Андрей Раев - Проклятие России. Разруха в головах?

• Название: Проклятие России. Разруха в головах?
• Автор: Андрей Раев
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48740-0

Сразу после Второй Мировой войны лежащая в руинах Западная Германия с блеском провела экономическую реформу, всего через два года после начала которой производство достигло довоенного уровня, а еще через 6 лет превзошло его вдвое! Неудивительно, что в «либеральной» России этот факт старательно замалчивают, а всю вину за провал собственных «демократических» реформ пытаются свалить на «ущербный русский менталитет», который-де является главной помехой движению вперед, — мол, «разруха не в клозетах, а в головах», дескать, проклятый «национальный характер» бросает нас из крайности в крайность, от тоталитарного коммунизма к бандитскому капитализму… Есть ли в этих русофобских рассуждениях хотя бы доля истины? Действительно ли в русской душе содержится нечто вредоносное и разрушительное — или это очередной «либерастический» миф, которым горе-«реформаторы» пытаются прикрыть собственные бездарность, вороватость и несостоятельность?..

Впрочем, даже будучи патриотом, трудно избавиться от ощущения, что Россию и впрямь прокляли, сглазили, навели порчу. Иначе почему все наши прорывы в будущее заканчивались откатом в прошлое и отставанием от Запада? Почему за каждым подъемом следует застой, который ликвидирует все успехи подъема? Почему реформы у нас не менее разрушительны, чем самые кровавые революции? Почему, едва «нажав на газ», Россия сразу же «бьет по тормозам»? И как освободиться от этого проклятия, избавиться от сглаза, снять порчу?

Отвечая на самые сложные и «неудобные» вопросы нашей истории, эта уникальная книга умудряется не впасть в занудство и псевдонаучность, читаясь не как скучная монография по политэкономии, а как захватывающий интеллектуальный детектив!

---

Так что, увы, я нахожу здесь не столько предмет для гордости, сколько отягощённую наследственность. И не удаётся мне ничего найти специфически русского в русских генах, кроме великого евразийского смешения. И главное, искать-то не хочется. Слишком большой простор здесь открывается для спекуляций, слишком большое поле деятельности для разного рода комиссаров. Под комиссаром я имею в виду каждого человека, обладающего истиной столь великой, что её достаточно, чтобы заставить меня признать, что белое — это чёрное. Я живу, и рядом со мной живёт Иван. Он отличный работник, семьянин, добрый, весёлый человек, законов не нарушает. Я считаю его другом. Вдруг появляется некто и говорит: «Опасный тип этот твой Иван, у него дедушка — троцкист, и сам он не знает законов марксизма-ленинизма. Пора с ним разобраться». Или: «У него прабабка — еврейка». Или: «Он не верит в Бога, только прикидывается». Главное — проверить эти обвинения я не могу никак, так как сам великой истиной не обладаю. Я говорю: «Да быть того не может!» А мне в ответ: «Ты в этом ничего не понимаешь. И сам-то ты — кто? Чего это ты этого Ивана защищаешь?» И всё. Сегодня пришли за Иваном, завтра — за мной.

Очень мне не хочется в такую ситуацию попадать. И поэтому власть над своей жизнью абсолютных непроверяемых истин я признавать отказываюсь.

Быть, как все

Действительно, чего мудрствовать? Живёшь в России, будь, как все, — и будешь русским. Но сразу возникают вопросы. Вот Ермак Тимофеевич, он был, как все, или не был русским? Сам принцип «быть, как все, жить, как все» может ли быть положен в основу русской самоидентичности? Я не говорю о французах или немцах, речь идёт только о русских. Сама Россия — не такая, как все. С этим никто не спорит, кроме узкого круга лиц, преследующих свои цели. Не Азия и не Европа, а с другой стороны — и Европа, и Азия. Была бы Россия, как все, — была бы сейчас размером с Францию. Но была бы она тогда Россией и существовала ли бы вообще? Вот Тойнби считает, что становление России было первым в мировой истории случаем победы земледельческой (осёдлой) цивилизации над кочевыми (номадическими). И решающую роль в этой победе он отводит казакам. Трудно не согласиться. Но казаки, они что, разве были такими, как все? Да боже упаси! Формировались они из беглых крестьян и их потомков и жили по своим законам. И за какую-то сотню лет они прошли от Волги до Тихого океана. И с тех пор, кстати, никаких набегов кочевников на Европу уже не было.

Но речь не о Европе, а о русском народе. И не о казачьих атаманах, а об основной массе казаков, которые всегда были частью России, хотя и считали себя отдельным народом. Оказывается, что для того чтобы русские могли сохранить самоидентичность, значительная часть русского народа должна была быть не такой, как все. Вы думаете, мы могли бы обойтись без казаков? Ой ли? В XVI веке пушки обесценили стены крепостей. Наступала эпоха империй. Или побеждаешь ты — или побеждают тебя. Мы с Крымским-то ханством разобрались только через 200 с лишним лет, а представьте себе, что Россия подвергалась бы и регулярным набегам с востока? На протяжении веков русские были пограничным народом, и это формировало Россию. Наличие границы с другой цивилизацией, кочевой ли или просто мусульманской, ко многому обязывает. Такая граница (или подобная) была в Испании, была в США и тоже во многом сформировала испанский и американский народы. Граница не позволяет всем жить, «как все». Приграничные территории уже живут не как все. А если страна имеет размеры 10 000*3000 километров? А если в ней живёт больше сотни разных народов? Это сотни внутренних границ, на каждой из которых — свои проблемы. Оставим пока элиту. Но ведь крестьянин в Пермской области жил совсем не так, как крестьянин под Одессой. Он не мог себе позволить построить мазанку. Русский северный дом — это деревянная крепость огромных размеров. Крепость защищает от самого безжалостного врага — зимы. Не только жилое помещение, но и хлев, и все хозяйственные постройки, и баня и туалет (какой-никакой) подводятся под одну крышу. Из любого места в любое можно пройти, не выходя под открытое небо. Если у тебя нет крепости, ты не жилец. А если есть, то когда наметёт двухметровый слой снега, ты сможешь в ней пересидеть не один месяц. Но это лишь один пример, каких можно привести сотни. Эталона русской жизни нет.

Теперь говорят даже, что Москва — это не Россия. Это бред, конечно. Москва — далеко ещё не вся Россия. Как и Петербург, и любой другой русский город или посёлок. Все они имеют своё лицо, и разнообразие этих лиц огромно. Все вместе они составляют Россию, но эталона среди них нет. И если мы этот эталон создадим искусственно, нам придётся большую часть населения России признать нерусскими. Конечно, сейчас урбанизация во многом сделала похожей жизнь разных областей. Да только ведь урбанизации — 50 лет, а России — как минимум 530. Стояние на Угре и освобождение от Золотой Орды — 1480 год. Если бы русские придерживались реально принципа, «как все», России бы не было.

Вернёмся, однако, к элите. Тут всё ещё хуже. Она с самого зарождения жила по принципу «не как все». На Куликовом поле Дмитрий Донской надевает доспехи рядового ратника и идёт в передовой полк рядовым. Полк, кстати, погиб почти полностью. Такое когда было, до или после? В последующем тех, кто был, «как все», и вспомнить нельзя. Они были, конечно, но их радостно забывали тут же после смерти. Зато кто ж забудет Петра Великого? А ведь его точно ни с кем не спутать. Екатерина Великая — немка, не имевшая почти никаких прав на престол. К власти пришла в результате революции — неслыханное дело для монарха. А это была именно революция, не чета многим нынешним. Армия присягала Екатерине при живом и даже не арестованном императоре. И никакого иностранного давления. Весь Петербург гулял потом, не просыхая, неделю. Насчёт мира не скажу, но для России это — единственный случай. Переворотов было много, но там императора убивали или арестовывали, а потом уж во главе с новым диктовали всем условия. Но Екатерина своим последующим правлением доказала, что ради неё стоило совершать такую революцию. Николай I правил зато по старине, народный был император. Кончилась его народность крымской катастрофой и бесконечным посмертным оплёвыванием. О том, что Ермак, Разин или Пугачёв были, «как все», лучше и не говорить. А сказать, что Сергий Радонежский или Серафим Саровский были, «как все», вообще кощунство. О деятелях науки и культуры тоже говорить не буду: там, «как все», — просто ругательство. Вот тут-то меня и остановят и скажут грозно: «Как, ты разве не помнишь, подлец, что Сталин огнём и мечом заставил нас всех быть такими, как все!» Нет, господа. Вы элементарно путаете цели и средства, принимаете риторику за реальную политику. Не было такого. Никогда в XX веке учёные и писатели, конструкторы и инженеры, композиторы и военачальники не пользовались такими привилегиями, как при Сталине. Попробовал бы кто при нём учёных или рабочих оборонного завода послать на уборку картошки! На другой же день получил бы «десять лет без права переписки». А что Сталин уничтожал всех, кто был против него лично и против его политики, так это из другой оперы. Эму нужна была яркая элита, с живым лицом, но чтоб за него была.

Ну вот, эталона русской элиты тоже нет.

Оставим бессмысленные и саморазрушительные попытки стать таким, как все русские, и займёмся чем-нибудь более полезным.

Военная слава

Лет 25 назад Маргарет Тэтчер сказала: «Россия — великая военная держава. Кем же она станет, если перестанет ей быть?» Ответ на вопрос до сих пор не получен. Более того, в результате «мудрой» политики Запада Россия оставила всякие попытки перестать быть великой военной державой. Не будем втягиваться в споры о том, чья военная техника лучше. Техника у нас отличная, но по-настоящему прославила нас русская пехота. У военных есть такое понятие, как устойчивость подразделения. Устойчивость измеряется, как процент личного состава, который подразделение может потерять и продолжать сражаться. Так вот, у русской пехоты устойчивость более или менее регулярно достигала 100 %. Да и сама Россия родилась вместе с рождением русской пехоты.

Действительно, 1356 год, Столетняя война между Францией и Англией, битва при Пуатье. Французская армия разгромлена. При этом из 12 800 рыцарей она потеряла 800 (6.66 %). Остальные бежали, да так быстро, что король попал в плен. Не улыбайтесь, но так тогда велись войны в Европе (включая Русь).

Чуть позже, 1380 год, битва на Куликовом поле. Мамай, эмир Крыма, узурпировавший власть в Золотой Орде, ведёт свои орды на Русь. Достоверных данных о численности нет. Какие есть — завышены раз в 10. Но численный перевес у татар, иначе просто не пошли бы. Так вот, почти вся русская конница — в засадном полку. В бой вступает пехота. В результате передовой полк гибнет, основной полк оказывается прорублен до великокняжеского знамени. Дмитрий Донской сражается в передовом полку, ближние московские бояре гибнут с мечами в руках, обороняя великокняжеский стяг. Позже стяг всё-таки отбили. Мамай бросает свои резервы на полк левой руки. Но полк не бежит. Гибнет, но не бежит. Наконец, его прорубают насквозь. Что это значит? Да что половина погибла, а в месте прорыва погибли все. А прорыв — такой ширины, что в него легко входит основная масса правого крыла татар. Входит и разворачивает строй, огибая основной и запасной полки. А древняя армия, потерявшая строй, — почти стадо баранов на закланье. Удар засадного полка приходится этому стаду в тыл и фланг. Многие из орды Мамая полегли, а остальные бежали. Но вернёмся к полку левой руки, именно он, или большая его часть, впервые продемонстрировала нам 100 %-ную устойчивость русской пехоты. Не надо впадать в ура-патриотизм. Мирового открытия не случилось. За полторы тысячи лет до этого 100 %-ную устойчивость пехоты продемонстрировали миру 300 спартанцев во главе с царём Леонидом. А может быть, кто и до них, не знаю.