Эллен Датлоу - Секс с чужаками

• Название: Секс с чужаками
• Автор: Эллен Датлоу
• Жанр: Научная Фантастика

«Секс с чужаками» — одна из наиболее ярких, сильных и смелых тематических нф-антологий рубежа 80-х — 90-х годов, с неординарными, провокативными рассказами, запоминающимися своим разнообразием. Чуть больше половины всех вещей были написаны специально для нее (Скотт Бейкер, К.У. Джетер, Лиза Таттл, Льюис Шайнер, Джефф Раймен, Пэт Мерфи и др.), остальные — репринтные (Х. Эллисон, Ф. Фармер, Дж. Типтри-мл., Ли Кеннеди, Конни Уиллис и др.). Также в книгу вошло эссе Ларри Нивена и предисловие Уильяма Гибсона.

---

Тот, который сидел рядом с Бадом, посреди заднего сиденья, засмеялся.

— Ну, черт возьми, ты же можешь ведь просто у меня на руках ехать.

— Как же, а ты можешь прокатиться вот на этом, — Бад сунул ему под нос фигу, потом высосал из банки остатки пива и швырннул ее на обочину. — Ну, можете веселиться без меня, ребята. У меня есть и всякая другая хреновина, которой надо заняться.

Ухмылка Томми снова сделалась шире.

— У старины Бада возраст сказывается. С тех пор, как эта малышка его в спину трахнула.

— В задницу тебя она трахнула.

Стоя на крыльце, он смотрел, как Бад уходит прочь, и синий свет уличных фонарей серебрит шлакоблочную пыль на его спецовке. Он не знал, на самом деле Бад разозлился — может, из-за того, что он едет с ними и занимает место в автомобиле — или это просто шутка такая. Он часто не мог понять, шутят его отец с приятелями или же нет.

— Пошли, — его отец уже сел в машину, спереди, и выставил локоть из окошка. — Чего ждешь?

Он проскользнул на заднее сиденье. На нем еще сохранилась пыль с рубашки Бада, повыше его собственных плеч. «Отправляемся», — сказал отец и его голову толкнуло назад, прямо в шлакоблочную пыль. Сидевший возле него друг его отца вынул банку пива из упаковки и протянул ему. Он взял банку, не открывая, позволяя ее холоду просачиваться в ладони, между тем как улицы поворачивались и качались вокруг автомобиля, пока они не миновали последний фонарь и не выехали на прямую дорогу, уходящую к южным холмам.

Всю дорогу туда разговаривали о бейсболе. Или о футболе, громко крича, чтобы перекрыть радио, которое Томми включил на всю катушку. Он их не слушал, а просто навалился плечом на дверцу, ловя дыхание в бьющем навстречу ветре, от которого краснело лицо. Долгое время ему казалось, будто что-то бежит рядом с автомобилем, собака или кто-нибудь вроде этого, только быстрее, чем бегают собаки, потому что дядя Томми разогнал машину за семьдесят. Эта собака, или это что-то, мчалось скачками в тени сбоку от дороги, с широченной ухмылкой на морде, такой же, как у Томми, уставясь глазами-искорками прямо на него. Но когда навстречу проехал другой автомобиль, мазнув по дороге фарами, собаки не оказалось. Только скалы и кусты проносились мимо, срываясь во тьму позади. Он высунул голову еще дальше и сощурился; рев ветра поглощал голоса, раздающиеся в машине. Желтые, словно монетки, глаза собаки приплясывали во тьме, держась рядом с автомобилем и улыбались ему.

— Ну вот, прры… ехали, — дядя Томми расплющил пустую пивную банку о руль, а потом выбросил за окошко.

Он посмотрел вперед, вывернув шею, чтобы заглянуть за плечо сидящего впереди отца. Он увидел мост и цепочку огоньков вдоль него. А дальше еще огни — с той стороны моста был город. Он откинулся на сиденье, причесываясь растопыренными пальцами.

Огоньки, когда они добрались до моста, оказались похожими на рождественские фонарики, целые цепочки цветных лампочек сплетались над дверями зданий и даже пересекали улицу, покачиваясь наверху и отодвигая ночное небо. Были здесь и другие огни, какие можно увидеть всюду — мигающие стрелки, указывающие на то или на другое, большие желтые квадраты с пластмассовыми полосами, на которые крепились черные буквы, затянутые проволочной сеткой, чтобы не лезли руками.

Томми медленно повел машину, пробираясь ползком сквозь уличное движение, поглотившее их, стоило им оказаться в городе. Столько других машин, и все едут так медленно, что прохожие спокойно переходят улицу от освещенных дверей по одну ее сторону к таким же по другую, просто пробираясь между машинами. Или, если прохожие были помоложе, а машины стояли бампер к бамперу, тогда они упирались ладонями в капот и багажник и просто перескакивали, один раз быстро наступая на сомкнутые бамперы посередине, и все время смеялись и обменивались криками.

Несмотря на то, что на улице было так громко — во всех машинах орали радио, и все окошки были открыты, а из дверей раздавалась музыка еще громче — он отчего-то чувствовал некоторую сонливость. Он выпил пиво, которое дал ему друг отца, и потом еще пару, а дальше всю дорогу сюда смотрел в окно на проносящуюся тьму. Теперь уличный шум прокатывался над его головой далеко вверху, словно неторопливые волны по поверхности океана.

— Вылазь, малый, пошли! — тот, который сидел рядом с ним, посреди заднего сиденья, толкнул его под руку. Его голова мотнулась было на вялой шее, прежде чем он вздрогнул и опомнился. Он огляделся вокруг и увидел, что отец, дядя и остальные уже выходят из машины. Протирая глаза, он толчком распахнул дверцу и кое-как вылез.

Он последовал за остальными по переулку, где они запарковались, в сторону огней и шума, разносящегося по улице. С этого конца было не так громко и светло, самый разгар они оставили в паре кварталов позади.

Его отец с дядей уже сворачивали на улицу, смеясь и тузя на ходу друг друга, обмениваясь короткими тычками с финтами и обманными движениями, словно пара каких-нибудь подростков. Дядя Томми вечно фиглярничал, делая что-нибудь в этом духе, но отца он еще ни разу не видел таким буйным и радостным. Они обняли друг друга за плечи и лица их осветились красным, когда они шагнули в одну из дверей, для чего отец отбросил входной занавес свободной рукой. Он бросился бежать, чтобы поравняться со всеми.

Какой-то бар — так это выглядело и пахло, пахло пролитым пивом и сигаретным дымом, все пропитавшим и превратившим воздух в густое синее марево, колышущееся вокруг огней. Остальные уже сидели за столом в одной из боковых кабинок, с краю ему оставили место и он сел рядом с дядей Томми. Из-за стойки вышел человек с полным подносом пива в приземистых коричневых бутылочках, запотевших вокруг сморщенных этикеток из фольги. Он не знал, то ли его отец успел сделать заказ, то ли бармен знал уже, что им нужно, по прежним посещениям. Он был не уверен, что его обслужат, но здесь, по-видимому, не имело значения, насколько ты молод: бармен поставил пиво и перед ним. Он приложился к бутылочке, оглядываясь на пустую сцену в одном из концов комнаты, завешенную тяжелым красным занавесом и с большими динамиками сбоку. Столики в других кабинках и некоторые посередине были заставлены бутылками, мужчины расталкивали их локтями, нагибаясь друг к другу и разговаривая, а в те, что уже успели опустошить, бросали сигаретные окурки.

Кто-то потыкал его — будто палкой от метлы — и он, оглянувшись, увидел ухмыляющееся лицо. Человечек настолько низкий, что можно было смотреть ему прямо в глаза, не вставая; щелеобразная ухмылка обнажала коричневые зубы, только те два, что спереди, сверкали золотом. Человечек снова потыкал его парой металлических трубок, к которым были прикреплены провода, уходившие в ящичек, висевший на ремне у человечка на шее.

— Да-да, возьми-ка, — его отец помахал на трубочки пальцем, роясь в то же время другой рукой во внутреннем кармане пиджака. — Просто держи их теперь, и все. Так в этих местах тебя делают мужчиной, — отец выудил долларовую банкноту из комка денег, лежавшего во внутреннем кармане, и протянул ее человечку.

Трубочки были величиной примерно с отверстие в рулоне туалетной бумаги, только блестящие, твердые и холодные на ощупь. Он посмотрел, как они лежат у него в ладонях, а потом поднял взгляд, потому что заметил, как человечек повернул рукоятку на боку ящичка, висевшего у него на шее.

Трубочки ужалили его в ладони электрическим разрядом. Он выронил их и дернулся. Оглянувшись, он увидел, что его отец с приятелями покатываются со смеху. Дядя Томми рядом с ним молотил рукой по столу, весь покраснев и поперхнувшись пивом.

— Дай-ка их сюда, — его отец отдал человечку еще одну долларовую банкноту и принял у него трубочки, провода от которых легли на стол между бутылок. — Пусть покусаются.

Человечек завертел на коробке ручку, налегая на нее и заставляя вертеться все быстрее и быстрее. От первых уколов отец заморгал, потом стиснул трубочки покрепче, костяшки на его руках побелели, зубы плотно стиснулись, губы сжались. Ручка на коробке слилась уже в сплощной круг, когда руки отца наконец разжались и трубочки упали на стол, сшибив одну из бутылок. Пиво, вспенившись, вылилось наружу и начало капать вниз со стола.

— Ух! Гос-споди помилуй! — отец потряс расслабленными руками. Сидевший рядом с ним подставил ладонь и отец хлопнул по ней, победно ухмыляясь. Человечек с коробкой исполнил своего рода танец, хохоча, так что видны были все коричневые и золотые зубы и тыча в отца пальцем с черным ногтем. Потом, раскорячившись, уселся на корточки и приставил к паху сложенную чашкой ладонь, изображая, будто у него там висит что-то весом с пушечное ядро. Засмеявшись, человечек снова показал на сидящих за столом и получил еще один долларовый билет, а потом рысью убежал вместе с ящичком и трубками к другому столику.