Александр Замалеев - М. А. Фонвизин

• Название: М. А. Фонвизин
• Автор: Александр Замалеев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Книга представляет собой одно из первых в советской историко-философской литературе монографических исследований теоретического наследия М. А. Фонвизина — известного декабриста-мыслителя. Его взгляды, явившиеся последовательным развитием идей Пестеля, Н. Муравьева, Н. Бестужева, автор рассматривает как попытку создания революционно-демократической идеологии в России.

---

Эта идея свободы как необходимого условия нравственного существования личности лежит в основе этического учения Канта, которое Фонвизин признавал «непротиворечащим» христианской «истине». С точки зрения Канта, мораль не нуждается в каком-либо постороннем принципе и ничего не заимствует из знания о природном и общественном бытии человека; «благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе» (42, 4, ч. 2, 7). Она не определяется никакой внешней целью, ибо конституирует саму себя в качестве цели и реализуется в свободном долженствовании разумной воли. Нравственное, таким образом, оказывается непосредственным результатом «умопостигаемой» способности чистого разума, который не подчинен времени и эмпирическим условиям. Естественно, что в чистом разуме осуществляется все то, что не обнаруживается «ни в каком эмпирическом ряду», поскольку он не подвергается внешним воздействиям и не претерпевает изменений, хотя самый способ обнаружения его в человеческих действиях неоднозначен и подвержен значительным модификациям.

Кант вместе с тем считал, что именно эта способность чистого разума обнаруживаться в действиях личности свидетельствует о том, что моральное заключено в самом человеке и поэтому в морали человек «подчинен только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству..,». Все эмпирическое, материальное, доказывал он, не только ничего не прибавляет к содержанию нравственного закона, но «в высшей степени вредно для чистоты самих нравов...» (там же, ч. 1, 274, 266).

Следовательно, кантовская этика строго индивидуалистична, целиком ориентирована на отдельную свободную личность, на волевое начало конкретного человека. Этим она и привлекала Фонвизина. Она послужила для него главным теоретическим источником различения эмпирического и нравственного, общественного и этического, знания и морали в общей системе «здравой» философии. Принцип автономности морали, провозглашенный Кантом, позволил ему сделать вывод о том, что истинная моральная свобода может быть достигнута человеком лишь путем решительного освобождения «от всего призрачного и пошлого» (9, 287), господствующего в деспотическом государстве. Фонвизин революционизировал кантовский принцип, придал ему радикально-политический характер, превратил в орудие теоретической критики российской социальной действительности, ее феодально-крепостнических порядков.

Обращение Фонвизина к Канту примечательно тем, что оно, свидетельствуя до некоторой степени о его неудовлетворенности раннехристианской идеологией, было в то же время едва ли не единственным в России опытом применения его этических воззрений в революционных целях. Позднейшее русское кантианство имело преимущественно «охранительный» характер, так как ставило задачей критику марксистской революционной теории с позиций кантовского морального априоризма.

Эволюция философских взглядов Фонвизина не была особенно значительной и всецело протекала в рамках объективного идеализма. Но она отражала серьезные изменения в его социально-политических взглядах, выразившиеся, как увидим позднее, в переходе от критики самодержавного деспотизма к признанию необходимости коренного революционного переустройства всей русской государственной системы.

Глава III. Крестьянский вопрос

Первоначально Фонвизин отнюдь не был сторонником революционного разрешения крестьянской проблемы, так как не связывал уничтожение крепостного права с ликвидацией самодержавия. Он полагал, что крепостное право можно отменить с помощью правительственных реформ, самодержавие же — путем исключительно революционным. Вплоть до 40-х годов он не мог окончательно расстаться с иллюзиями, что царское правительство желает искоренения рабства русских земледельцев и что дворянство безусловно заинтересовано в таком акте. Это мнение Фонвизина совпадало с рассуждением Н. И. Тургенева, который в очерке «О крестьянах» писал: «Можно, не обинуясь, сказать, что многие из помещиков русских не только не боятся мысли о свободе крестьян своих, но, напротив того, приступили бы к святому делу охотно, если бы имели к тому повод и возможность. В сем даже и сомневаться нельзя без обиды для дворянского сословия... Итак, согласимся в том, что одно только правительство может приступить к улучшению жребия крестьян» (35, 1, 220). Немалую роль в поддержании подобных взглядов Фонвизина сыграли предпринятые правительством Николая I меры по официальному урегулированию крестьянского вопроса.

В 40-е годы толки об упразднении крепостного права беспрестанно волновали русское общество. Николай I, который в беседах со своими приближенными неоднократно высказывался о необходимости «освободить крестьян, чтобы оставить моему сыну империю спокойной» (44, 373), учредил с этой целью в марте 1835 г. секретный комитет «для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий». Комитет пришел к заключению, что достигнуть поставленной цели можно только установлением для крестьян «верного и со всею осторожностью размеренного перехода от одной степени на высшую и, так сказать, нечувствительного возведения их от состояния крепостного до состояния свободы в той мере, какую закон справедливости и польза государственная допустить могут» (59, 22).

Комитет далее констатировал, что в России имеется три состояния крестьян: первое — крепостное, в котором крестьяне целиком зависят от помещика и отбывают еженедельную трехдневную барщину на основании манифеста 1797 г.; второе — обязанное; характер крестьянских работ на помещика определялся в этом случае законом, учитывавшим размер земельного участка, выделенного крестьянину его владельцем, и третье — «свободное»; в данном состоянии крестьяне пользовались правом свободного перехода от одного помещика к другому и обрабатывали господскую землю на основании заключенных договоров. К первому и частично ко второму состоянию были отнесены крестьяне великорусских губерний, а к третьему — сельское население прибалтийского (остзейского) края. Комитет, признав желательным переход крепостных крестьян в состояние обязанных, отмечал вместе с тем, что если «благоразумно» подготовить переход крестьян на третью степень, т. е. сделать их «свободными» и таким образом уравнять с остзейскими земледельцами, то «исполнится желание правительства и удовлетворится потребность государственная, столь важная для будущего спокойствия и процветания России» (там же, 23).

Эти рекомендации комитета, относящиеся к 1835 г., правительством приняты не были; в числе мотивов, которыми оно руководствовалось при этом, на первом месте стоял аргумент полицейского свойства: опасение выпустить из-под контроля многочисленное крестьянское сословие. Однако потребность в разрешении крестьянской проблемы была настолько острой, что игнорировать ее правительство уже не могло. Николай I вновь повелевает 10 марта 1839 г. учредить новый секретный комитет по крестьянскому вопросу. Влиятельное положение в нем занял министр государственных имуществ граф П. Д. Киселев, который в свое время, будучи начальником штаба второй армии, был дружен со многими декабристами и даже некоторое время состоял в деловой переписке с Пестелем.

При разработке законопроекта Киселев принял за основу указ 1803 г. о свободных землепашцах, так как считал, что данное постановление может «произвести важный в государстве переворот», если конкретно сформулировать условия освобождения крестьян от крепостного состояния. В составленной им записке «О мерах к усилению действия закона о свободных землепашцах» указывалось на необходимость, во-первых, устройства дворовых людей, во-вторых, наделения крестьян земельными наделами и предоставления им права на движимую собственность и, в-третьих, организации между крепостными крестьянами сельского управления, ограничивающего произвол помещиков. Кроме того, Киселев предлагал законодательно определить права помещика в отношении своих крестьян.

Проект Киселева встретил сильное противодействие в комитете, и провести его в жизнь оказалось невозможным. После длительных дискуссий был разработан новый, совершенно безобидный для помещиков указ, который и был издан 2 апреля 1842 г. В нем говорилось: «Желая в общих видах государственной пользы, чтобы при заключении таковых (утвержденных указом 1803 г. — А. З.) условий принадлежащие помещикам земли, как вотчинная собственность дворянства, охранены были от отчуждения из владения дворянских родов, мы признали за благо... предоставить тем из помещиков, которые сами сего пожелают, заключать с крестьянами своими по взаимному соглашению договоры на таком основании, чтобы, не стесняясь постановлениями о свободных хлебопашцах, помещики сохраняли принадлежащее им полное право вотчинной собственности на землю, со всеми ее угодьями и богатствами, как на поверхности, так и в недрах ее, а крестьяне получали от них участки земель в пользование за установленные повинности» (59, 63).