Николай Верещагин - Роднички

• Название: Роднички
• Автор: Николай Верещагин
• Издательство: Современник
• Жанр: Сентиментальная проза
• Год: 1980

---

От огненного ручья сразу стало светлее в цехе, и сумрак отступил, сгустился в углах. Отсвет чего-то праздничного и торжественного пал на грубую будничную обстановку цеха, на чумазые лица горновых, на их заскорузлые робы, и топорная неуклюжесть механизмов, грубая реальность закопченных стен, серого от пыли железа, вдруг отступила куда-то, стушевалась и почти исчезла перед этой родниковой струей огненной белизны.

Глава 4

Средь шумного бала случайно…

А. К. Толстой

Вечером Кеша намочил и пригладил свои кудри, нацепил галстук и отправился в клуб на танцы. Антон с ним не пошел, сказал, что ляжет спать пораньше. Он твердо решил избегать Бубенцовой — кто-кто, а уж она-то в клубе будет точно, и Валентин с Гришей будут торчать рядом. На него нашло ставшее обычным уже настроение хандры и жалости к себе: он одинок, никто его не понимает, и не надо — одному плохо, но зато страдания делают его мудрым, чувствительным, он будет сидеть на берегу озера, проникнется настроением этой ночи, волшебным серебристым светом луны, тихим, музыкальным плеском волн и в одиночестве будет шептать проникновенные строчки, такие, например: «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит».

Тетя Феня подоила корову, разлила молоко по крынкам и собиралась ложиться спать, а он, когда уже совсем стемнело, вышел на улицу, не зная толком, куда пойдет. Какая-то серая облачная кисея выстилала ночное небо, то закрывая месяц — и тогда он лишь тускло угадывался в глубине, как стеклянный осколок, брошенный в воду, то разрываясь — и тогда на мгновение месяц выплывал острый и четкий, чтобы в следующий миг вновь погрузиться в облачную муть. Темно было хоть глаз выколи. Лишь постояв у калитки и приглядевшись, Антон разобрал дорогу, темные остовы соседних домов, пятна кустов в палисаднике. Всего пять-шесть окон неярко светилось на всей улице; не слышно было ни голоса, ни звука, лишь отдаленный собачий лай на другом конце поселка.

Спотыкаясь о невидимые под ногами кочки, он побрел к озеру. Собаки, заслышав его шаги, хрипло лаяли во дворах и бросались на запертые калитки. Тонкое поэтическое настроение было испорчено — все время казалось, что собака не привязана и сейчас вцепится из темноты мертвой хваткой. Это тоже было не очень приятно. Он хотел уже повернуть назад, но, заметив фонарь у лодочной пристани, побрел в темноте на свет.

Лампочка горела тускло под жестяным, похожим на тарелку, колпаком, но здесь хоть было видно, что под ногами. Свет лампочки желтым маслянистым пятном отражался в темной воде внизу; волны, мелкие и мутные, лизали столбы под настилом. Пахло тиной. С неприятным шорохом терлись борта тесно привязанных здесь лодок.

Среди неуклюжих долбленок и просмоленных дощаников приткнулась к настилу маленькая голубая лодочка с красной полосой, узкая, как байдарка. Лодка была настоящая, хотя казалась маленькой, почти детской. Антон присел на корточки и тронул лодку рукой, она легко, почти невесомо, качнулась в сторону. «Как игрушечная», — подумал он. И привязана была лодка не ржавой цепью или растрепанной веревкой, как другие, а легкой цепочкой с маленьким замком.

Поэтическое сиденье на берегу не удавалось, но и возвращаться домой в темноте не хотелось. Волей-неволей Антон побрел в клуб, освещенные окна которого заметно выделялись среди редких огоньков поселка. Веселье там было в полном разгаре. Гремела усиленная динамиком музыка, стулья были беспорядочно сдвинуты к сцене, а на освободившемся пространстве танцевали пар двадцать. Мелькнула круглая голова Башкова, он танцевал с высокой, дебелой Валей Рогинец. Увидев Антона, Башков весело подмигнул ему и сделал в сторону зала широкий приглашающий жест. Незанятые девушки стояли с ожидающими лицами вдоль стенки, толпились озабоченно в фойе перед зеркалом. Парни курили тут же у распахнутых в темень окон. Заметив среди сдвинутых в угол стульев Кешу, одиноко сидящего там с грустным видом, Антон, ни на кого не глядя, прошел к нему.

— Чего не танцуешь? — спросил он, садясь нарочно спиной к залу. Он положил вытянутые ноги на стул перед собой и засунул руки в карманы.

— Невезучий я, — грустно сказал Кеша. — Раз пригласил Зиночку — не пошла, второй раз пригласил — не пошла, а с Валентином весь вечер танцует. Вон опять с ним…

Антон повернул голову, отыскал глазами Валентина, танцующего с Зиночкой, и сразу же за ними увидел Бубенцову с Гришей. Они двигались медленно, почти стояли на месте, и Бубенцова что-то говорила ему, что-то ласково, доверчиво ему говорила, а Гриша тихо кивал, смотрел ей в глаза, и лицо у него было какое-то странное, мягкое и улыбчивое — таким Антон его никогда не видел. «Значит, все-таки Гриша, — пронеслось у него в голове, — Конечно же, Гриша…» И хотя еще вчера он в последний раз и окончательно решил, что Бубенцова ему до лампочки и все, что связано с ней, его больше не интересует, он почувствовал себя несчастным, оскорбленным, обманутым — кровь бросилась ему в лицо. Он резко отвернулся и чтобы Кеша ничего не заметил, сказал вдруг неожиданно для самого себя: «Сейчас я приглашу твою Зиночку, а потом сосватаю тебя с ней».

Раз сболтнул, приходилось действовать, и когда зазвучали первые порхающие такты вальса, он встал и неуверенно направился к Зиночке. «Не пойдет. Откажется, дрянь!» — успел подумать он, когда, встретив его взгляд, она демонстративно отвернулась к подружке. Вернуться или пройти мимо он уже не мог и потому с ходу пригласил девушку, стоявшую у стенки рядом с ней. Девочка вскинула на него глаза, робко улыбнулась, подала руку — и они закружились.

Она была много ниже его, худенькая или, скорее, хрупкая — глядя на ее косички и школьные бантики, ей можно было дать лет пятнадцать. Она была в белом платье без рукавов, оставлявшем открытыми ее по-детски тонкие загорелые руки. Танцевала она старательно, глядя в сторону мимо его плеча, и какая-то легкая полуулыбка лежала у нее на губах, будто вспомнила что-то забавное.

Почувствовав, что Антон разглядывает ее, она подняла голову, взглянула ему в лицо и улыбнулась радостно и открыто. Она была рада, что он пригласил ее, он ей нравился, она гордилась тем, что танцует с ним, таким взрослым и студентом… Ее глаза говорили, что если он хочет, она весь вечер будет танцевать с ним, а она очень хочет, потому что любит танцевать, но ее никто не приглашает, потому что все считают, что она еще маленькая, а она хочет с ним танцевать, потому что он ей очень нравится… Может, он тоже думает, что она еще маленькая и глупая? — ну и пусть думает, — а она совсем не ребенок, она уже взрослая… А его она сразу заметила, когда он вошел и сел спиной к залу, ей хотелось с ним танцевать, и вот он пригласил ее, потому что ей хотелось, и она очень рада, ей хорошо, и ему пусть тоже будет хорошо, а то у него такой несчастный, замученный вид, что прямо жалко его…

Все это за какую-то долю секунды Антон прочел в ее глазах, и это так поразило его, что глаза какой-то незнакомой девчонки могут ясно разговаривать с ним, а он запросто все понимает, что до него не сразу дошел смысл сказанного. А когда уразумел и смысл, то сделалось так славно, что он засмеялся. Она поняла, чему он засмеялся, и удовлетворенная ясная улыбка осветила ее лицо. Она отвернула голову и стала смотреть в зал мимо его плеча, а до него дошло, что так не бывает, что глаза не говорят длинными предложениями, да еще с такой ясной интонацией. И сразу что-то восстало в нем против этого сомнения, ему уже не хотелось, чтобы это оказалось просто иллюзией, и потом он ведь где-то читал, что так бывает, просто не думал, что это может встретиться ему — он полагал, что это такая редкость… Он открыл рот, толком не зная, что хочет сказать, и не нашел слов, произошла заминка. Она подняла глаза и сказала ему, что она поняла его, что говорить глазами, в этом нет ничего особенного, это она всегда умела; сказала ему, что он хорошо танцует, что он высокий, она едва достает ему до подбородка, но это тоже ей нравится, хотя… самой ей не нравится, что у нее такой маленький рост.

Значит, все было правдой. Он почувствовал себя так как будто еще минуту назад был больным и нищим и вдруг разом выздоровел и разбогател… Что-то в ней было такое, в этой девчонке, что-то такое… А по тому, как внимательно она смотрела на него. как сосредоточенно замерли ее зрачки, он догадался, что и его глаза говорят, что и она в них читает. И она уже прочла, что она забавная девчонка, что удивительно, как он ее сразу не заметил — она вот какая симпатичная! — что она развеселила его и ему теперь хорошо, что от его мрачного настроения не осталась и следа… Она все поняла, кивнула и радостно улыбнулась. Они закружились под музыку быстрей и быстрей, и им освободили место другие танцующие. Они летели, кружась, по широкому кругу, и он глазами спросил: «Ну как?» — и она ответила: «Здорово!» — и он глазами сказал ей: «Ты молодец, девчонка!» — а она шутливо вздернула нос: «А как же!..»