Олег Мазурин - Контуберналис Юлия Цезаря

• Название: Контуберналис Юлия Цезаря
• Автор: Олег Мазурин
• Жанр: Научная Фантастика

Этот сюжет я сочинил в девятом классе! Тогда это была повесть, а герой был школьником и его звали Леонид. Повесть называлась «Лёнька и Цезарь». Но через 32 года героя стали звать Иваном и он стал студентом. Идеи не умирают они живут даже через 32 года!

---

А потом парфяне разгромили войска и самого Марка Красса. Смерть неудачливого полководца была ужасна. Ему в глотку залили расплавленное золото. Так жадный и алчный Красс получил свою последнюю и посмертную добычу.

* * *

И вот кабинет диктатора в курии Юлия, заваленный свитками, папирусами и табулами. Они в кабинете повсюду на столе, полу, на креслах, стульях. На стене большая карта Парфии. Цезарь внимательно ее разглядывает. С ним ее разглядывают консул Марк Антоний, начальник римской конницы Эмилий Лепид и другие известные и преданные Цезарю военачальники — Гай Вибий Панса Цетронион и Авл Гирций. Император чертит рукой воображаемые направления ударов римской армии против парфян, место ее дислокации и передвижение.

— Одна из серьезных опасностей — это тяжеловооруженная парфянская конница — катафрактарии и конные лучники, — начал полководец. — Именно эта сила и уничтожила нашего доблестного Марка Красса и его сына Публия и еще тысячи наших воинов. Римские командиры и солдаты ничего не могли сделать против как катафрактариев, так и лучников. Тяжелая конница, сплошь укрытая сталью, не дала прорваться нашим солдатом из окружения, а легкая конница просто расстреляла великим множеством стрел. Я долго размышлял, как против этой силы бороться. И вот что придумал…

Цезарь решительно скинул на пол кучу свитков и положил на стол рулончик, сделанный из многочисленных склеенных листов папируса. Полководец развернул его: на бумаге был изображен черными и красными чернилами план будущего сражения.

— Антоний, прижми здесь… — указал Цезарь на противоположный край плана, а сам придержал свой: для того, чтобы рулончик не свернулся.

Консул прижал своими сильными ладонями края схемы и взглянул на нее. Остальные военные советники обступили императора и принялись внимательно и с неподдельным интересом разглядывать кружочки, квадратики, прямоугольнички, цифры и стрелочки, начертанные рукой гениального стратега. Иван Родин тоже подошел поближе к столу, чтобы взглянуть на карту. Приближенные Цезаря обратили все свое внимание во слух.

Император показал на три холма, изображенных в виде полукругов.

— Необходимо найти хорошее господствующее и слегка лесистое место, поставить и пристрелять баллисты, катапульты, онагры, скорпионы, полиболы. Зарядить их камнями, зажигательными снарядами и стрелами. Замаскировать это место… Там будет три-четыре легиона. Это где-то пятнадцать тысяч… — указательный палец императора, с фамильным золотым перстнем-печатью, уткнулся в четыре, расположенные в ряд, квадратика под цифрами: «один», «два», «три», «четыре». — Лагерь надо поставить так, чтобы не перекрывать дорогу к этой замаскированной засаде. Пять-шесть легионов останутся в лагере для усиления засады. Это резерв в двадцать пять тысяч человек. Остальные наши силы и в том числе и наша нумидийская конница ввяжутся в ложный якобы генеральный бой. Как только битва завяжется, мы сделаем вид, что наш правый фланг не выдержал стремительного вражеского натиска и в панике отступает. Но основные фланга отойдут организовано к лагерю, к укреплениям, а нумидийская конница, как и несколько тысяч велитов и легионеров в качестве приманки помчатся дальше лагеря по этой дороге прямо к засаде…

Указательный палец императора «побежал» по нарисованной извилистой дороге и остановился у четырех квадратиков засады.

— Парфянская конница, естественно, будет преследовать в панике отступающие части и выйдет на наши метательные машины. Основные наши силы пропускают вражескую конницу нам в тыл и сразу начинают по-новому развертываться против атакующих основных частей противника. Те шесть легионов, что ждали в лагере до этого (мы придадим им еще пятисот галльских и иберийских всадников), выходят из него, отрезают основные части парфян от конницы. Два легиона будут удерживать правый фланг от прорыва, а четыре оставшихся вместе с галлами и иберами со свежими силами будет атаковать неприятельскую конницу с тыла. А четыре засадных легиона и нумидийская конница будут сражаться со стороны орудий. Но только после того как мы закидаем камнями и огнем тяжелую конницу парфян. Капкан захлопнется. Мы перебьем их основную силу — конницу… — указательный палец императора решительно перечеркнул крест-накрест воображаемую парфянскую кавалерию. — Наш резерв присоединиться к основным частям, численный перевес уже будет на нашей стороне, и победа над Парфией будет в наших руках… Ну, как мой план? Разве он не заслуживает восхищения? Мы отомстим Ороду за Карры!

Как только Цезарь закончил излагать план битвы, лица его приближенных просветлели от восторга.

— Превосходно придумано! — воскликнул Антоний.

— Отличная идея! — подержал консула Лепид.

— Цезарь, ты великий! — не сдержал эмоций Панса.

— Даже боги не додумались до этого! — поддержал своих друзей Гирций.

А Иван от восхищения открыл рот. Да, Цезарь действительно великий полководец. Как великолепно он разработал план масштабного сражения.

— А теперь обсудим детали сражении — предложил Цезарь своим полководцам и военный совет стал дискутировать.

Родина позвал начальник стражи:

— Иван Сальватор, там пришла знатная матрона, она желает видеть Цезаря.

Контуберналис узнал матрону: то была верная любовница диктатора Сервилия Цепиона. Она была в траурных черных одеждах и без украшений.

Иван вернулся в кабинет и, прервав военный совет, доложил императору:

— Пришла Сервилия Цепиона. Хочет тебя видеть, божественный Цезарь.

Диктатор встрепенулся.

— Мои верные друзья, сделаем небольшой перерыв и обсудим нашу операцию после.

Консул, начальник римской конницы и военачальники с контуберналисом ушли в судейский зал курии. Там они продолжили разговор о предстоящей битве.

А Цезарь принял матрону. Он обнял ее и поцеловал.

— О, несравненная и преданная мне Сервилия, мне сказали, что ты хочешь видеть меня?

— О, да, мой Цезарь.

— Прости, но все мои мысли сейчас заняты предстоящим походом.

— Знаю.

— Ты еще носишь траур по Марку?

— Да.

— Я тебе рассказывал, моя Сервилия, что Марк не захотел встать на мою сторону и сам выбрал себе смерть.

— Да, я помню. Я не виню тебя в его смерти, больше — себя. Если бы я раньше рассказала бы тебе о сыне, то многое изменилось бы в его судьбе.

— Фатум не согласен с нами. Я думаю, ничего бы не изменилось, даже если бы я знал ранее о нашем близком родстве. Я был для него всегда врагом, тираном, душителем Республики. Он видел во мне все плохое, а все хорошее в моих недругах. Мое прощение к нему он расценил бы как слабость и обернул его в пользу заговора и на радость врагов. Мы с ним разные люди были. И одна из причин такого несогласия то, что я с детства не воспитывал его. А родная кровь еще ничего не значит.

— Это верно.

Цезарь ласково заглянул в глаза женщины.

— Так зачем тебе я нужен, Сервилия?

— Я соскучилась по твоим ласкам и телу.

— Вот что. Но у меня столько дел, я не знаю как быть.

— Я не требую много времени, всего лишь час.

— Приходи ко мне позже, Сервилия, мне необходимо завершить военный совет.

— Когда прийти мне, мой божественный Цезарь?

— Часа через два.

— Хорошо, я обязательно приду, мой Цезарь.

— И я буду тебя ожидать, о, несравненная Сервилия!

— Тогда, вале, мой Цезарь!

— Вале, Сервилия! И до встречи!..

Матрона ушла, а император направился в судейский зал к своим приближенным…

* * *

Синий павлин важно шел по дорожке из камня, распустив красивый хвост с сине-оранжевыми кружочками. За ним дефилировал еще один сноб-павлин, но только белый. С белоснежным хвостом без всяких узоров и белой грудью. Синий павлин вдруг развернулся и птицы встретились. Синий победоносно взглянул на белого и не уступил ему дорожку. Белый от неожиданного фортеля птичьего собрата задергался и заволновался. А со стороны был на лицо яркий контраст синего и белого. На фоне темно-зеленой растительности и красных роз. Наконец белый денди позорно отступил, а нахальный синий встал в позу победителя и еще сильней распушил хвост.

В саду на вилле диктатора на берегу Тибра беседовали Цезарь и Иван.

Завтра диктатор отправляется в поход, а сегодня он дает последнее наставления контуберналису. Атмосфера в саду расслабленная, мирная, тихая, слышно даже как журчат фонтанчики. Все располагает к доверительной и задушевной беседе.

Теперь диктатор снова превратился в того старика Цезаря, которого Иван увидел сразу при попадании в Древний Рим. Те же седые короткие волосы, лысина, морщины на лице, впалые щеки, грустный и усталый взгляд. Здесь вдали от назойливых людских глаз Гай Юлий расслаблялся и давал волю чувствам. А Иван под воздействием такой сердечной обстановки воспринимал Цезаря не как императора или диктатора, а как приемного отца. Их души были готовы к конфиденциальному диалогу.