Карина Демина - Чёрный Янгар

• Название: Чёрный Янгар
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Юмористическое фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9922-1750-6

Правят Севером Золотые рода. Стоит над ними кёниг Вилхо. Крепок его трон клинком Черного Янгара, о котором говорят, что нет на Севере бойца лучше.

И нет невесты краше, чем Пиркко-птичка, любимая дочь строптивого Тридуба.

Как было не связать две нити?

Велел кёниг свадьбу играть, а если Тридуба не подчинится, то и гнать его из Оленьего города. И склонил голову перед волей владыки Тридуба, согласился отдать дочь за Янгара. Вот только кто знал, что у него две дочери. И одной из них не жаль.

---

– Скажи, почему он это сделал? – Пальцы Янгара приподнимают мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.

Снова бездна. Черная, как кровь Укконен Туули. И нежность, с которой мой муж касается меня, пугает.

– Он ведь собирался убить меня. – Голос низкий, бархатистый, ласкающий. – И гнев богов пал бы на твою голову, Пиркко…

– Нет.

Надо молчать.

Или упасть на колени.

Умолять о прощении, которого я, возможно, не заслуживаю.

– Что «нет»? – Плеть касается шеи. – Он не верит в богов?

Верит. Но в себя – больше.

– Ну же, скажи, почему Ерхо Ину пожертвовал любимой дочерью?

– Не любимой. – Мой голос звучит тихо, жалко. И Янгхаар не спешит задать следующий вопрос. Он просто ждет, смотрит.

Улыбается.

А черные глаза темнеют. Знаю, что невозможно такое, но я вижу, как расплывается в них иная, предвечная тьма. Бездна выбралась наружу.

– Ты не Пиркко. – Толстяк роняет лоскут ткани под ноги и проводит по клинку ладонью. – Ты ведь не Пиркко?

– Нет. То есть да… Я – не она.

– А кто? – Пальцы сдавливают подбородок.

– Аану. Аану Ину.

Аану Каапо. Я больше не принадлежу роду Ину. Но я не смею причислить себя к роду мужа.

– Рыжие волосы, – заметил толстяк. – Я ведь тебя предупреждал.

Янгхаар его не слышал.

– Аану, – он повторил мое имя со странным выражением, – Аану Ину…

И плеть соскользнула с шеи, уперлась в грудь.

– Почему я о тебе не слышал?

Потому что отец не любит вспоминать о давней ошибке, да и само мое существование позорит древний славный род.

Позорило.

– Ты и вправду его дочь?

– Да.

Невозможно лгать, глядя в эти глаза.

– Я его дочь. Незаконнорожденная.

Моя мать была рабыней. А отец совершил ошибку, признав меня. Но разве я виновата хоть в чем-то?

Ноздри Янгара раздулись, а губа приподнялась.

– Ублюдок, значит… Видишь, Кейсо, до чего славно получилось – я ублюдок, она ублюдок… Нас уже двое. Ерхо Ину подобрал мне достойную невесту.

Его слова причиняли боль. Я думала, что уже привыкла к ней, и к презрению, и к гневу, и к насмешкам. Пожалуй, ко всему, – люди жестоки. И почему Янгар должен отличаться от них?

– Остынь, Янгу, – сказал толстяк, поднимаясь. – Уходить пора.

Только Янгар не услышал. Он наклонился ко мне и сделал глубокий вдох, втягивая запах моего тела.

– Почему, богов ради, ты ничего не сказала?

Боялась. Сначала отца. Затем его.

И того, что будет со мной.

И того, чего я лишусь. Одна лишь ночь – разве это много? Но ночь закончилась, и что теперь? Я найду тысячу причин, но каждая из них слабое оправдание. Вот только был ли у меня иной выбор? Возможно, что был.

– Она делала то, что ей сказали, и только. – Кейсо поднялся. – Уходим.

– Погоди.

Теперь и я ощущала его запах, резкий, какой-то звериный. А плеть вновь поднялась к лицу, и основание рукояти уперлось в лоб.

– Ты ведь не знала, что он собирается делать?

Нельзя врать, глядя в его глаза. Я не знала. Я догадывалась, что отец задумал недоброе, но…

– Скажи, – попросил Янгхаар, – хоть что-нибудь.

И наверное, слепая Акку, цвет которой – синий, а губы довеку зашиты суровой нитью, поскольку слишком злые слова произносит раздвоенный ее язык, предъявила на меня права. Иначе почему я, глядя в черные лютые глаза мужа, произнесла:

– Мой отец просил передать, что Ерхо Ину не прощает обид. И не боится псов. Даже бешеных.

Я видела, как дернулся Янгар. Отпрянул. И лицо его вдруг стало белым, а из ноздрей хлынула кровь.

Я видела, как медленно, очень медленно поднялась его рука. И плеть в ней, очертив полукруг, устремилась ко мне черной гадюкой. Она скользила по воздуху, разворачивая петлю за петлей.

Я видела, как Кейсо кинулся к Янгару, пытаясь остановить удар.

И упал на плечи, сбивая с ног, вдавливая в землю. И как Янгар с рычанием и воем пытался высвободиться из объятий толстяка. Он выворачивался, неестественно запрокидывая голову, и обнаженные десны были белы. А в уголках рта появилась пена.

Я видела, как лошади шарахнулись в сторону. Землю, вывернутую копытами битюга. Раздавленную траву. Желтые одуванчики, словно монеты, рассыпанные на зеленом покрывале.

Я видела все и сразу и, наверное, могла бы увернуться, но… боль опалила лицо. Кажется, кто-то кричал, возможно, что и я. Боль была такой жгучей, невыносимой, что я почти ослепла.

Но, отняв руку от лица, уставилась на ладонь.

Красная… Красной краски мне не досталось. Была желтая. И еще рыжая. И синяя. А вот красная – она для Янгара.

Он затих. И только скулил, как-то жалостливо, по-собачьи. А толстяк, одной рукой вдавив голову Янгара в мох, второй гладил по волосам и что-то говорил, успокаивая.

Кейсо обернулся ко мне и сказал:

– Сейчас отпустит.

Кто? И кого? Он. Янгара. И позволит встать. Вернет плеть и право добить меня. Боги будут против? Какое дело богам до безумца и глупой девчонки? Да и есть ли они вовсе?

– Десять лет, девочка, он учился жить. И всего-то несколько слов…

Щеку дергало болью, нервно, мелко, и я, сама того не замечая, поглаживала рану.

И пятилась.

– Погоди… – Толстяк попытался встать, но Янгхаар рванулся под рукой, пытаясь избавиться от живых оков. – Он очнется и…

…и добьет меня.

– Аану…

Да, это мое имя.

И я не та дочь, которую Ерхо Ину любит.

И не та жена, которую желал бы получить Черный Янгар.

Я просто ублюдок.

Ошибка.

– Это приступ. У него давно не было приступов. Он не понимает, что делает… что сделал. Не уходи! – Кейсо не спускал с меня взгляда. И если бы не необходимость удерживать Янгара, он схватил бы меня. – Это пройдет. Всегда проходит…

Я не стала слушать дальше. Мне все равно, что будет с ним. С отцом. С Янгаром. С богами и людьми.

– Стой!

И страх вдруг вернулся.

Беги, Аану, беги!

Не важно куда. Прочь от храма, от поляны, от плети и мужа.

Беги, Аану.

Лес пытается задержать, хватает за спутанные волосы кривыми лапами ветвей. Хлещет по лицу, разбивая его в кровь. И кровь льется из рваной раны, которая огнем пылает.

Беги.

– Стой!

Крик несется в спину. Подгоняет. И голос уже не принадлежит Кейсо. По моему следу идет Черный Янгар. И слышу треск ветвей. Конское ржание.

Меня не собираются отпускать.

– Да стой же!

Лес ставит подножку, и я падаю в густой кустарник. Острые ветви добавляют ран, и в сетях бересклета остаются пряди моих волос.

Беги, Аану.

Боль нынешняя – ничто, а промедлишь – будет хуже. Тот, кто идет по твоему следу, пытаясь продраться сквозь заросли, не знает пощады. И я падаю. Встаю. Пробираюсь сквозь решетки еловых лап. Зажимаю ладонью щеку, чувствуя, как пульсирует кровь, сочится сквозь пальцы. Мой кровавый след не потерять.

– Стой, я не трону тебя…

Ложь. Он – охотник. И все ближе. С каждым шагом.

– Клянусь!

Уже клялся, там, в пещере. И чего стоила его клятва.

– Пожалуйста…

В какой-то момент земля уходит из-под ног. И лес, отвесив прощальный удар, отпускает. Я падаю. Качусь по ковру из гнилых листьев, которые прилипают к коже. Расцарапываю руки о корни и камни, их как-то слишком много. И, уже не в силах вынести этой новой боли, кричу.

– Аану!

Падение останавливается на дне оврага. И я, всхлипывая от обиды, пытаюсь вдохнуть, подтягиваю колени к груди, кое-как переворачиваюсь на живот, понимая, что дальше бежать не смогу.

Я не хочу умирать.

Шорох сзади заставляет обернуться.

По дну оврага, неторопливо, неуклюже, прихрамывая на переднюю лапу, шел медведь. Он был стар, и бурая некогда шерсть поседела. Массивную голову украшали шрамы. Левая глазница зверя была пуста. Впрочем, вел его нос. Я завороженно смотрела, как он – черный, подвижный – нащупывает мой след. И зверь то и дело останавливается, словно опасаясь потерять кровавую дорожку, оставленную мной на листьях. Но остановки эти длятся меньше мгновения, и зверь движется дальше.

Осторожно.

Медленно.

Неотступно. Он подбирается все ближе и ближе. И я, встав на четвереньки, вновь отползаю, уже понимая, что сейчас – не спастись.

– Аану! – Голос Янгара заставляет зверя остановиться. И тяжелая голова поворачивается к краю оврага. Приподнимаются губы, обнажая желтые клыки, каждый длиной в два моих пальца. Из пасти раздается рычание.

– Аану, отзовись же…

А в следующий миг медведь нависает надо мной. Он привстает на задние лапы. И я вижу израненное, изорванное подбрюшье.

Его гнали.

Не сегодня и не вчера. Но долго, раз за разом спуская собак, которые окружали зверя, хватали за пушистые штаны, ошалев от крови, забывали о страхе, ныряли под брюхо лесного хозяина, давились шерстью и выдирали целые куски плоти.

Но медведь ушел и от собак, и от охотников. Вот только раны загноились, и черные мясные мухи кружились над ними.

– Нет, пожалуйста… – шепотом попросила я.

Зверь вонял, но не звериным духом – болезнью, которая говорит о скорой смерти. И единственный уцелевший глаз был мутным, гноящимся.