Моисей Кроль - Страницы моей жизни

• Название: Страницы моей жизни
• Автор: Моисей Кроль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-93273-27

Имя Моисея Аароновича Кроля (1862–1942) вряд ли знакомо широкому кругу читателей, но оно наверняка известно специалистам по истории «Народной воли» и политической ссылки в Сибири, специалистам по истории евреев в России и Западной Европе, а также этнографам-сибиреведам. Неординарность личности М.А. Кроля – в сочетании самых разнообразных видов деятельности, каждая из которых выявляет в нем и профессионала высокого уровня, и человека, способного предъявить нравственный счет окружающему миру и прежде всего самому себе.

---

Глава 15. Годы ссылки. В гостях у святого ламы.

Моя встреча со «святым» ламой произошла в августе 1893 года. Случилось это так.

Я заканчивал объезд бурят, живших по верховью реки Хилки и по ее притоку Хилкотою. Много интересного и нового узнал я в этой глуши, отделенной от более населенных бурятами местностей горными хребтами, дремучими лесами и трудно проезжими болотами. В нравах тамошних бурят замечалась еще грубость полудикарей. Они не знали еще земледелия и искусства печь хлеб. Скотоводы и звероловы, они не имели ни отмежеванных полей, ни огороженных покосов. Попасть к ним можно было только верхом. Но если как этнограф я собрал там хорошую жатву, то как путешественника эти разъезды крайне меня утомили. Особенно тяжело было почти целыми днями шлепать по болотам, в которых наши лошади то и дело проваливались по самое брюхо. Не раз нам приходилось ночевать под открытым небом и дрожать всю ночь от холода, т. к., несмотря на летнее время (это было в конце июля и начале августа), термометр ночью падал ниже нуля.

Легко себе представить, как я и Маланыч были довольны, когда мы наконец спустились с горных хребтов и выехали на широкую солнечную Кижингинскую степь. Встал вопрос, где нам заночевать, и тут сопровождавший нас в качестве проводника местный бурят посоветовал нам искать ночлега у какого-нибудь ламы в поселке, раскинувшемся у подножия горы, до которого нам предстояло еще сделать верст тридцать на изрядно уставших лошадях. Ночевка у ламы приобрела для меня еще больший интерес, когда я узнал от Маланыча, что именно при Кижингинском дацане живет святой лама Цыденов, благочестие и ученость которого известны всем забайкальским бурятам-буддистам. Тревожила меня только мысль, захочет ли святой лама встретиться со мною, т. к. о нем шла молва, что он ведет крайне замкнутый, отшельнический образ жизни. Но чем недоступнее этот «святой» рисовался моему воображению, тем сильнее мне хотелось подойти к нему ближе и узнать его.

Прибыли мы в поселок при Кижингинском дацане, когда солнце уже садилось, и велико было наше удивление, когда мы узнали, что нас уже ждут. Как в дацане проведали о предстоящем нашем приезде, так и осталось для нас тайной. Но нас не только ждали. По чьему-то распоряжению (как выяснилось позже, по распоряжению святого ламы) для нас уже было приготовлено помещение.

Как только мы въехали в поселок, к нам кинулись несколько хувараков, забрали у нас наши незатейливые узлы с вещами и повели нас к чистенькому, построенному на городской образец домику. Мы вошли в просторную с большими окнами комнату, сверкавшую чистотой и довольно уютно обставленную. Там нас встретил владелец этого домика – лама, который нас чрезвычайно радушно приветствовал.

– Устраивайтесь, пожалуйста, как у себя, – сказал он нам. – Вам необходимо отдохнуть после вашего утомительного путешествия.

Должен признаться, что после грязных юрт, в которых мне приходилось жить месяцами, и после мучительного клепания по болотам среди туч комаров и мошек, часто под проливным дождем, я испытывал огромное удовольствие, оказавшись в привычном для себя помещении, сидя на стуле, а не на грязном полу, поджав под себя ноги.

Подали чай с русским печением, и хувараки услужливо нас угощали, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

– Мы хотели бы посетить высокочтимого ламу Цыденова, – сказал Маланыч нашему любезному хозяину. – Можно ли его видеть?

– Отдохните немного, – ответил тот учтиво, – а через некоторое время я вас провожу к нашему благочестивому пастырю. Он ждет вас к себе.

Завязалась обычная беседа. Лама расспрашивал Маланыча о цели нашего путешествия, обо мне, откуда едем, куда направляемся и т. д. Но не прошло и получаса, как в нашу комнату вошел поспешно хуварак и что-то шепнул на ухо нашему ламе. Тот быстро встал с своего места и с некоторым волнением сообщил нам, что благочестивый лама нас просит к себе. Волнение нашего хозяина невольно заразило и нас, и мы оба, я и Маланыч, с особым трепетом ожидания последовали за ним.

Полутемная юрта, в которой святой дама нас принял, была уставлена несколькими маленькими столиками, на которых лежали стопками священные тибетские книги. На одном из них горели священные свечки, а в северном углу темнели небольшие фигурки бурханов (изображений Будды). В полумраке я заметил нескольких бурят, которые сидели в почтительной позе и, устремив взоры в сторону святого ламы, благоговейно молчали. Сам Цыденов сидел неподвижно в глубине юрты.

Когда мы вошли, он поднялся с своего места, сделал несколько шагов по направлению ко мне, и подал мне руку; Маланыч же низко склонил перед ним голову, и тот благословил его, приложив к его лбу священную книгу, завернутую в желтую материю.

– Как вы себя чувствуете? – спросил меня участливо святой лама. – Ваше путешествие, наверное, сильно утомило вас?

Я его поблагодарил за внимание и в свою очередь спросил его, как он себя чувствует.

– Хорошо, – ответил он.

После этого обмена любезностями наступило долгое молчание. В юрте царила такая напряженная тишина, что можно было слышать полет мухи. Словно тени, в юрту беззвучно входили буряты и преклоняли одно колено перед святым ламой. Тот их молча благословлял, и они так же бесшумно уходили. Так продолжалось долгое время, и я невольно стал чувствовать, что нахожусь во власти какого то-особого, я сказал бы, мистического настроения. Мои глаза привыкли к царившему в юрте полумраку и, вглядываясь в святого ламу, я заметил, что он сидит все время неподвижно, как изваяние. Только глаза его горели необыкновенным блеском.

Когда в юрте не осталось больше ни одного из бурят, пришедших за благословением, Цыденов отослал также двух хувараков, прислуживавших ему. Мы остались втроем: святой лама, Маланыч и я. И тогда лишь Цыденов обратился к Маланычу со следующими словами:

– Ну, теперь расскажите мне, кто вы такие и какой случай привел вас в наш заброшенный угол.

Маланыч очень подробно рассказал святому ламе, с какой целью я объезжаю бурятские кочевья, какие места мы уже посетили и с какими именитыми бурятами мне пришлось вести беседы по интересовавшим меня вопросам. Лама слушал Маланыча с большим вниманием, а когда тот кончил свой рассказ-отчет, он с приветливой улыбкой сказал мне:

– Мне очень приятно познакомиться с таким ученым человеком, как вы, и, если вам не трудно, я просил бы вас ответить мне на некоторые вопросы, которые меня интересуют.

– Пожалуйста, – сказал я, – я очень охотно отвечу на все ваши вопросы, если только это мне будет по силам.

И тут с аскетом и молчальником произошла поразительная перемена. С юношескою живостью он меня засыпал вопросами: «Какую веру вы считаете лучшей? Как вы себе представляете рай и ад? Что, по-вашему, делается с человеком после его смерти?» и т. д. и т. д.

Признаюсь, что эти вопросы, над которыми светские интеллигентные люди в Европе, за немногими исключениями, очень редко задумываются, немало меня смутили. Однако, собравшись с мыслями, я постарался дать на них ответ, хотя знал заранее, что едва ли смогу удовлетворить его любознательность. Цыденов меня слушал с необычайно серьезным видом; я даже получил впечатление, что моя импровизированная религиозная философия его заинтересовала.

В свою очередь, и я попросил его объяснить мне, в чем, по его мнению, заключается сущность буддийской религии, что в учении Будды говорится о сотворении мира и каковы отношения бурхана (Бога) к этому миру; каковы конечные цели человеческой жизни и каково отношение бурхана к людям. Должен сказать, что я в свое время ознакомился с несколькими специальными исследованиями о буддизме, и мне было особенно интересно услышать ответ на мои вопросы из уст ученого ламы, который черпал свои знания о буддийской религии из первоисточника – тибетской религиозной литературы.

Лицо Цыденова стало необыкновенно серьезным. Он на некоторое время как бы ушел в себя, а затем заговорил проникновенным голосом:

– В нашем священном писании не сказано, что бурхан создал мир, но бурхан существовал раньше мира. Он сильнее вселенной, однако он не может сделать всего, чего только пожелает. Лишь медленно и постепенно он распространяет свет истинного знания и медленно он подготовляет мир к нирване. Моисей, Христос, Магомет это бодисатвы-святые, приближавшие и приближающие своим учением человечество к нирване. И не только они, но всякий выдающийся в нравственном отношении человек, распространяющий среди людей свет правды и истины, содействует более быстрому наступлению нирваны. Вы поймете эту мысль лучше, если примете во внимание, что по буддийскому учению нирване предшествует состояние «боди», т. е. такое состояние, когда личность достигает высшей мудрости и полного нравственного просветления. Только такая личность погружается после смерти в нирвану.