Виктор Геманов - Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

• Название: Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско
• Автор: Виктор Геманов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Публицистика
• Год: 1991
• ISBN: 5-289-01342-3

Интерес к «атаке века» и ставшему уже давно народным героем командиру подводной лодки «С-13» А. И. Маринеско не ослабевает до сих пор. Сама судьба подводника настолько интересна и трагична, что даже пересказ того, что выпало на его долю, не может не волновать людей. В новой книге автор значительно больше, чем в предыдущих книгах, рассказывает о подвиге и жизни А. И. Маринеско и членов его экипажа.

---

Ленинград в общем-то я немного знал. Первое знакомство состоялось летом 1947 года, когда делал попытку поступить в Военно-морское подготовительное училище, потом учился на политфакультете специальных классов.

«Куда же направиться прежде всего? — размышлял я. — Вероятно, логичнее начинать с Васильевского острова, ведь там находятся двое из известных музею членов экипажа…»

Как я полагал, такое решение было оптимальным еще и потому, что на Васильевском острове размещается и сам Центральный военно-морской музей. Можно сразу же посоветоваться с его сотрудниками, попросить помощи…

Медленно, невообразимо медленно, как мне казалось, двигался автобус. Но вот наконец промелькнули металлические переплеты моста Лейтенанта Шмидта, правый поворот, остановка. Вот они, знаменитые Ростральные колонны, а напротив — здание музея. Это главные мои ориентиры. Отсюда идти только пешком, иначе не найду нужные дома на 8-й линии и Среднем проспекте. Огибаю, оставляя слева, здание музея. Средний проспект. Вот и дом 35 — четырехэтажное серое здание. Довольно мрачный, сырой подъезд. Звоню в квартиру, взволнованный, внутренне напряженный. «Что меня ждет? Кто встретит? Как начать разговор?»

— Вам кого? — спрашивает приоткрывшая дверь женщина.

— Товарища Филова.

— Филов здесь не живет…

— А где?

— Не знаю!

Вот те на! Непредвиденное обстоятельство. Что же теперь делать, где искать его? А может быть, сначала проверить второй адрес, благо он поблизости? Потом уж снова возвратиться к поиску Н. А. Филова…

Признаюсь сразу, в тот раз ничего я о Николае Александровиче не узнал. Лишь позднее, когда установилась связь со многими членами экипажа «С-13» и был уточнен список участников легендарного боевого похода, оказалось, что капитан-лейтенант Филов в годы войны был комиссаром на одной из «щук», что к «С-13» он никакого отношения не имеет. Тем более к тому времени капитана 1-го ранга запаса уже не было в живых…

Итак, на поиск 8-й линии!

Несколько кварталов преодолены в считанные минуты. Вот и дом 27, квартира 5. Легко понять мое состояние после неудачи с адресом Филова.

— Павел Иванович Замотин? — Пожилая женщина сочувственно смотрит на меня. — Нет его. Переехал на новую квартиру.

— А вы не знаете его адреса?

— Откровенно говоря, не интересовалась. Да вы спросите в адресном бюро.

Тоже верно. Как это я не догадался?! Правда, возникло сомнение: пока доберусь до справочного, потеряю немало времени. Может быть, пока заняться оставшимися двумя адресами, а потом уж вернуться к поиску Замотина? Так и решил, и, как оказалось, правильно. Потому что позднее узнал, что Павел Иванович был командиром группы движения подводной лодки «С-13», но задолго до боевого похода, о котором будет рассказ. В конце 1943 года он убыл на другую лодку.

А время летит. Время мчится. Уже вечер на дворе. До искомых квартир, как мне объясняют прохожие, — расстояние немалое. Надо торопиться.

Спешу в Перевозный переулок. Но надо же так не везти! И этот адрес не принес радости встречи.

— Михаил Геннадьевич Золотарев уехал в командировку, — отвечают мне.

— Куда?

— На одну из строек в Сибири. Он ведь гидростроитель…

Мои мысли были настроены только на разговор с Золотаревым, а потому я даже и не подумал, что многое, очень многое могли мне рассказать о Михаиле Геннадьевиче его родные. Подумал я об этом только тогда, когда втиснулся в трамвай, торопясь по четвертому адресу. Несколько отвлекаясь, могу пояснить, что Михаил Геннадьевич был членом экипажа «С-13», но в боевом походе, о котором идет речь, не участвовал. Об этом мне рассказали позже его боевые друзья.

Оставалась одна-единственная, последняя надежда. Внутренне волнуясь, нажимаю кнопку звонка квартиры на улице Радищева.

— Вам Владимира Александровича Курочкина? Так он переехал…

— Куда?!

— На улицу Верности. Это, знаете, за Финляндским вокзалом, в районе новостроек…

Уф! Кажется, повезло…

Когда дверь мне открыл атлетически сложенный мужчина лет сорока, с пышными темными усами и внимательным взглядом живых серых глаз, я сердцем почувствовал: он! И не ошибся. Это был бывший командир отделения торпедистов подводной лодки «С-13».

Беседа с ним, поначалу взволнованно-сбивчивая, продолжалась несколько часов. Уже не раз из кухни заглядывала в комнату его жена, приглашая к столу, а мы все не могли остановиться. Старшина 2-й статьи запаса как бы заново переживал события того легендарного похода, снова видел себя нажимающим стрельбовую рукоятку воздушного баллона, пустившую в победный путь торпеды с надписями, выведенными белой краской: «За Родину!», «За советский народ!», «За Ленинград!» Он заново переживал давние объятия друзей, рукопожатие командира, радость большой победы.

— Что вы, Владимир Александрович, можете рассказать о самой атаке?

— А знаете, почти ничего. Ведь на подводной лодке у каждого человека определен боевой пост, на котором нужно находиться во время тревоги. Никаких передвижений, а тем более выхода наверх во время преследования лайнера и его торпедирования не могло быть. Так что о ходе атаки знал я со слов комиссара, капитан-лейтенанта Бориса Сергеевича Крылова. Он заходил в отсек перед самой атакой. Объяснил, что обнаружили огромный лайнер, что охрана у него большая, а потому командир принял рискованное решение — атаковать со стороны берега. А потом, помню, дизели дали полный ход, началась погоня. Сейчас даже не могу объяснить этого, но захватил настоящий азарт. Кажется, никогда так тщательно не готовил торпедные аппараты к стрельбе. Наконец — залп! Мне довелось дергать стрельбовые рукоятки, а потом лихорадочно соображать, что же случилось с четвертой торпедой, не вышедшей из торпедного аппарата. А фашисты тогда здорово нас бомбили — как-никак огромный лайнер пошел на дно! Однако командир сумел лодку спасти хитроумным маневрированием…

— О чем осталось самое яркое впечатление по ходу атаки?

— Пожалуй, о случае с четвертой торпедой. При атаке в носовом отсеке находятся командир торпедно-артиллерийской боевой части и два торпедиста. Так вот, капитан-лейтенант Константин Емельянович Василенко получил по переговорной трубе приказание: «Носовые… пли!» Я дернул рукоятку раз, другой, третий, четвертый — стрельбу производили вручную. Все шло нормально. Сработал автомат-коробка. Чувствую — толчок, второй, третий… Три торпеды вышли. А где же четвертая? Вышла или нет? Если вышла — как же я толчка не уловил? Если не вышла, то в каком она положении? Не дай бог, если не полностью вышла, зацепилась! Это ведь страшная опасность для лодки, для экипажа…

— Владимир Александрович, — нетерпеливо прервал я его, — об этом мы еще обязательно поговорим. Но сейчас я в цейтноте. А мне хотелось бы узнать адреса еще кого-либо из членов экипажа…

Бесцеремонное вмешательство мое сбило Курочкина и, видимо, обидело. Он помолчал немного, пересиливая себя, затем сказал:

— Знал адрес командира, бати нашего. Жил он на Петроградской стороне, на улице Олега Кошевого, семнадцать, квартира тридцать два. А сейчас наверняка знаю адрес бывшего штурмана — Николая Яковлевича Редкобородова. Совсем недавно встретил его, поговорили…

— А где он живет?

— Улица Карташихина, тридцать один, квартира сто тридцать восемь. Это на Васильевском острове…

И на этот раз мне повезло: я застал Николая Яковлевича дома. Он только что пришел с работы из научно-исследовательского института. Пришла и его супруга — работник одного из райисполкомов города…

Разговор поначалу не клеился. Николай Яковлевич, это явно ощущалось, был настроен предубежденно. Говорил сдержанно. В подробности не вдавался. Словом, откровенного разговора не получалось. «В чем дело, — размышлял я, — что тому причиной?»

Только много позднее стало мне известно, что членов экипажа «С-13» уже в то время основательно тяготила непонятная, необъяснимая, неизвестно как и зачем возникшая странная завеса умолчания. Не только над командиром, имевшим, как потом я узнал, определенные прегрешения перед командованием, но и над подвигом экипажа, над людьми Краснознаменной лодки. Легко понять их состояние, отсюда и поведение Николая Яковлевича.

В ходе дальнейшего разговора Редкобородов постепенно оттаял. И тут выяснилась любопытная подробность: в Ленинграде, Кронштадте, Ломоносове — словом, в городе и его окрестностях живет около двадцати членов экипажа «С-13»! В самом Ленинграде — бывшие командир торпедно-артиллерийской боевой части Константин Емельянович Василенко, командир электромеханической боевой части Яков Спиридонович Коваленко, старшины команд Михаил Герасимович Колодников, Павел Гаврилович Масенков, Василий Иванович Поспелов, командиры отделений — уже знакомый нам Владимир Александрович Курочкин, Петр Тихонович Плотников, Василий Ильич Прудников, матросы Михаил Дмитриевич Иноземцев, Максим Алексеевич Марсуев, Василий Васильевич Бородулин, а в Кронштадте живут и трудятся на Морском заводе бывшие трюмные машинисты Алексей Тихонович Астахов, Федор Иванович Данилов и Василий Спиридонович Пархоменко…