Лев Самойлов - Пароль — Родина

• Название: Пароль — Родина
• Автор: Лев Самойлов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1973

В основе повести — подлинные события, происходившие в дни Великой Отечественной войны осенью 1941 года в лесах Подмосковья. О славных боевых делах партизан Угодско-Заводского района, руководимых М. Гурьяновым и В. Карасевым, и отряда особого назначения под командованием капитана В. Жабо, рассказывает эта книга.

В настоящее издание внесены необходимые уточнения и дополнения, более полно раскрывающие образы партизан и подпольщиков и их героические дела.

---

— Насчет бумажек вы поосторожнее, — предупредил Курбатов.

— Знаем, знаем, — кивнула головой Крутилева. — У нас печка всегда топится, чуть что — в огонь… Но это еще не все. Мы поджидаем Нину, она тоже не с пустыми руками придет.

Курбатову очень хотелось повидаться с Ниной Васильевной Агеевой — она возглавляла группу подпольщиков в Рыжковском сельсовете. Какие вести принесет она — радостные или печальные? И не случилось ли что с ней самой?

Минут через двадцать появилась Агеева. В дом она вошла так, будто жила рядом, по соседству: пальто нараспашку, платок небрежно накинут на голову. Но, видимо, устала и продрогла она и от длинного пути, и от непрерывного нервного напряжения.

— Ну вот и я, — просто сказала она, сбрасывая пальто. Затем расцеловалась с Терешиной и Крутилевой, а Курбатову крепко пожала руку. — Значит, у вас сразу два гостя — я и Михайлыч. Ох, и похудели же вы, товарищ секретарь.

— Толстеть буду после войны, — отшутился Курбатов. — Худого легче ноги носят.

— Да, ноги теперь у нас основной вид транспорта. — Агеева зябко и нетерпеливо передернула плечами. — Далеко не ускачешь.

— А тебя, видать, ветром осенним здорово продуло, — забеспокоилась Крутилева.

— Не без того, — ответила Агеева, растирая покрасневшие руки. — Ничего, сейчас, отогреюсь чайком.. Угостите?

— А как же! Пока еще хоть воду новые господа не отобрали. Пей, Нина, озноб сразу пройдет.

— Спасибо. — Агеева налила горячий чай в блюдечко и с удовольствием отхлебнула. — Так быстрее согреюсь, — пояснила она. — Жаль, долго чаевничать не могу. Вам, Александр Михайлыч, я принесла новости.

— Не откажусь от них. Прошу!

— В деревне Маринке засел штаб фашистского полка. А примерно в восьмиста метрах южнее деревни стоят орудия. Подсчитать не удалось, но много. Судя по всему, артиллеристы постоят еще несколько дней, уж больно капитально расположились. Ну как вести, добрые?

Курбатов невесело усмехнулся.

— Будем условно считать их добрыми, вернее — полезными. В том смысле, что неплохо было бы непрошеных гостей потревожить.

— Вот именно, — оживилась Агеева, но сразу же помрачнела. — Одно грызет меня: начнут наши бомбить или обстреливать фашистов, — пусть от них во все стороны клочья летят! — но ведь бомба или снаряд глаз не имеют. А в селах — наши люди, женщины, детишки. Как уберечь их?

— Да, Нина Васильевна, — ответил Курбатов. — Хотелось бы наших людей уберечь от всяких бед и напастей. Но это не в наших силах. Ваши сведения мы постараемся уточнить и передадим куда следует. Могу заверить только в одном: наши летчики и артиллеристы стараются бить по немцам поточнее, так, чтобы своих не зацепить. Но на войне всякое бывает, что поделаешь. Советуйте людям во время обстрела или бомбежки прятаться в погреба, в ямы.

— Горе тлеет, беда пылает, — задумчиво проговорила Терешина и, чтобы скрыть волнение, встала и отошла к окну. — Как подумаешь, как поглядишь — сердце кровью обливается. Раньше я и не представляла себе значения этих слов, думала, что литературное сравнение — и только. А теперь иной раз физически ощущаю, как здесь становится горячо-горячо, — она прижала руку к груди, — и горит, и пылает…

Крутилева подошла к подруге, обняла ее за плечи и мягко заметила:

— Меня только что укоряла: не вздыхай, не печалься. А сама?.. Не береди душу, Дуся, ни к чему это.

— И то правда! — воскликнула Агеева. — Собрались три бабы и на одного мужика тоску нагоняют. Вы, Михайлыч, не обижайтесь, что я вас мужиком обозвала. Мужчина!

— Не обижаюсь… — рассмеялся Курбатов. — И вас всех хорошо понимаю…

Из Чаплина Александр Михайлович уходил с чувством большой благодарности к этим простым, скромным женщинам, не жалевшим себя и, как выразилась Терешина, ежедневно ходившим на острие ножа.

…Вскоре два события взбудоражили весь отряд. И если первое событие вызвало разноречивые толки, породило споры и совершенно противоположные настроения (у одних — подъем, у других — уныние и растерянность), то второе стало источником бодрости и всеобщей радости.

Командование отряда решило направить поближе к Угодскому Заводу группу партизан с заданием перестрелять собиравшихся на окраине села, у походных кухонь фашистских солдат, во всяком случае «наделать шуму» и, если удастся, вывести из строя походную немецкую радиостанцию. Наглухо закрытый серый автобус с радиостанцией стоял на краю села и был замаскирован сеном и ветвями деревьев.

Однако в нескольких километрах от базы, при выходе из лесу на большак партизаны неожиданно натолкнулись на крупный отряд фашистских мотоциклистов, которые открыли беспорядочную стрельбу из автоматов и пулеметов. Не подготовленные к такой встрече, партизаны не приняли боя, а, сделав несколько ответных выстрелов, поспешно отошли в глубь леса куда мотоциклисты, конечно, сунуться не решились. Удалось ли подстрелить кого-либо из гитлеровцев, никто сказать не мог, зато у партизан был легко ранен в ногу Соломатин. Он оказался первым пострадавшим от вражеской пули. Гусинский, ловко орудуя инструментами и бинтами, быстро оказал ему помощь.

Из этой первой и притом неудачной вылазки необходимо было извлечь полезные уроки. Командование отряда собрало бойцов и начистоту выложило все промахи и недостатки. Разведка слишком поздно заметила противника и тем самым подвела шедших позади товарищей. Бойцы недостаточно маскировались, некоторые переговаривались, кашляли… Отход был чересчур поспешным и неорганизованным. Прикрывать отход Карасев приказал двум автоматчикам — Устюжанинову и Новикову. Но только Устюжанинов держал немцев под огнем. У Новикова отказал автомат…

Что и говорить, хвалиться было нечем. Зато каждый понял, что на одном энтузиазме далеко не ускачешь: надо учиться воевать.

Поздним вечером, когда землянки были забиты до отказа, разговоры шли только об этом случае.

— Ну вот, — бубнил боец Павлов, молодой нетерпеливый парень, бывший милиционер. — Куда ни сунься — везде немцы. Куда попрешься и что сделаешь? Другое дело в армии: там все на виду, командиры обстановку знают, а уж если бой — так бой.

— А ты думал, что на каждом шагу будешь фашистов колошматить? — откликнулся Артемьев. — Ничего, первый раз ребята немного сдрейфили, во второй раз не растеряются.

— Правильно! Хоть пороху нюхнули, — поддержал Домашев, один из тех, кто рвался в бой. — Чего паниковать?

— Плохо только, что столкнулись недалеко от базы, — подумал вслух Соломатин. — В стороне — не страшно. А базу завалить нельзя.

Второе происшествие единодушно было расценено как победа всего отряда.

При встречах со связными командир стрелковой дивизии Селезнев несколько раз повторял:

— Нет ничего важнее разведки. Мы иногда, как слепые котята, топчемся, нам нужна, товарищи, ваша помощь. Работать на армию — ваш первейший долг. Давайте побольше всяких сведений, а если удастся, хватайте любого «языка».

Всем разведчикам поручили выявлять огневые точки и скопления вражеских войск и транспорта. Такие скопления были обнаружены в районе населенных пунктов Тарутино, Буриново, Комарово и других. Сведения о фашистских артиллеристах в Маринке, полученные Курбатовым от подпольщиц в Чаплине, Карасев поручил уточнить «дважды Саше» — бесстрашному чекисту и разведчику Александрову, умевшему, как и Герасимович, пробираться незамеченным в самые опасные места. Это задание он выполнил быстро и точно.

Все разведывательные данные были немедленно переправлены в штаб генерала Селезнева.

На следующий день партизаны внимательно прислушивались к артиллерийскому гулу и пытались даже подсчитывать количество пролетевших через Нару снарядов и последующих разрывов. Советские артиллеристы, точно рассчитав координаты и быстро пристрелявшись, разгромили и рассеяли и фашистский штаб, и батареи, прятавшиеся в лесу и готовившиеся к наступлению на Москву. На скопления гитлеровских войск и техники в других населенных пунктах и лесах налетели советские ночные бомбардировщики и тоже «дали прикурить».

От Селезнева пришла весточка — благодарность за хорошую разведку. Это стало почти праздником. Хотя главными «виновниками» добытых сведений были разведчики и подпольщики в «точках», каждый партизан считал и себя причастным к общему успеху.

— Вот это да! — восторгался боец Иван Челышев. — Дали фашистам жару! — Но тут же делал совершенно неожиданный вывод: — Это, брат, армия… Нет, надо в армию подаваться…

Такие настроения все больше беспокоили Курбатова, Карасева, Гурьянова, Соломатина — всех, кто составлял костяк отряда. А тут еще случай с Челышевым. Настоящее ЧП.

Видимо, мысль об уходе из партизанского отряда в Красную Армию крепко засела в голове Челышева, и его реплики были неслучайны.