Татьяна Столбова - Смерть по сценарию

• Название: Смерть по сценарию
• Автор: Татьяна Столбова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002143-7

...Смерть молодого талантливого актера потрясла компанию его друзей.

Загадочная смерть. Смерть, за которой угадывается преступление, но нет ни зацепок, ни улик, ни даже мотивов... почти. Есть только связь — странная, непонятная связь с книгами романиста, пишущего под нелепым псевдонимом.

Связь слишком тонкая, чтобы ее заметили следователи.

Однако эта связь не укрылась от внимания одной из знакомых убитого. Она уверена: ключ к разгадке лежит именно в книгах...

---

Миша, как и Денис, у Мадам появлялся редко. Но он вообще был затворником.

— Совсем забыл старуху... — жалостливым голосом продолжила за Мадам Тоня.

— Ну-ну! — Мадам погрозила ей пальцем. — Какая я тебе старуха?

Миша подмигнул Тоне.

— Ну что, подружки? Пойдемте чай пить?

Они прошли на кухню, и там Миша вывалил на стол несколько свертков. Он никогда не приходил к Мадам с пустыми руками.

Тоня, надеясь найти колбасу, принялась разворачивать бумагу. В одном свертке действительно оказался кусок колбасы, в других — печенье, конфеты и ванильные сухари.

— Миша, — торжественно сказала Тоня, — ты — идеал. Ты ангел во плоти. Я тобой восхищаюсь.

— Хм! — Мадам строго посмотрела на нее. — Десять минут назад я была ангелом во плоти. А теперь, значит, Миша?

— Вы оба ангелы, — махнула рукой Тоня. — Давайте уже пировать. А то кто-нибудь заявится и объест нас.

— Тоня! — укоризненно покачала головой Мадам. — Как ты...

Но в этот момент раздался звонок в дверь.

Тоня вздохнула и, покорная злой судьбе, пошла в коридор.

Глава третья

Утро началось с того, что я уснула. Да, именно так. Нормальные люди утром просыпаются, а я, наоборот, засыпаю. А все потому, что съемки затянулись до половины второго ночи — домой я приехала в начале третьего, выпила чашку чаю, легла и потом долго ворочалась с боку на бок, вздыхая, как все влюбленные, без сна и покоя. Покою к тому же очень мешали душераздирающие вопли кота с соседнего балкона.

Этот кот меня презирал. Я ни разу не сказала ему «кс-кс-кс, ути, киска, иди сюда», как это делали в экстазе умиления все окрестные бабульки; я ни разу не поделилась с ним своим скромным ужином из колбасы с яйцом; я ни разу не погладила его по мягкой волнистой шерсти красивого цвета детской неожиданности. Мало того, однажды я даже осмелилась оскорбить его мужское достоинство, процедив сквозь зубы: «Пшла, кошара!» Я же не знала, что он кот, а не кошка. Да и, честно говоря, меня не очень-то волнуют такие подробности. Но роковая ошибка свершилась: теперь я была врагом номер один и мой сосед всячески это подчеркивал. Почему я об этом рассказываю? Да потому, что вчера у меня были крупные неприятности, связанные с этим котом.

Утром я приготовила себе завтрак и пошла в комнату одеваться. В этот-то момент кот и прокрался по карнизу к нашему окну, через форточку забрался в кухню и украл мою сосиску. Я не жадная. Если бы вместо кота сосиску украл мой брат Петя (кстати, иногда он так и делает), или его жена Люся (она никогда так не делает), или еще кто-либо милый и симпатичный, я бы ничуть не рассердилась, а пожарила бы себе другую сосиску. Но этот кот... Короче говоря, я издала страшный вопль и кинулась за ним. В форточку я, конечно, пролезть не могла, зато могла выбежать на балкон и попытаться схватить вора за заднюю лапу. Что я и сделала.

Еще бы секунда — и его толстая противная мохнатая лапка была бы в моей руке, но я промахнулась. Кот дернулся, извернулся в воздухе и рухнул на нижний балкон, где обычно гуляла премерзкая болонка. Болонке не понравилось вторжение на ее территорию незнакомого кота, и она принялась лаять как умалишенная, с визгами, подвываниями, вкладывая в свой тоненький голосок истинное страдание и негодование. Кот тоже не остался в долгу и начал орать. Шум поднялся неимоверный. Мой брат Петя выскочил на балкон и посмотрел вниз, после чего, естественно, обругал меня — как будто это я устроила такое безобразие.

Но на этом мои неприятности не закончились. Хозяин кота Валера, продавец из коммерческого магазина на углу нашей улицы, узрев своего любимца на чужом балконе, чуть не упал в обморок. Он вцепился в поручень так, что даже пальцы побелели, и завопил: «Куля! Куля! Домой!» Потом повернулся ко мне и, брызгая слюной, стал обвинять меня в том, что я всю жизнь замышляю убийство его прелестного котика. Надо сказать, что этого котика следовало бы убить за одно только его гадкое прозвище Кулек, уж не говоря об отвратительном избалованном характере. Но я промолчала. Я никогда не связываюсь с Валерой. Зато не стал молчать хозяин болонки.

Он вышел на свой балкон, поднял голову, увидел Валеру, которого не выносил с детства, и издал тихий угрожающий рык. Валера в долгу не остался и тоже зарычал. «Сволочь!» — перешел с баса на фальцет хозяин болонки. «Сам сволочь!» — взвизгнул в ответ Валера. Через секунду они уже бесновались и визжали как резаные. Такого я и представить себе не могла. Орал кот, орал Валера, орала болонка, и орал ее хозяин. Соседи со всего дома выползли на балконы полюбопытствовать, что происходит.

Петя тихо ретировался в комнату, дернув меня за полу футболки. Я хотела было уйти, однако Валера был бдителен и с ходу переключился на меня. Хозяин болонки тоже. Болонка тоже. И кот. Ну а когда другие соседи начали вопить, призывая нас к порядку, я вообще едва не оглохла. К счастью, Петя позвал меня к телефону. Я ушла, а вслед мне несся шквал криков и визгов.

Потом ко мне пришла председательша нашего ЖСК. За ее спиной маячил Валера, но рта не раскрывал, потому что Петя был еще дома. Валера прекрасно знал — на собственной шкуре, между прочим, — что Петя терпит долго, но затем реагирует молниеносно.

Председательша предъявила мне Валерину жалобу. Там было написано, что я систематически преследую его кота, подсовываю ему отравленные сосиски, избиваю его сапогами своего брата и так далее. Все — гнуснейшая ложь. У моего брата нет сапог, только ботинки и туфли, и он никогда не позволил бы мне избивать ими какого-то там кота.

Петя молча вышел вперед, взял у председательши жалобу и закрыл дверь перед ее носом. Потом посмотрел на меня так укоризненно, что мне пришлось потупиться. Именно пришлось, ибо я не испытывала ни малейшего раскаяния и жалела о том лишь, что не успела отобрать у вора сосиску и он уронил ее вниз. Теперь она валялась на козырьке подъезда, недоступная никому.

Петю вполне устроил мой виноватый вид. Он сунул мне жалобу и удалился в комнату. Жалобу я выкинула в мусорное ведро, а сама села на кухне и предалась грустным размышлениям. Мерзкий кот со своим не менее мерзким хозяином вконец испортили мое и без того смурное настроение.

Я подумала, что надо бы сходить к Мадам, но уже опаздывала на съемки, а потому допила свой остывший кофе и пошла одеваться.

Когда я приехала на студию, все были в сборе. Сладков в трудовом порыве уже напыхтел своей кастрюлей, и в павильоне висели облака вонючего серого дыма. Невзорова тихо плакала в уголке. Я не стала выяснять причину ее расстройства, так как причины скорее всего и не было — Невзорова обожала поплакать просто так и делала это при любом удобном случае в любом месте. Оператор возился с камерой, то и дело подпихивая ногой нерасторопного ассистента. Мой Саврасов увлеченно дочитывал Кукушкинса, которого ему дала Мадам.

Кстати, мы все уже прочитали «Три дня в апреле». Даже Константин Сергеевич. Потрясающая вещь. Немного отличается от предыдущих мрачным тоном повествования, но в целом — сильная, глубокая, и даже трагический финал оставляет в душе не тоскливый осадок, а веру в добро и будущее.

Когда-нибудь я решусь, разыщу Кукушкинса и выскажу ему все, что думаю о его невероятном таланте. Жаль, что его книги издают такими малыми тиражами. Видно, полагают, что сейчас серьезная литература никому не нужна. Зря, между прочим. Я одна знаю по крайней мере два десятка людей, которые предпочитают чтение — чтиву. А каждый из этих двух десятков знает еще десяток, а из того десятка — еще десяток, и так далее.

Еще мне жаль, что на обложке нет фотографии Кукушкинса. Я представляю его красивым парнем, чем-то похожим на Дениса, но без его легкости. Я представляю, что брови у Кукушкинса черные, сдвинутые к переносице; глаза — продолговатые, темные, но не карие; губы сжаты; подбородок чуть выдается вперед... Это, пожалуй, портрет артиста, а не писателя. Хотя, мне кажется, прозаик должен хоть немного обладать артистическим даром. Ведь он пишет характеры людей, передает их мысли, их речь, значит, в каком-то смысле всех их играет... Я говорила об этом с Саврасовым. Он со мной согласен. Он только считает, что этот актерский дар у прозаика может быть совершенно не выражен внешне. Да, вероятно. Я знакома с одной девочкой, которая пишет любовные романы, так она скучна и тупа, как болонка моего соседа снизу. Правда, и романы у нее такие же... Нет, это не моя область, и я не могу разбираться в ней так хорошо, как хотела бы.

Вадя был на удивление спокоен. Если б не его густо подкрашенные опаленные брови, он выглядел бы даже романтично. Говорил он сегодня тихо, с придыханием. Я не могла понять, что это: новая Вадина роль или просто очередная смена настроения? Он посмотрел на меня кротким взором, затем прикрыл глаза ладонью и шепотом сказал:

— Приготовились к съемке.

...Денис вошел в павильон в тот момент, когда Невзорова испортила девятый дубль и уже намеревалась грустно заплакать. При его появлении она не стала этого делать: Денис не выносил крокодиловых слез и всегда саркастически посмеивался над бедной артисткой в такие печальные для нее моменты. Надувшись, Невзорова отошла к Саврасову и принялась жаловаться ему на жизнь. Денис подсел к Ваде, раскрыл сценарий и, водя пальцем по строкам, начал что-то горячо объяснять режиссеру. Тот слушал невнимательно, явно занятый своими мыслями, которых, как утверждал Михалев, у него никогда не было. То есть он имел в виду, что у Вади были только чужие мысли. Не могу высказать свое мнение на сей счет, поскольку в кино не ас и вряд ли им когда-нибудь буду.