Петр Мамченко - Приди, приди возрождение

• Название: Приди, приди возрождение
• Автор: Петр Мамченко
• Жанр: Фэнтези

Фанфик на мир «Наруто». Несколько нестандартный попаданец в Саске. Тех, кто терпеть не может сериал или фанфики, просьба не беспокоиться.

---

Цунаде ударила в полную силу. Таким ударом она дробила огромные валуны и пробивала черепа врагам… Но проклятый Учиха с лёгкостью уклонился.

— Знаешь, я тоже не мог понять, как и почему так вышло… Отчего я не увидел другого выхода, почему даже не попытался поговорить с отцом… В конце концов, если уж Учиха стали поперёк горла Конохе, мы могли просто уйти. Бросить всё, и уйти — в Суну, в Кири, да куда угодно! Это даже в «правах кланов» прописано, в случае, если клану угрожает уничтожение, мы могли покинуть Коноху даже официально! Это была какая-то одержимость, безумие, очень напоминающее мне твой затянувшийся траур по Дану.

Последняя из Сенджу глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Я умею проверять свой разум и снимать ментальные закладки. Если ты намекаешь на это, то зря стараешься.

— Любой Джонин умеет, — Пожал плечами Итачи. — Иначе Конохой давно бы правили Яманака… или Учиха. Но я говорю не о ментальных закладках, а о воздействии на чувства. В своё время мне намекал на это мой временный напарник, известный тебе Орочимару, хотя понимание пришло позднее. Не обязательно ломиться в разум, если достаточно исподволь воздействовать на чувства… Далёкая музыка, необычный запах, вовремя сказанные в нужном ритме слова — и один глупец отправляется резать свой собственный клан, а другая долгие годы живёт потерянным прошлым. Не нужно злиться и обвинять меня во лжи, задумайся сама. Где та жизнерадостная и могущественная куноичи, что наводила ужас на врагов, где медик, способный исцелить всё, кроме смерти? Угасла? Спилась? Превратилась в свою собственную тень?

Шизуне смотрела на собеседников с искренним ужасом. Казалось, сейчас кто-то не выдержит, и начнётся настоящий бой. Хозяин кабака, с раздражением поглядывающий на странную пару, даже не подозревал, что шумящие и мешающие другим посетителям люди, могут обратить весь этот городок в дымящиеся руины за считанные секунды схватки!

— А ты, полагаю, предлагаешь мне помочь с этой, так называемой, «закладкой на чувства?» — Ехидно поинтересовалась Цунаде. — Какой добрый мальчик! И какой талантливый! Только что рассказывал, что не силён в Гендзюцу, а вот нестандартные закладки убирать умеешь!

— Не убирать. Скорее ломать. Возможно, с не самыми приятными последствиями. Ломать — не строить. Но я не настаиваю, хочешь и дальше жить памятью о мёртвом человеке — живи. Вот только сомневаюсь я, что твой Дан хотел бы для тебя такого существования.

Итачи поднялся из-за стола, и неторопливо зашагал к выходу. Не по прямой, а по дуге, что выглядело бы странно, если не знать о том, что он не хочет даже на миг выпускать из поля зрения свою собеседницу.

— Стой! — Цунаде тоже поднялась, и в два шага догнала Учиху. — Не сочти это проявлением недоверия, но…что мешает мне обратиться к твоему брату?

— Можешь обращаться, вот только помочь он тебе не сможет. Этот способ завязан на мой Мангекё Шаринган, а Саске пока им не владеет. Но даже если обретёт, со временем, его Сила Глаз может существенно отличаться от моей.

Последняя из Сенджу сомневалась лишь считанные мгновения. Затем положила руку на плечо ощутимо напрягшемуся Итачи и мило улыбнулась:

— Давай. Ломай эту закладку! Но сразу предупреждаю, если заподозрю, что что-то идёт не так, тут же сверну тебе шею!

Цунаде была почти уверена, что Учиха любыми способами будет разрывать дистанцию. Это вложено в плоть и кровь шиноби, всегда занимать позицию, в которой у тебя есть преимущество. А Итачи имел преимущество практически на любой дистанции — кроме той, в которой вероятные противники окажутся вплотную друг к другу, где чудовищная сила Сенджу может сыграть свою роль.

Но Учиха не отступил. Томое его Шаринганов вдруг развернулись, и соединились со зрачком, образуя нечто вроде необычного шурикена, с тремя изогнутыми лепестками. Так вот как выглядит Мангекё Шаринган! На портрете Мадары он был изображён совсем по-другому.

— Как скажешь. Цукиёми!

* * *

Чёрно-белые тона, багровое небо с низкой луной, грубо прорированные силуэты домов.

— Да уж, я вижу, что ты не специалист в Гендзюцу. Кай!

Стоящий рядом Итачи лишь покачал головой:

— Не выйдет. Цукиёми — нечто большее, чем просто Гендзюцу. Те, кого я сюда привожу, полностью в моей власти. Но тебе ничего не угрожает.

Цунаде оглянулась, и вдруг увидела вокруг десятки фигур. Она и Итачи, стоящие рядом, совершенно одинаковые, и даже движущиеся синхронно.

— Здесь мои возможности почти безграничны. Здесь я способен на то, что совершенно невозможно в реальном мире. Например, ломать закладки, о которых не имею никакого представления. А теперь — вспоминай!

Грубо набросанный чёрно-белый город истаял в тумане. А вместо этого проявилась совсем другая местность. Лес. Шиноби, расступающиеся перед спешащей, совсем ещё молодой Цунаде. И любимый человек, весь залитый кровью. Близко, слишком близко… Больно…

— Нет, не надо, пожалуйста! Я не хочу снова это видеть… Это больно… Даже сейчас я не смогла бы спасти его!

— Так нужно. Чтобы воздействовать на человека, надо поймать его в момент слабости. Потому нас и ловили, в момент сильнейшей душевной боли. Меня — после смерти Шисуи, тебя — после потери Дана. Придётся вновь пройти через боль, чтобы найти и устранить воздействие.

Бесплодные попытки, отчаянье той, другой Цунаде, последняя улыбка Дана…

— Нет, хватит! Убери это, выпусти меня!

— Смотри. Не вздумай пропустить воздействие! Иначе придётся всё повторить…

Картины прошлого мелькали с невероятной скоростью. Боль, отчаянье, застывшее в тоске лицо молодой Цунаде, утратившей волю к жизни. Бледный парень подходит, чтобы принести очередные бесполезные соболезнования… и панцирь вновь трескается, боль захлёстывает с головой. Участливые слова рвут свежие раны, и едва слышна неприятная, ранящая слух диссонансами, далёкая мелодия…

— Орочимару!!! Тварь подколодная! Значит, это был он! За что, мы же были в одной команде, помогали друг другу… Я верила ему…

Картина застыла. Светловолосая женщина, с лицом, искажённым страданиями, и бледный мужчина, протягивающий ей ожерелье. Задний фон был почти неразличим, но эти двое были видны совершенно отчётливо.

— Подозреваю, что он выполнял приказ. Белый Змей выполнил немало неприятных приказов. Но это не важно. Воздействие обнаружено, теперь — изменяй!

— Как? Что я могу сделать?

— Просто пожелай. Это же твои воспоминания. Измени их, позволь себе из прошлого, сделать то, что хочешь сделать сама.

Орочимару на картине не успел испугаться. Даже удивиться не успел. Он уже тогда был удивительно сильным шиноби, хоть и не таким живучим, как впоследствии, но и она никогда не била напарников в полную силу… Даже придурка Джираю. За считанные секунды Белый Змей превратился в месиво, в кровавую кашу, из которой даже самый лучший медик не смог бы восстановить человека. Но молодая Цунаде не успокоилась на этом. Стремительный рывок — и светловолосая фурия уже рядом с едва очерченной бело-чёрным фигурой, играющей на сямисене. Конечно, она же не видела музыканта, хотя и определила инструмент по звуку. Вырванный из рук меломана сямисен обрушивается на голову безликой фигуры. А затем руки разъярённой женщины смыкаются на горле помощника Орочимару, ломая гортань и превращася позвонки в костяную пыль…

Мир вокруг расплылся и растаял.

* * *

Цунаде поняла, что вновь стоит в реальном мире, держа руку на плече Итачи. Вокруг шумели удивлённые посетители кабака.

— Не смотрите, Цунаде-сама! — Появившаяся рядом Шизуне попыталась развернуть её.

Поздно бояться, Мангекё Учихи вновь превратилось в обычный Шаринган. Если бы он собирался что-то сделать с ней, просто не выпустил бы из Цукиёми. Итачи неловко вытер кровавые слёзы. Кровь? Ах, вот оно что, похоже, её гемофобия была побочным эффектом ныне разрушенной закладки на чувства… Жаль, что реальный Орочимару не сдох, как в её исправленных воспоминаниях, а продолжает где-то пакостить.

— Что ты сделал с Цунаде-сама? — Шизуне, не сумев сдвинуть с места наставницу, отпихнула Учиху, и стала между ними, готовясь защищать сенсея собственным телом. Смешно и бессмысленно. Девочка прекрасный медик, а вот боец весьма посредственный. Воробышек, нападающий на матёрого котяру!

— Хватит, Шизуне. Всё в порядке.

— Но… но вы же плачете, Цунаде-сама!

Слёзы? Действительно, всё лицо мокрое. А ей казалось, что она разучилась плакать. Последняя дань навсегда уходящему Дану… Она действительно любила его, но её жених, её мужчина, не хотел бы, чтобы и её жизнь закончилась с его потерей. Прощай, Дан…

— Шизуне, сегодняшний урок для Хаку проведёшь ты.

— Что… — Девушка обернулась, и с раскрытым ртом уставилась на наставницу, по коже которой расходились тёмные линии снятой печати. — Зачем, Цунаде-сама?! Вы же сами говорили, что это на самый крайний случай! Взрывная регенерация вредна…