидается“.

— Федор, — говорили Шаляпину, — пора ехать.

Но Шаляпин замешкался. Встал поздно.

— Постой, сейчас, — говорил он, — только папирос набью.

Невеста, уже одетая в белое платье, и все мы, гости, уже сели на подводы. Наконец выбежал Шаляпин и сел со мной на подводу. Он был одет в поддевку, на голове — белый чесучовый картуз…»

Все в этой свадебной церемонии должно было напоминать театральное действо. Режиссером его был Мамонтов, который хотел показать Иоле традиционную русскую свадьбу. Артистка Частной оперы Варвара Ивановна Страхова и Леля Винтер были подружками невесты. Впереди кортежа с венчальной иконой в сияющем золотом окладе ехала дочь Соколова, артиста Частной оперы (по обряду венчальную икону в церковь должен был бы везти мальчик, но мальчика не нашлось).

Путь свадебной процессии лежал в село Гагино, расположенное в двух верстах от Путятино, где находился большой храм. Дорога к нему шла лесами и полями. Вдруг вдалеке, за лесом, послышался удар грома. «Быстро набежали тучи, сверкнула молния, и нас окатил проливной дождь, — вспоминает Константин Коровин. — Кое у кого были зонтики, но у нас (с Шаляпиным. — Примеч. И.Б.) зонтиков не было, и мы приехали в церковь мокрехоньки».

Церемония венчания совершилась в полдень. Коровин держал венец над головой невесты, Рахманинов — над головой жениха. Задача эта была не из легких, если учесть гигантский рост Шаляпина. И хотя Рахманинов и сам был не маленького роста, однако не выдержал до конца и надел Шаляпину венец на голову.

В церковной книге села Гагино осталась запись о бракосочетании Федора Шаляпина и Иоле Торнаги. В сведениях о женихе записано: «Вятской губернии и уезда Вожгальской волости деревни Сырцевой крестьянин Федор Иоаннов Шаляпин, православного вероисповедания, первым браком. Лета жениха — 25». В графе о невесте: «Итальянская подданная Иола Игнатиева Лопрести[14], католического вероисповедания, первым браком. Лета невесты — 25».

Ниже указаны поручители: «По женихе — коммерции советник Савва Иоаннов Мамонтов и сын титулярного советника Валентин Николаев Сабанин; по невесте — статский советник Симеон Никонов Кругликов и художник Константин Алексеев Коровин».

«По окончании венчания мы пошли к священнику — на улице все еще лил дождь, — продолжает Константин Коровин. — В небольшом сельском домике гости едва поместились. Матушка и дочь священника хлопотали, приготовляя чай. Мы с Шаляпиным пошли на кухню, разделись и положили на печку сушить платье.

— Нельзя ли, — спросил Шаляпин священника, — достать вина или водки?

— Водки нет, а кагор, для церкви, есть.

И мы, чтобы согреться, усердно наливали в чай кагору. Когда двинулись в обратный путь, священник наделил нас зонтиками…»

У Путятино им преградили путь крестьяне, протянув поперек дороги ленту. Девушки пели, славя жениха и невесту. Мужики просили с молодых выкуп на водку. А в Путятино гостей уже ждал свадебный пир «на восточный манер».

«Все уселись на огромном ковре, расстеленном на террасе. В больших вазах и кувшинах стояли букеты полевых цветов», — вспоминала Иоле.

Вино лилось рекой, были тосты и поздравления, и неизменные крики «горько!»

«…Все были веселы, беззаботны, пили по традиции шампанское и затеяли концерт, — пишет в своих воспоминаниях Е. Р. Рожанская-Винтер. — Сергей Васильевич (Рахманинов. — Примеч. И.Б.) играл танцы из балета Чайковского „Щелкунчик“. Коровин пел арию Зибеля из „Фауста“, карикатурно копируя исполнительниц этой партии. Мамонтов забавлял шуточными рассказами. Затем пели хором, ходили ночью по освещенным луной аллеям нашего сада и разошлись почти на рассвете».