Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

• Название: Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды
• Автор: Виктор Некрас
• Жанр: Фэнтези

После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…

---

— Ну-ну… — у коваля едва заметно дрогнул уголок рта, словно он хотел засмеяться и сдержался. — А кто у тебя там, в Выселках-то?

— Там двоюродник отцов живёт, — ответил Бус. — Мироном звать. Тоже коваль…

Он вдруг умолк и уставился на хозяина. А тому было уже не до смеха.

— А отца твоего… как зовут… звали? — взгляд коваля заострился, в нём протаяло что-то непонятное. — Уж не Славутой ли?

— Ага, — сглотнул Белоголовый и поглядел на коваля совсем уж отчаянно.

— Ну да, — кивнул хозяин. — Я и есть коваль Мирон, брат Славуты. А вон там, за лесом — Русса.

Бус даже задохнулся, а Мирон вдруг уцепился взглядом за что-то за его спиной.

— Подойди.

Белоголовый оборотился.

Сын коваля подошёл, угрюмо склонив голову. Он же только что на улицу выскакивал, — недоумённо подумал Бус, поспешно сглатывая.

— За тиуном послал?

— Ага, — кивнул мальчишка потерянно.

— Рановато решили, — усмехнулся хозяин. — Ну да ничего, придумаем что-нибудь. А тебе наука — в другой раз будете умнее, — хмыкнул хозяин. — И что за… — он помедлил, словно пытался отыскать слова, — нападать втроём на одного! Даже вчетвером!

Он несколько мгновений разглядывал сына, потом криво усмехнулся:

— А с ним помирись, — коваль кивнул на Буса. — Он теперь у нас жить будет.

Судила всё-таки проснулся — сел на скрипучей лавке и нашаривал ногами лапти. Сейчас встанет, поплетётся на двор, до задка. И только после — заорёт.

Времени чтобы подремать, осталось мало.

Но оно ещё было.

Тиун глядел на Буса неприветливо и недоверчиво, словно говоря — я тебя, парень, насквозь вижу. Белоголовому было не по себе, но он старался не показать своего страха.

— Сыновец твой, говоришь? — спросил он у коваля, не отрывая взгляда от Буса. — Ну-ну… откуда такой?

Теперь он спрашивал уже у самого Белоголового. И надо было отвечать.

— С Плесковщины.

— Не ближний свет, — поджал губы тиун. — А дома чего не сиделось?

Правду отвечать было нельзя.

— А там жрать нечего — Всеславичи летом всё пограбили, — вмиг сочинил Бус. — Вот отец меня сюда и отослал на время. Может говорит, хоть ремеслу научишься.

Мирон одобрительно и едва заметно кивнул — молодец, мол.

— Ну-ну, — снова хмыкнул тиун.

Поверил.

Великое дело — родня.

Тяжело приблудному в чужой деревне. Община, вестимо, пропасть не даст. Только мальчишку постарается побыстрее пристроить к какому-нибудь делу, хоть и не по силам, а девчонку, только она войдёт в нужный возраст — побыстрее выдаст замуж. Чтоб не кормить задаром. Конечно, Белоголовый и в чужой, и у себя в веси без дела сидеть бы не стал, но в Выселках его и вовсе приняли, как родного. А с сыном Мирона, Корцом, с тем, которого при знакомстве Бус сбил с ног, он подружился за каких-то два дня. После новой драки, — понятно, один на один — навесили друг другу по доброму синяку и успокоились. Пропадали вместе и на рыбалке, и в ночном. А вот со старшей его сестрой, Смеяной, как-то не особенно сошлись. Нет, никаких там ссор альбо чего такого — просто она целыми днями пропадала в боярском дому за лесом, а домой приходила только ночевать. Жена Мирона, Любава ворчала сквозь зубы, поминая, в основном, богопротивных христиан, но Смеяне всё было нипочём.

— Чего она там потеряла? — спросил как-то Бус у Корца. — Жених у неё там, что ли?

Мальчишки сидели на берегу речки под нежарким осенним солнцем. Зелёная стрекоза — редкость невероятная в руян-то месяц! — с огромными фиолетовыми глазами села на плечо Буса.

— Не спугни, — Корец медленно потянулся рукой к стрекозе, но она не поверила в его доброту и улетела. Мальчишка досадливо махнул рукой ей вслед и только тогда ответил, морщась, как от кислого. — А она там в боярском дому в прислуге… какой ещё жених? Не с нашим счастьем…

Корец говорил, словно взрослый. Да небось, со взрослых слов и повторял. Он встал и нехотя пошёл к телеге — ребята только что нагрузили полный воз сена и присели отдохнуть — богатые нынче были сенокосы в Выселках.

— Вон как, — подавленно протянул Белоголовый.

— Ага… — кивнул Корец. — Мы же закупы боярские. Отец хоть и коваль добрый, а всё одно почему-то постоянно у боярина в долгах… вот и работаем на него.

Они уже подошли к возу, пиная босыми ногами придорожные лопухи. Корец затянул подпругу, ребята вскарабкались на воз, помогая друг другу, и конь тронулся, не дожидаясь понуканий.

А ведь и я теперь получаюсь закуп, — мрачно подумал Бус.

— Дела, — протянул Белоголовый тоже совсем по-взрослому, когда Корец умолк.

Мрачные предчувствия Буса сбылись совсем скоро — как только опустели поля и репища, репа и капуста улеглись в погреба.

Войт и тиун нагрянули на подворье Мирона разом, и Белоголовый сразу же почуял что-то неладное. Неслышно прокрался со двора в сени и затаился под дверью, слушая.

— Ты пойми, Мироне, — увещевал тиун и его вкрадчивый голос тянулся, как сосновая смола. И так же горчил. — Вся вервь у боярина в долгах по самые уши…

— Глубже даже, — мрачно добавил войт, глядя в сторону.

Дверь притворили неплотно, и Бус мог не только слышать, но и видеть.

— И больше всех — ты, — всё так же мягко сказал тиун. — И когда ваша весь с боярином рассчитается — неведомо.

— Он мой сыновец! — резко возразил Мирон. Вскочил с места и беспокойно заходил по горнице. Любава зажалась в углу, глядя на мужа, войта и тиуна расширенными от страха глазами.

Про что это они?

Бус похолодел.

А ведь про меня говорят, — понял он со страхом.

— Не дам! — коваль остановился посреди жила и поворотился лицом к тиуну.

— Тогда иного кого заберём и похолопим, — пожал плечами тиун. — Может и сына твоего.

Что ответил на это коваль, Бус не знал — он не стал дожидаться. Вскочил и метнулся на крыльцо, а оттуда — к воротам. Зацепил что-то ногой, сзади повалилось и загрохотало.

Прочь!

— Держи! — грянул вслед рвущий душу крик.

Чьи-то волосатые жилистые руки схватили его за плечо, выкрутили руки назад.

Дверь опять скрипнула, пропуская Судилу.

Вот сейчас, — понял Бус, сжимаясь.

— Вставай, холопы! — гаркнул с порога противный и скрипучий старческий голос. — Солнце встало уже!

3. Белая Русь. Мядель. Починок Моховая Борода. Лето 1066 года, изок, Купала

Сквозь неумолчный летний гомон птиц и звон неспокойного даже на солнце комарья, послышался невнятный шорох. Несмеян остановил коня, насторожено повёл головой туда-сюда, медленно потянул из налучья лук. Наложил стрелу, и, едва послышался новый шорох, стремительно оборотился и вскинул лук. И сразу же опустил. Переполох поднял Серый. Он виновато покосился на хозяина умными глазами и чуть шевельнул косматым хвостом — чего, мол, ты, хозяин, ничего же не случилось, а пугать тебя я и вовсе не хотел. А испугать Серый мог и впрямь любого — здоровенные кривые клыки мало не в вершок длиной совладали бы не только с волком, лосём альбо медведем — одолели бы и жёсткую щетинистую шкуру кабана, которую и железом-то пробьёшь не вдруг. Иные из друзей Несмеяна его взаболь побаивались — выглядел Серый сущим волком, только кончики ушей чуть висли книзу.

— Ищи, Серый, — велел Несмеян шёпотом. Пёс понял, довольно фыркнул и нырнул в густой чапыжник у тропы. Скоро кметь услышал, как Серый негромко рявкнул где-то невдалеке — лаять пёс почти не умел, но по его рычанию Несмеян всегда умел угадать, какую дичь тот затравил.

Гридень так же негромко, но пронзительно свистнул — из густой, по колено, травы взвился с горловым звенящим вскриком пёстрый, с медным отливом перьев тетерев-косач. Звякнула тетива, тонко пропела стрела. Вопль прервался, и тетерев забился в кустах, разбрасывая кровяные бусины.

Ну вот. Всё же не с пустыми руками приедешь к любимой жене да дорогому тестю, — мелькнула вздорная мысль. Несмеян наклонился с седла и, ухватив стрелу за оперение, поднял сбитую птицу. Прикрыв глаза рукой, глянул на солнце — скоро уже и закат. Тёмные, полупрозрачные тени уже вытянулись сажен на десять. Следовало поспешить. Кривич в лесу хоть и дома — и леший давно прикормлен, и мавки все давно знакомы — но без лишней надобности ночевать здесь не стоило. Да ещё в купальскую-то ночь…

Несмеян подъехал к воротам починка, когда вечер уже подступал со стороны опушки синими сумерками. Из ворот выбежал сын — встречать, а навстречь ему ринулся пёс. Несмеян ещё только перекинул ногу через луку седла, а мальчишка уже обнимался с Серым. Потом быстро выпрямился, на миг припал к отцу и принял поводья. Невзор рос молчальником, ему, пожалуй, пошло бы иное назвище — Молчан.

Несмеян ещё в прошлом году, воротясь из похода на Плесков, собирался отдать сына в войский дом, да так и не сложилось — свалился Невзор с огневицей и до самых дожинок пролежал в жару. Да и потом до самой Царевны-Невесты два ходил.