Gedzerath - Рождение легиона

• Название: Рождение легиона
• Автор: Gedzerath
• Жанр: Фэнтези

События, произошедшие во время праздника Теплого Очага счастливо разрешены. Большинство невиновных наказано, большинство непричастных награждено, и выжившие в замке Ириса отправились по домам. Но что же делать мелкой сталлионградской пегаске, поклявшейся себе не допустить повторения произошедшего и уберечь так понравившийся ей новый мир от древнего и мрачного наследия ушедшей эпохи войн и раздоров?

---

Поднявшись, я прошлась по комнате, заглядывая в глаза сидящим вокруг меня жеребцам и кобылам. Стоун был мрачен, Буш – саркастически зол, в то время как Сильверстоун с еще тремя кобылами-деканами робко жалась к изображавшему неподвижную статую Хаю. Мне было плевать, что нас могут услышать через открытое окно, но я так или иначе пыталась донести до них то, что чувствовала уже давно – наше привольное житье подходило к концу.

– «Тяжело было? Страшно? Вы скулите, что столкнувшись с чем-то пугающим, непонятным или просто необычным, не можете мне доверять? А как я могу доверять вам? Вы все такие гладенькие, хорошенькие, щепетильные, с умным видом рассуждаете о том, чего может быть, а чего нет – вам я могу доверить свою жизнь и жизнь своих легионеров? Ведь как это легко – вечно бухтеть, обличая начальство во всех грехах, но как только дело доходит до ответственности – вы все решили свалить на меня! Тэйл полез буром на стража и получил по хлебалу? Это Скраппи виновата! Единорог пожертвовала собой и погибла, чтобы спасти остальных? Это кентурион виноват! Вы все хотите остаться чистенькими, незапятнанными, ведь это я, я одна несу ответственность за вас за всех! И даже такую тягостную повинность, как поиски средств на похороны или отправку денежной компенсации родственникам бедняжки вы повесили на своего некомпетентного командира! Так или не так?».

– «Кентурион… Командир…» – попробовал было вступиться Хай, но тотчас же завял, напоровшись на мой немигающий, кипящий холодным бешенством взгляд.

– «Приключения закончены. Мы прошли через первый бой и теперь запятнаны кровью – своей и наших врагов. С этого дня, мы стали по-настоящему боевым подразделением, поэтому я прошу и даже требую вести себя соответственно, а не ныть, как все страшно и плохо» – холодно проговорила я, брезгливо отбрасывая на пол оплавленную броню – «По прибытии на место расквартирования разрешаю любому из вас, да и вообще, любому пони кентурии в течение суток написать рапорт об увольнении. Думаю, наша добрая принцесса с легкостью найдет достойное занятие всем желающим разносить печенье. Те же, кто останутся, должны будут принять как данность то, что любой из нас, в любой момент, может умереть. И это, дорогие мои, совсем уже не шутка».

Заря ушла, и первые лучи солнца осветили верхушки домов, когда я выбралась из постели, слыша зычные команды деканов, собиравших своих подчиненных на умывание и зарядку. Поискав взглядом броню, я лишь вздохнула, и натянула на себя грязную, перепачканную сажей и грязью тунику, дробно постучав копытами к выходу.

На город неудержимо накатывался новый жаркий день.

* * *

Спустившись в общий зал, я сонно кивнула Хаю, попутно отвечая на приветствия опционов и опустилась за отдельный стол, за которым уже расположился командный состав кентурии. Похоже, ночь притупила впечатления вчерашнего дня, и глядевшие на меня пони были бодры, за исключением одного лишь Стоуна, но я не собиралась что-либо с этим делать. Лишь время могло притупить боль его потери.

Похоже, сваренная мной каша стала новым трендом[66] отряда, и раскрасневшаяся Минти, глупо улыбаясь от удовольствия, сновала взад и вперед, докладывая остатки каши в протянутые за добавками миски. И кто бы мог подумать, что именно тут, среди грубоватых вояк, в мятной пегаске откроются такие способности к кулинарии? Зачерпнув ложкой кашу, я только покивала головой, почувствовав на языке необычный микс из кусочков сена и слабой кислинки помидоров.

«Минти, если ты когда-нибудь решишь оставить службу – будь другом, черкни нам записку, ладно? Мы все хотели бы знать, в какой ресторан столицы нам нужно будет ходить, чтобы еще раз насладиться твоей стряпней» – ухмыльнулась я, глядя на зардевшуюся от похвалы пегаску, чьи крылья приподнялись от радостного возбуждения, под одобрительный стук копыт легионеров.

После вчерашних приключений, день прошел практически спокойно и даже как-то пресно. Вылечившийся от глубокой «мигрени» посол был груб и неприветлив, потребовав от меня обеспечить ему торжественную процессию до трапа корабля в день нашего отъезда из Камелу. Выслушав сбивчивый монолог коричневого единорога, я молча отодвинула его с дороги и ушла, отфыркиваясь от кислого запаха перегара, исходившего от ошарашенного чиновного пони.

Вернувшийся из таинственной отлучки Графит был вымотал до предела, едва не сорвавшись и не набив повторно морду сунувшемуся было к нему Бушу. Углядев мои взбешенные глаза, с которыми я шла к застывшим друг напротив друга пегасам, декан решил не обострять и тихо слинял, оставив на потом выяснение отношений. Посмеявшись над моим бухтением о «мающихся дурью жеребцах», Графит с удовольствием заглотал подогретую лично мной кашу, после чего крепко уснул, положив голову мне на спину и с глупой улыбкой обнимая, словно подушку, мой круп. Присутствие любимого неожиданным образом подняло мне настроение, развеяв ледяную сосредоточенность, которой я пыталась отвлечь себя от гнетущих мыслей и тревог. Я даже наплевала на верблюжьи страхи и ханжество, разрешив едва ли не половине своей кентурии, большую часть из которой составляли кобылы, совершить вылазку в город, чтобы порезвиться на местном базаре. Облаченные в доспехи и плащи, они шли под охраной десятка жеребцов, вооруженных остро наточенными копьями, так хорошо показавших себя в деле против полотняных верблюжьих доспехов. Хотя мои легионерши смогли и сами порвать немало губастых врагов, я решила, что минимальные приличия все же должны были быть соблюдены.

Наличие тяжелых сумок с золотом заметно подняло настроение в кентурии, повергнув часть моих подчиненных в прямо-таки неприличный восторг, родив среди легионеров первые шепотки о том, что потери товарищей – это, конечно, печально, но вот зато полученный приииииз… Запершись в отдельной комнате со своими офицерами, я разделила полученную сумму на несколько частей, выделив большую часть для раздачи подчиненным, в то время как меньшая часть должна была быть разменяна одним из опционов на привычные для нас эквестрийские биты. Те же, кто не собирался покупать местные, экзотические товары, могли свободно отказаться от своей доли, получив за нее эквивалент в битах из казны кентурии. Признаюсь, я немного нервничала, ожидая возвращения этой возбужденной толпы, и была только рада, когда Черри смогла отвлечь меня, наконец, поговорив со мной по душам.

Рассказ пегаски был прост, но выразителен. После своего бегства из Обители, пегаска, так и не ставшая стражем, скиталась из деревни в деревню, стараясь не задерживаться на одном месте и не попадаться на глаза другим пегасам. Перебиваясь добротой жителей глубинки, она двигалась на юг, в конце концов, оказавшись в Стэйблсайде. Жители южных окраин страны были прижимистыми и деловыми пони, а деньги, полученные от сердобольных фермеров и за поденную работу, быстро закончились, поэтому ей пришлось наняться матросом на судно идущее к берегам Камелу, едва ли не за миску прогорклой еды. Увы, пустынная страна не была тем оазисом счастья, которым ей рисовались дальние берега – заблудившись в припортовых трущобах, она быстро попалась шайке нищих, воспринявших ее как подарок судьбы. Поймав «голую» пегаску, они первым делом связали ее, а потом – оттащили местному факиху. Как и каждый верблюд, совершивший кхаджр в святые места, он носил черную ленту на грязном тюрбане и имел законное право толковать заветы Всеединого как ему заблагорассудится, сообразуясь при этом лишь со своим умом и понятием о Великом. Ответ был быстр и однозначен – «Если бы Всеединый хотел, чтобы ползающие по земле твари летали, он дал бы им крылья!». И тем же вечером, ночь в трущобах огласилась дикими криками белой пегаски, лишающейся своих крыльев.

– «Это… Это просто звери!» – всхлипывая, рассказывала мне Черри, пока я, засунув ее в глубокую, полную пенной воды бадью, скребла и терла ее шкурку, возвращая пегаске ее природный белый цвет – «Они кидали камнями мне по ногам, а потом, окружив меня, подбегали и изо всех сил били меня палками по крыльям, пока не сломали их в нескольких местах. Они заставляли меня попрошайничать возле рынка, а тех из пони, кто пытался проявить ко мне сочувствие – отгоняли криками и плевками. Они даже… Даже…».

– «Шшшш, все хорошо. Этот кошмар закончился» – бросив губку, я вытащила отощавшую, похожую на скелет подругу из бадьи и стала растирать жестким полотенцем – «Теперь ты с нами и поверь, никто больше не посмеет тебя обидеть. По прибытии на родину, я попрошу Бабулю и Кег осмотреть твои крылья, и со временем, я думаю, мы сумеем что-нибудь придумать».

– «Я боюсь, Скраппи, ты даже не представляешь, как я боюсь!» – прошептала почти белая пегаска, судорожно обнимая мое тело тощими, как рентгеновский снимок, ногами, рождая у меня смутное ощущение какой-то нарастающей тревоги и нехорошего предчувствия – «Я боюсь, что все это мой сон, и вскоре я проснусь в куче вонючих отбросов, придавленная весом очередного…».