Наталия Вико - Шизофрения

• Название: Шизофрения
• Автор: Наталия Вико
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02305-4

Молодая женщина - успешный врач-психиатр пишет монографию о психозах, связанных с Древним Египтом. Чтобы понять природу этих психозов, приводящих к самоубийствам больных, возомнивших себя воплощениями древнеегипетских царей и цариц, она направляется в Египет.

Не имеющая аналогов в русской и зарубежной литературе внежанровая проза с захватывающим сюжетом, в котором переплелись приключения, мистика, история, политика, психология, философия, скрученные в тугую спираль, которая и составляет нашу жизнь.

---

Александра расположилась на скамейке неподалеку от дверей лечебного корпуса, достала из замшевой сумочки темные очки, протерла стекла краем обкрученного вокруг шеи шелкового платка и откинула голову, подставив лицо все еще горячим солнечным лучам…

…— Слушай, как думаешь, может все-таки водрузить статую Свободы на площадке перед входом? — услышала она голос Вадима, который, неслышно подойдя сзади, положил руку ей на плечо. — «Бартольди» собственный у нас уже имеется. Настойчиво предлагает свои услуги.

— Что, новый пациент? — Александра запрокинула голову, чтобы увидеть собеседника, и была незамедлительно награждена быстрым поцелуем в лоб.

— Ага, — ответил Вадим, обошел скамейку и встал напротив гостьи. — Я бы, конечно, не возражал, если бы то же самое место «Бонапарт» не ангажировал, чтобы в газетной треуголке в величественной позе выстаивать. Потом еще «Нерон», — он озабоченно наморщил лоб, — да, кстати, и «Король-Солнце Людовик XIV» на это же место претендует. Беспокоюсь, не случилась бы война.

— А ты собери их вместе за столом переговоров и предложи выкурить трубку мира, — предложила Александра, изобразив озабоченность на лице.

— Если только с травкой, — хмыкнул Вадим.— Другая их не умиротворит.

— А что же ты хочешь? С гениями работаешь!

— Да уж! — важно согласился Вадим. — Сама знаешь, лучшие умы собираем. Свободных мест уж нет. В связи с осенним обострением. Прием только по предварительной записи. Держи свои выписки из архива, — с торжественным видом протянул он папку с тесемками, завязанными бантиком. — Полдня ксерил!

— Ой спасибо, Вадюшенька, век не забуду твою доброту, — Александра достала из сумочки предусмотрительно захваченный пакет и опустила туда документы.

— А ты, Сандрочка, гляжу, совсем обленилась на вольных хлебах. Подняться на второй этаж ей тяжело! — сказал Вадим с укоризной.

— И пришлось бедному старому Вадиму с тяжелой папкой в руках самому ковылять к своей горе! — хмыкнула она.

— Во-первых, не старому еще! — деланно возмутился тот, выпячивая грудь. — А во-вторых, не ковылять, а спуститься! С высот руководящего поста, между прочим, — нахмурив брови, он изобразил начальственную строгость. — Превозмогая накопившуюся усталость. Присесть что ли? — спросил, уже откидывая назад полы белоснежного халата и опускаясь на скамейку. — А нас, мужчин-руководителей, беречь ой как надо! — скосил глаза на Александру, проверяя, находит ли призыв понимание и, не обнаружив такового, продолжил:

— Бедных — особенно. Работа нервная, соблазнов полная. Все так и норовят предложить что-нибудь противоправное! Так и норовят!

Александра сочувственно закивала.

— Сама ведь знаешь, — Вадим наклонился к собеседнице, — наша психушная справка — покруче всякой ксивы будет. Вытворяй чего хочешь! Да-а, — он откинулся на спинку скамейки и заложил руки за голову, — порой так хочется отдаться во власть пороку! — в его голосе зазвучали мечтательные нотки, — злоупотребить полномочиями и коррумпироваться! Чтоб потом на работу на «мерине» или «бэхе» с открытым верхом…

— С открытым верхом — это да-а! Это кла-асс! — немедленно согласилась Александра. — Особенно в московском климате. Хоть зимой, хоть осенью, хоть весной. Да и летом нормально. Шик-а-арная пепельница на колесах! Для водителей грузовиков, которые с высоты кабин плюют на дорогу, а заодно и на предупреждения Минздрава.

— Ох, Сандра! — Вадим изобразил вселенскую скорбь на лице. — Ну что ты за человек? Светлую мечту о материальных благах вот так безжалостно … — он махнул рукой. — Тебе, конечно, хорошо на новой «Авдотье»,… — пауза была нужна только для того, чтобы придать лицу невинное выражение, — …совершенно случайно выигранной в казино,… — следующая пауза позволила ему смущенно потупить голову, — …в котором Кузин приятель — хозяин…

Лицо Александры вспыхнуло от возмущения.

С Алексеем Кузнецовым, по-домашнему — Кузей, высокопоставленным государственным чиновником, в прошлом вполне удачливым бизнесменом, а в еще более далеком прошлом одноклассником Вадима, она познакомилась в январе на дне рождения Вадима, куда школьный друг, оторвавшись от неотложных дел и ответственных мероприятий, заехал по пути на минутку «поздравить старичка, умудрившегося родиться в Татьянин день, который, как известно, не только день студентов, но и день рождения Володи Высоцкого», но почему-то остался до глубокой ночи и, демонстрируя чудеса галантности, добровольно вызвался подвезти ее домой за город в дачный поселок. Предложение оказалось весьма кстати — ее «девятка», видимо, решила заночевать во дворе у новорожденного и, простуженно чихая и кашляя, категорически отказалась заводиться на морозе.

Новый поклонник — вальяжный, осанистый, солидный не по годам, всегда одетый с иголочки, а главное, обладавший потрясающим рокочущим басом, вначале показался немного назойливым, но потом слово «назойливость» под напором стильных букетов и милых сердцу каждой женщины дорогих безделушек, трансформировалось в более приемлемое «настойчивость» — свойство, вполне достойное мужчины. По словам Вадима, школьный друг всегда был примером правильного поведения и образцом для подражания. Его зычный голос, особенно когда в старших классах Кузе доводилось декламировать стихи Маяковского, приводил в оцепенение молоденькую учительницу по русской литературе, которая, прижав к лицу ладошки, замирала и таяла от умиления прямо на глазах. Разве что автограф не просила. Впрочем, таяла не она одна. Поклонницами Кузиного голоса и других не менее замечательных достоинств являлись многие девочки. Да и как могло быть иначе? Кузя был начитан, воспитан и обходителен, со школы избрал здоровый образ жизни, не отравляя окружающую среду и жизнь учителей табачным дымом и, в отличие от гормонально-невоздержанных прыщавых одноклассников, не зажимал девчонок в углах на вечеринках. Ну, разве что иногда, поднимаясь по лестнице, галантно пропускал перед собой некоторых девиц в особо коротких юбках. А кто бы не пропустил? К тому же — исправно посещал школьные комсомольские мероприятия и не модный тогда теннисный корт, демонстрируя на собраниях — идеологическую подкованность, а на спортивной площадке — снежно-белые кроссовки и дорогую ракетку, присланные с оказией папой — ответственным совзагранработником, большую часть жизни посвятившим тяжелому служению родине во враждебном западноевропейском окружении. В компании Кузя пил в основном сок и минеральную воду, воздерживался от чрезмерного употребления мяса и неумеренного секса и, в результате, вопреки посягательствам многочисленных охотниц, на подходе к сорокалетнему юбилею продолжал оставаться «ну очень перспективным женихом».

По рассказам Вадима, разбогател Кузя в тридцать лет почти случайно. В результате стечения двух внешне совершенно неудачных обстоятельств, которые, вопреки здравому смыслу, но в полном соответствии с известным арифметическим правилом про минус, помноженный на минус, дали плюс. В 1998 году после вынужденного раздела имущества мясоперерабатывающего комбината с «авторитетными» партнерами ему достались только сотни тысяч банок никому не нужной отечественной говяжьей и свиной тушенки. К тому же, в привычно катастрофичном августе грянул дефолт, которого все давно ждали, но подготовились лишь немногие — те, которые точно знали, когда и для чего дефолт должен грянуть. Вот здесь-то для Кузи и началось волшебное превращение двух отрицательных обстоятельств в один положительный результат. Население страны генетическим чутьем почувствовало приближение большой беды. Опытное довоенное поколение, обнаружив замаячивший на горизонте призрак еще не забытого голода и бесконечных очередей, бросилось на последние рубли сметать с полок все, что можно было съесть, немного посолив и слегка подогрев на открытом огне, а молодое — срочно отоваривать — неважно чем — новомодные пластиковые карточки полумертвых уже банков. Тушенка вместе с солью, сахаром, мукой и спичками в одночасье превратилась в ходовой товар и легко ушла оптом по тройной цене в твердой иностранной валюте. Реализовав всю партию популярного народного продукта, Кузя в одночасье стал миллионером. Но радость от свалившегося на голову капитала не помешала услышать сигнал, поданный государством — он интуитивно понял, что авантюрные 90-е заканчиваются и наступает другое время, когда самым прибыльным бизнесом и надежной защитой становится государственная должность. Используя отцовские связи, Кузя поспешно снял с себя бремя коммерческих рисков и занял важный пост в новом правительстве. В общем, укрылся под теплым крылом непредсказуемого для населения, но уже вполне понятного для чиновников государства.

Сказать по правде, за несколько месяцев знакомства, привыкнув к его вниманию и заботе, Александра даже начала подумывать, что застенчивый поклонник — не самый плохой вариант, но у того обнаружился существенный недостаток. Точнее, болезненный комплекс. Выяснилось, что Кузя и есть тот самый «каждый пятый мужчина», вычисленный строгой медицинской статистикой, то есть — жутко ревнив. Поначалу это даже забавляло. Срабатывал женский стереотип — «ревнует — значит, любит!», из которого в прошлый век под напором эмансипации благоразумно ушло слово «бьет». С одной стороны, было видно, что ему приятно появляться с эффектной спутницей на людях, но с другой… Выражение Кузиного лица менялось, лишь только к ней приближался любой мужчина. Даже ее собственный стилист, по своей природе, естественно, попадавший лишь в категорию подружек. Но Кузя в такие моменты бывал глух и слеп. Всем своим видом показывал, что именно этот третий — лишний. А потом следовали расспросы: «Ну, и кто это? Откуда ты его знаешь? Почему он к тебе подошел?» Не получая ответ, поклонник замолкал, погружаясь в омут мрачных предчувствий и предположений. С воображением у него все было в порядке. После того, как в начале лета Александра, поддавшись на уговоры, переехала в его Рублевский дворец, ситуация не улучшилась. «Что-то ты в последнее время как-то особенно тщательно стала за собой следить?» — с подозрением спросил он уже на третий день после ее переезда, заглянув в открытую дверь ванной, где она делала самый обычный, незаметный — очевидный признак хорошего вкуса — макияж. «Ну, не все же время тебе за мной следить, милый?» — с нежной улыбкой ответила она, вогнав ревнивца в краску. Но вскоре выяснилось, что Кузя и правда пытается контролировать каждый ее шаг: умудряется втихаря читать СМС-ки, просматривает перечень звонков за день и залезает в почтовый ящик ее ноутбука. Более того, через компанию-оператора мобильной связи получает информацию обо всех ее передвижениях по городу, время от времени удивляя вопросами: «А зачем это ты ездила в Измайлово? А к кому ты зачастила на Кутузовский проспект?» Хотя такие вопросы кого угодно могли поставить в неловкое положение, оправдываться, а уж тем более отчитываться Александра не любила, поэтому сначала отшучивалась, потом пыталась терпеливо вразумлять, но… известная теория о неизлечимости чувства ревности подтвердилась на практике. Ее собственной. Профессиональные психиатрические приемы оказались бессильны, поэтому, застав однажды Кузю за изучением принадлежащей, как она всегда наивно полагала, лично ей записной книжки, Александра высказала ревнивцу все, что думает об этом конкретном случае и о нем самом, как о главном действующем лице инцидента. Для усиления аргументации ненароком сбросила на пол, вымощенный редким бразильским мрамором, несколько подвернувшихся под руку коллекционных фарфоровых тарелок, собрала вещи, хлопнула дверью — сначала дома, а потом — своей старенькой «девятки», пригорюнившейся за несколько недель в дальнем углу Кузиного поместья — сказать по правде, дверь просто плохо закрывалась — и покинула загородную резиденцию несчастного Отелло. Оторопевший от неожиданного развития событий Кузя даже не попытался ее остановить, а лишь молча растерянно моргал, наблюдая за происходящим.