Георгий Вернадский - Монголы и Русь

• Название: Монголы и Русь
• Автор: Георгий Вернадский
• Издательство: Аграф, ЛЕАН
• Жанр: История
• Год: 1997

«Монголы и Русь» – третья книга «Истории России» Г.В.Вернадского, посвященная периоду монголо-татарского нашествия, анализу его влияния на дальнейшие судьбы развития России. На основе обширного спектра источников автор предлагает читателю собственное видение социокультурных последствий вторжения монголов в Россию.

---

Обогащение русского языка словами и понятиями, заимствованными из монгольского и тюркского языков, или из персидского и арабского (через тюркский), стало еще одним аспектом общечеловеческого культурного процесса. К 1450 г. татарский (тюркский) язык стал модным при дворе великого князя Василия II Московского, что вызвало сильное негодование со стороны многих его противников. Василия II обвиняли в чрезмерной любви к татарам и их языку («и речь их»)[1084]. Типичным для того периода было то, что многие русские дворяне в XV, XVI и XVII веках принимали татарские фамилии. Так, член семьи Вельяминовых стал известен под именем Аксак (что значит «хромой» по-тюркски), а его наследники стали Аксаковыми[1085]. Точно так же, одного из князей Щепиных-Ростовских звали Бахтеяр (bakhtyar по-персидски значит «удачливый», «богатый»). Он стал основателем рода князей Бахтеяровых, который пресекся в XVIII веке.

Ряд тюркских слов вошел в русский язык до монгольского вторжения, но настоящий их приток начался в монгольскую эпоху и продолжался в XVI и XVII веках. Среди понятий, заимствованных из монгольского и тюркского языков (или, через тюркский, – из арабского и персидского языков), из сферы управления и финансов можно упомянуть такие слова, как деньги, казна, таможня. Еще одна группа заимствований связана с торговлей и купечеством: базар, балаган, бакалея, барыш, кумач и другие. Среди заимствований, обозначающих одежду, головные уборы и обувь, можно назвать следующие: армяк, башлык, башмак. Вполне естественно, что большая группазаимствований связана с лошадьми, их мастями и разведением: аргамак, буланый, табун. Много других русских слов, обозначающих домашнюю утварь, еду и питье, а также сельскохозяйственные культуры, металлы, драгоценные камни, также заимствованы из тюркского или других языков через тюркский[1086].

Фактор, который трудно переоценить в развитии русской интеллектуальной и духовной жизни – это роль живших на Руси и обращенных в христианство татар и их потомков. Уже упоминалась история царевича Петра Ордынского, основателя монастыря в Ростове. Были и другие подобные случаи. Выдающийся русский религиозный деятель XV века, тоже основавший монастырь, Св. Пафнутий Боровский, был внуком баскака. В XVI веке боярский сын татарского происхождения по имени Булгак был посвящен в духовный сан, и после этого кто-либо из членов семьи всегда становился священником, вплоть до отца Сергия Булгакова, широко известного русского богослова XX века[1087]. Были и другие выдающиеся русские интеллектуальные лидеры татарского происхождения, такие, как историк H. M. Карамзин и философ Петр Чаадаев[1088]. Чаадаев, вероятно, был монгольского происхождения, поскольку Чаадай является транскрипцией монгольского имени Джагатай (Чагатай). Возможно, Петр Чаадаев был потомком сына Чингисхана – Чагатая[1089]. Одновременно парадоксально и типично, что в «плавильной печи» русской цивилизации с ее гетерогенными элементами «западник» Чаадаев был монгольского происхождения, а «славянофильская» семья Аксаковых имела своими предками варягов (ветвь Вельяминовых).

6. Последствия

I

Когда Восточная Русь освободилась из-под власти хана, она стала значительно сильнее, нежели до монгольского вторжения. Вся «Великая Русь» была теперь объединена под предводительством великого князя московского. Чтобы подчеркнуть свою независимость от иноземного правления, а также свои полномочия во внутренних делах страны, он присвоил себе титулы царя и самодержца. Иезуит Антонио Поссевино, один из самых тонких дипломатов второй половины XVI века, хорошо знакомый с восточноевропейскими делами, был, по всей вероятности, прав, когда говорил, что «высокомерие» московских правителей было результатом их освобождения от господства татар[1090]. Оба титула – «царь» и «самодержец» – время от времени использовались в последние годы правления Ивана III и более часто – при Василии III[1091]. Иван IV с одобрения церкви (1547 г.) был официально признан царем. В последующей полемике с князем Курбским Иван IV использовал слово «самодержец» в значении абсолютный верховный руководитель внутренними делами страны.

Следует вспомнить, что титул «царь» русские впервые применили по отношению к византийскому императору, а затем – и к монгольскому хану. Случилось так, что ко времени, когда Русь освобождалась уже от наполовину разбитых оков ханского правления, Византийская империя пала под натиском оттоманских турок. Иван III, женившись на Софии Палеолог, племяннице последнего византийского императора, находившейся под опекой папы, смог претендовать на права византийских царей. Папа и венецианцы, рассчитывавшие получить от русских помощь для борьбы с османами, не теряли времени даром, всячески подчеркивая значимость такого брака для Ивана III. Сами русские прекрасно понимали истинные причины этой женитьбы, но не считали это событие столь уж значительным[1092]. Однако они использовали византийские традиции во многих других случаях. Русская политическая мысль испытывала влияние византийских доктрин со времени обращения Руси в христианство. В киевский период русскими еще не была тщательно выстроена теория монархии, поскольку русская политическая почва того времени сильно отличалась от византийской. Затем условия изменились, в Московии возникло сильное централизованное государство, и русские образованные люди могли теперь обратиться за вдохновляющими идеями к тем течениям византийской мысли, которые они упускали из виду ранее. Нет сомнения в том, что московские монархические теории XVI века во многих отношениях отражали византийскую доктрину[1093].

Более того, москвичи теперь делали попытки найти исторические свидетельства для подтверждения прямой связи между византийской и русской монархиями. Среди множества выдвигавшихся полу – и псевдоисторических аргументов было и утверждение, что Владимир Святой во времена его обращения в христианство был коронован императором и патриархом Константинопольским. Еще одна популярная история рассказывала о том, что князь Владимир Мономах получил знаки царского отличия от византийского императора. На основе этой легенды царский венец московских правителей, украшенный драгоценными камнями и мехами, стал называться в XVI веке шапкой Мономаха. Герберштейн был первым из иностранных наблюдателей за русскими делами, который связал этот символ монаршей власти с именем Мономаха[1094]. В завещании Ивана IV впервые в русских документах упоминается о шапке Мономаха[1095]. Она хранилась в сокровищнице московских великих князей со времени правления Ивана I и упоминалась в их завещаниях, как Шапка Золотая[1096]. Вероятно, ее подарил Ивану I хан Узбек. Царский венец русских монархов является шедевром центральноазиатского искусства конца XIII или начала XIV века[1097].

Трудно сказать, всерьез ли верили сами москвичи в истории о коронованиях Владимира Святого и Владимира Мономаха. Во всяком случае, они не все ставили на византийскую карту, отдавая себе полный отчет в исторической связи между Московским царством и Золотой Ордой. И конечно, вполне естественным для московского правителя было принять титул его прежнего сюзерена. Более того, когда началось русское наступление на Восток, в ходе которого были завоеваны Казанское и Астраханское ханства (соответственно в 1552 и 1556 гг.), русский царь мог заявить права на царствование, по крайней мере, в двух наследственных золотоордынских государствах. Московская власть придавала особое значение глубинным целям этих завоевательных походов, способных обеспечить признание царского титула своего правителя королем Польши. В русской дипломатической ноте, врученной польскому и литовскому послам в 1556 г., утверждалось, в дополнение к византийскому доводу, изложенному нами выше, что кроме русской земли Господь дал Ивану IV царства Казанское и Астраханское, "атрон Казанский и Астраханский был царским престолом с самого начала"[1098].Стоит добавить, что московский писатель XVII века Григорий Котошихин, очень хорошо знакомый с учреждениями и традициями своей страны, также считал завоевание Казани и Астрахани историческим фундаментом Московского царства[1099].

Важным аспектом продолжения монгольской традиции в московской монархии стало монгольское влияние на этикет дипломатических переговоров. Многие западные посланники в Московии жаловались на жесткие и нелепые формальности дипломатического ритуала. Между прочим, когда мы оглядываемся сейчас на те взаимные обиды, требования и встречные претензии по поводу этикета со стороны русских и западных дипломатов XVI и XVII веков, некоторые представления гостей кажутся нам столь же абсурдными, как и представления наших соотечественников. Причина взаимного непонимания – в разных системах правил, которым следовали западные и русские люди. Русский церемониал во многих отношениях являлся отражением монгольского образца[1100].