Олеся Луконина - Чёрная маркиза

• Название: Чёрная маркиза
• Автор: Олеся Луконина
• Жанр: Исторические приключения

XVIII век, Карибы. Красавица-мулатка Тиш Ламберт получает во владение после гибели мужа бриг «Чёрная Маркиза», названный так в её честь — с совершенно безбашенной и бесшабашной командой, состоящей из близнецов-изобретателей Марка и Лукаса, которые набили корабль под завязку разными волшебными механизмами, заменяющими дюжину матросов, и старпома Дидье Бланшара, беззаветно в Маркизу влюблённого.

---

Живот у него прилип к спине, одежда превратилась в лохмотья и едва прикрывала исхудавшее тело. С голодухи ему мерещились наяву разные видения, слышались голоса… песни. И потому, когда он вывалился из прибрежных кустов на каменистый обрыв, под которым вдруг распахнулась сияющая, безграничная, свободная бирюзовая даль, то сперва тоже решил, что всё это ему примстилось.

А потом просто упал на колени перед этим чудом.

Перед морем.

И разрыдался.

— Там был корабль, — отрывисто продолжал Дидье, опустив голову. — Бриг «Ровена». Они увидели меня и спустили шлюпку. Взяли на борт. — Он незаметно перевёл дыхание. — Там был боцман… старик Гроув. Бывший каторжник, бывший доктор. Он научил меня моряцкому делу… и это он рассказал мне про галеон, когда умирал. А потом… потом появилась «Маркиза». И Тиш. — Он почти беспомощно развёл руками и поднял глаза, пытаясь улыбнуться. — Вот и всё. Ничего страшного не произошло, patati-patata! Мне повезло. Я… — Он перевёл взгляд на Морана и закончи на выдохе: — Я любил.

— Да уж, повезло, — губы Грира искривились в непонятной усмешке, и Дидье решительно кивнул:

— Сам ли ты любишь или любят тебя — только ради этого стоит жить, кэп.

Моран в своём углу молчал как каменный, и Дидье опять запнулся. Он прекрасно понимал — если сейчас наконец решится проделать то, что давно собирался, капитан «Разящего» больше его не пощадит, несмотря на своё странное к нему благоволение… но он просто обязан был это сделать, да и всё тут!

— Кэп, — сказал он с глубокой грустью, — мне, право, грешно роптать на судьбу. Ты же знаешь жизнь и людей. Проклятье, ты разговариваешь со мной, ты расспрашиваешь меня, ты… — Он набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Но почему ты никак не хочешь поговорить с самым близким тебе человеком?

Повисло ошеломлённое молчание, а потом оба его собеседника заговорили одновременно.

— Это с кем же? — ощетинившись, как рысь перед броском, процедил сквозь зубы Моран, враз ожив, а Грир, не глядя на него, так же угрюмо осведомился:

— Ты о ком толкуешь, парень?

Дидье возвёл глаза к потолку в сокрушённой досаде. Волки, чёртовы волки, злые, упрямые, гордые… Они так и будут щериться друг на друга до второго пришествия Христова!

Нет, он больше не желал этого видеть!

— Поищите повнимательнее, может быть, найдёте, — бросил он ехидно и сердито, выскальзывая за дверь каюты одним неуловимым молниеносным движением и так же мгновенно опуская снаружи засов.

Щёлкнули второй и третий засовы, и одновременно сами собой захлопнулись иллюминаторы.

Эту каюту легко можно было превратить либо в неприступную крепость изнутри, либо в наинадёжнейшую тюрьму — снаружи. Близнецы постарались на славу.

Дидье от всей души понадеялся, что хитроумные запоры выдержат.

Вопль, донёсшийся из каюты, был настолько грозен, что спина у Дидье прямо-таки изморозью подёрнулась. Но зато этот вопль был дружным и слаженным.

Tres bien.

Капитан «Маркизы» прижался щекой к переборке и негромко сообщил:

— Я выпущу вас утром, не сердитесь, garГons. Я хочу, чтоб вы поговорили наконец, morbleu, просто поговорили!

Ответом ему было гробовое молчание, не менее зловещее, чем недавний грозный рёв.

Дидье тяжко вздохнул и расстроенно почесал мягкое место, мысленно с ним простившись. Мимолётно ухмыльнупся и подошёл к борту «Маркизы», облокотившись на планшир и невидяще уставившись во тьму.

Снасти успокаивающе поскрипывали над его головой, неподалеку виднелся чёрный огромный силуэт «Разящего».

Припомнив слова Грира о том, что, мол, его фрегат едва не застрял посреди паршивой речушки, Дидье опять невольно улыбнулся, хотя сердце его переполняла необъяснимая тоска.

Он смутно понимал, отчего это — из-под спуда вырвались воспоминания, которые он годами упорно загонял на самое дно души.

И ещё он не мог не думать о Мадлен, за судьбу которой отныне всецело отвечал. Об отце и Франсуа, которые должны были остаться совершенно одни.

И ещё он думал о Грире с Мораном. Об их свирепой, неистовой, воистину волчьей любви.

Но ведь даже волчья любовь — всё равно любовь.

В ушах его прозвучали собственные слова, сказанные несколько минут назад.

Сам ли ты любишь или любят тебя — только ради этого стоит жить…

Дидье опустил на планшир кулаки и бессильно уткнулся в них лбом.

И скорее почувствовал, чем услышал, лёгкий плеск воды под вёслами там, внизу, у борта «Маркизы». И тихий оклик:

— Капитан Бланшар!

Дидье махом перегнулся через борт и глянул вниз. Чернильные вихры мальчишки, сидевшего в лодке, сливались с окружающей темнотой, блестели только белки таких же тёмных глаз.

— Мадам Жозефина хочет вас видеть, капитан Бланшар. Сейчас.

Значит, он не ошибся.

* * *

Грир облазил всю растрекляту каюту, ставшую для них ловушкой, дюйм за дюймом, со светильником в руке, пока Моран так же методично, с помощью острия своего ножа, обследовал дверные засовы и запоры.

Тщетно.

Каюта казалась совершенно герметичной, а в крохотные отверстия для притока свежего воздуха Грир пролез бы только будучи змеёй.

Причём змеёй весьма и весьма тощей.

Пресвятые угодники, да что за дурь лезла к нему в голову!

Он свирепо и беспомощно выругался, саданув кулаком по застонавшей переборке.

— Давай, врежь ещё пару раз, и полегчает, — насмешливо бросил Моран, поглядывая на него с высоты дубового табурета, который он подтащил к двери, чтобы обшарить притолоку. — Воображаешь, как врежешь Дидье под дых?

Грир даже вздрогнул.

А потом с усилием разжал занывший кулак и машинально подул на сбитые костяшки.

— Сам хочешь отведать, что ли? — угрюмо поинтересовался он. — Тогда скажи ещё что-нибудь, не стесняйся, прошу.

— Да неуже-ели? — с той же издёвкой почти пропел Моран, продолжая пристально смотреть на него сверху вниз. Парень запыхался от бесплодной возни, чёрные волосы его растрепались, синие глаза опасно сузились. — Ты — просишь? Меня? Я не ослышался?

— Нет, — кратко ответствовал Грир, невозмутимо пристраивая светильник на краю стола и медленно подходя к двери. — Чёртов шалопай затолкал нас сюда, чтоб мы поговорили. Так что давай, говори. Я жду.

Он слышал, насколько зловещ его собственный вкрадчивый голос, и от всей души этим наслаждался, невзирая на досаду и всё возраставшее напряжение, от которого самый воздух в каюте, казалось, начал потрескивать, будто они находились в центре надвигавшейся грозы.

— Не о чем нам разговаривать! — Вызывающий голос Морана тоже вздрагивал от напряжения, потемневший взгляд впился в лицо Грира.

О да, этот мальчишка нипочём и никогда не сдастся.

Никогда, хоть рви его на части.

Досада, гнев, невероятная гордость за проклятого упрямого щенка — всё это мгновенно вспыхнуло в душе Грира.

И ещё — нежность.

Нежность?!

Он не знал, как ещё назвать эту горячую щемящую печаль, что грызла ему сердце, выворачивая его изнутри.

Шагнув вперёд, он одним ударом сапога вышиб из-под ног Морана табурет и поймал его в объятия, мельком подумав, что это то же самое, что схватить в охапку рысь, да ещё и взбесившуюся вдобавок.

Он хотя бы успел выхватить у Морана нож и отшвырнуть его в сторону, но ему понадобилась вся его сила и сноровка, чтобы удержать шипящего ругательства и отчаянно вырывавшегося мальчишку. К тому моменту, когда Моран наконец выдохся и притих в его руках, запаленно дыша и сверкая исподлобья глазами, Грир и сам изрядно вымотался.

Сердце Морана бешено колотилось, кожа покрылась испариной, все мышца натянулись, как тетива лука, и Грир со вспыхнувшей вдруг тревогой подумал, что этот гордый дурачок сейчас просто дух испустит от избытка противоречивых чувств, его обуревающих. Он легонько его встряхнул его и прошептал куда-то в его растрёпанные волосы:

— Скажи же мне наконец.

— Ты хочешь, чтобы я тебя просил… никогда! — выдохнул Моран с новым пылом, и капитан даже глаза прикрыл, вспомнив собственные слова, сказанные совсем недавно.

«Ничего от меня не дождёшься… пока сам не попросишь… скорее ад замёрзнет, я понял…»

— Я понял, — негромко проговорил он. — Я не об этом. Я слышал, как вы разговаривали с Дидье после… проклятье! — Он даже зубами скрипнул и закончил с усилием: — После той ночи… шалопай сказал, что я ничего не понимаю. Я хочу понять. Я… никому никогда прежде этого не говорил, — продолжал он, глядя в глаза мальчишке и умолкая на миг после каждой фразы. — Мне никто не был нужен до такой степени, как ты, чёртов гордец. Вот, я это сказал… а ты услышал. Теперь твой черёд. Рассказывай.

Моран в его руках замер, тоже уставившись ему в лицо округлившимися глазами, потом невольно облизнул губы и прохрипел:

— Что… что рассказывать?

Грир чуть ослабил хватку, по-прежнему почти касаясь губами его волос: