Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

• Название: Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-879-6

Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде. Для печати отобраны страницы, представляющие интерес для истории отечественной литературы.

Письма изобилуют литературными событиями, содержат портреты многих современников — М. Зощенко, Е. Шварца, С. Маршака и отзываются на литературные дискуссии тех лет, одним словом, воссоздают картину литературных событий эпохи.

---

Я, конечно, своей вещи не судья. Но я еще не встречала человека, которому ее было бы скучно читать. Общенародный фон? Мне кажется, очереди возле тюрьмы — это было в 37–38 гг. вполне общенародно. Героиня и вправду не понимает, что к чему и отчего, но пониманием причин в данном случае не может пока похвалиться никто.

182. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 8.II.62.

Дорогая Лидочка!

Сейчас я звонил в «Костер». Повесть Лойко получили, читали, печатать ее не будут потому, что 1) в ближайших номерах нет места, а повесть в этом году выходит в Детгизе. 2) Повесть велика, автор же сокращать ее больше чем на 1 лист, не хочет или не может. Поскольку сама повесть возражений как будто не вызывает, читать ее я не буду: совершенно нет времени.

Твардовский, конечно, ерунду сказал, будто повесть Ваша скучная. Я, помню, не согласился с некоторыми мыслями автора и героини, но прочел повесть залпом. Да и как можно иначе?

Повесть я в подробностях не запомнил. А возражения мои помню. Для автора и для героини события — как гром на голову. А это не так. Они подготавливались. И были прецеденты. В 1929 году я ездил в деревню в Новгородскую область. Видел и до сих пор не забыл. А Вашу героиню это не только не трогает, но она даже не знает, что такое было. Так же как миллионы людей не знают и не знали о жертвах 1937 года, а если и знают, то опять-таки головой, а не сердцем.

«Тарусские страницы» мне доставили, вероятно, больше радости, чем Вам. Потому, может, что я меньше читаю. Самойлов был для меня открытием. Корнилов (Вы читали его поэму мне и С. Я.) и здесь меня порадовал: поэт настоящий.

Окуджава, которого обвиняют в эгоцентризме, цинизме и т. п., тронул меня… С Казаковым же у меня сложные отношения. Этот талантливейший имитатор заставил меня пересмотреть кое-какие собственные «позиции». У меня в ящике стола лежат два готовых, дописанных и перепечатанных на машинке рассказа, которые я отказался печатать после того, как познакомился с рассказами Ю. Казакова. Казаков помог мне услышать и в моих собственных писаниях чужие голоса: в частности, бунинский — стало стыдно так писать.

Он очень старомоден, этот Казаков. А другие молодые (и не только представленные в сборнике) может быть, менее талантливы, но — тут звучат голоса сегодняшнего, а быть может, и завтрашнего дня. К сожалению, почти все они подражают немножко иностранцам. (У себя подражать некому. Один Голявкин, кажется, учится у Зощенко. Чтобы учиться у своих, Казакову пришлось построить мост в полстолетья и больше длиной.)

Воспоминаний А. Суркова я не читал (Вы странным образом обмолвились): А. Гладков о Мейерхольде написал действительно великолепно. Будьте здоровы, Лидочка. Написал Вам больше, чем рассчитывал. Простите.

Посылаю вырезку из «Ленинградской Правды». Не послал ее К. П., т. к. не уверен, знает ли он (и нужно ли ему знать) о подлой статейке Югова[262].

183. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград, 20/2 62.

Дорогая Лидочка!

Я пожалел потом, что написал Вам по поводу Вашей «Софьи Петровны». Во-первых, это впечатление давно минувших дней, не проверенное и не подтвержденное. Во-вторых, это хоть и существенная, но все-таки частность. А то, что вы сделали, — было подвигом и забывать об этом мы не можем[263].

Ну, до свиданья, Лидочка!

Читали ли Вы «Аркадия Гайдара» В. В. Смирновой? Что думаете об этой книге?

184. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

23/II 62. Переделкино.

Дорогой Алексей Иванович.

Вы спрашиваете, что за работа меня измучила. Видите ли, я могу писать и не могу печататься. Сил нет. Глаз нет. Сейчас объясню.

Семнадцать лет назад я написала для детгизовского издания «Былого и Дум» предисловие. Издание было зарезано, предисловие тоже. Оно у меня валялось. В марте этого года — юбилей Герцена. Оксман, на вопрос «Дружбы народов», назвал меня. Я дала им статью. Они ее приняли, почти ничего не потребовав. И послали в набор[264].

Кажется, хорошо?

Но надо дать ссылки, чтобы бюро проверки проверило цитаты. Цитат около 100. А все ссылки за 17 лет я потеряла.

Начала искать. Указатель ни к чему — имен в цитатах нет. «Всечь в порядок»; «Центр нравственной тяжести»; «отвага знания» и пр.

Мне писать не больно и читать — если шрифт крупный — не больно; а вот перелистывать и искать в 22 томах, отпечатанных в 19 году, — вот это ужас.

Я сидела уже 6 дней и еще просижу невесть сколько, ибо 80 нашла, а 20 нет.

Сижу, сижу да и заплачу. Честное слово. Такое чувство беспомощности.

Помочь некому — все сверхзаняты — а хотел бы кто помочь, то как? Надо ведь помнить Герцена.

О «Софье Петровне» когда-нибудь поговорим при встрече.

185. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград, 20.III.62.

Дорогая Лидочка!

Во-первых, разрешите Вас поздравить с наступающим днем Вашего рождения. Вас это, небось, удивит, потому что я никогда этого не делал, т. е. не поздравлял Вас. Сознаюсь, я не знал даже, когда Вы родились. А добро ли это? Всех наших общих друзей и знакомых я поздравлял. А Вас — нет. Почему? На каком основании? На том только основании, что никогда не был у Вас в этот день? Несправедливо!

И вот дата Вашего рождения устанавливается, приносятся поздравления, а вместе с ними и пожелания здоровья и всего самого хорошего.

А засим позвольте принести Вам еще одно поздравление. Вы написали очень хорошую статью о внутренних рецензиях[265]. Странно, что Вы жаловались на вялость пера, на то, что не получается. Нет, получилось и даже очень! Может быть, слишком много говорится об одной книге, получилась своего рода закрытая, анонимная рецензия. Но, с другой стороны, этот один пример, данный во всех подробностях, позволил Вам показать зло во весь рост, во всех его проявлениях.

Я умудряюсь работать. Пишу заметки — о поездке в ГДР. Пишу с полным пониманием того, что работа моя опубликована не будет. Хотя ничего крамольного там нет, а все-таки это совсем не то, что требуется журналу «Новое время» (для которого я взялся писать эти очерки). Главная беда, что там я высказываю свои собственные мысли на происходящее.

И все-таки — пишу.

Зная, что Вы, как и я, грешный, любительница и ценительница хорошей бумаги, посылаю Вам немного от своих скудных запасов.

186. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

24/III 62.

Дорогой, милый, добрый Алексей Иванович, меня глубоко тронул Ваш подарок. Спасибо, спасибо — за поздравление, за конверты и бумагу, за память — за то, что в такое трудное и хлопотливое для Вас время вспомнили обо мне.

Вы не знали даты моего рождения, потому что я его никогда не праздную — то есть стараюсь не праздновать, даже иногда ухожу в этот день из дому.

Отзыв Ваш о моей статье тоже меня сильно обрадовал.

Это ведь изувеченный (мною самой) вариант: из 45 страниц я сделала для газеты 18. Вы понимаете, что это такое. Теперь пытаюсь пристроить где-нибудь статью в полном виде. Где? не знаю: Твардовский меня ненавидит, «Вопросы» отвергли.

К. И. здоров, но его теребят отчаянно. Я стараюсь почти не бывать на даче и выключаю у себя телефон — ибо брызги юбилея мне совершенно не под силу[266].

Интересуюсь, конечно, Вашими записками (или статьей?) о поездке в ГДР. А почему для «Нового Времени»? А может быть — «Новый Мир»?.. Но все равно — раз у Вас хватает сил писать сквозь все, что сейчас Вас терзает, — значит — это очень надо Вам и будет нужно всем.

Жду.

187. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

17/V, Пиво-Воды.

Дорогой Алексей Иванович. Простите, что на милое Ваше письмо отвечаю открыткой. Но я в очередной суете: послезавтра К. И. летит в Лондон, возбужден, перестал спать, простужен — пишет ночами свои лекции — и кругом него вихрь нервов, телефонов, врачей, корреспондентов; Марина, которая едет с ним, укладывает чемодан; Люша читает ему вслух; Клара пишет на машинке — а я — я не делаю ничего, но устаю за всех.

В крымскую весну я влюбилась, однако горки и лестницы мне не очень под силу. Шуре, судя по письмам, сейчас немного полегче. Мне очень по душе Ваша Л. А. Промет; но с кем я подружилась навеки — это с Татой Рахмановой и ее подругой Азой. Удивительно милые существа — обе! — милые, тонкие, умные, добрые. От их светлых лиц на душе светлее.

188. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Кясму, 25.VI.62 г.

Дорогая Лидочка.

Давно собирался Вам писать и до сих пор не собрался, не было времени: кончал и все не мог кончить одну малоинтересную работу для телевидения.

Читаю я здесь больше, чем в Питере. И работаю больше. И гуляю. Как-то легче здесь организовать день.

Здесь хорошо, тихо — в масштабах деревни — и шумновато у нас на участке и особенно в моем эрмитажике, эстонском варианте Вашего «Пиво-воды». И холодновато.

Известно ли Вам что-нибудь о Б. М. Сарнове? Где он и что с ним?