Валентина Мирошникова - 100 знаменитых судебных процессов

• Название: 100 знаменитых судебных процессов
• Автор: Валентина Мирошникова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

В этой книге вы узнаете о самых знаменитых судебных процессах. От тамплиеров и до Садама Хусейна от террористов до секты «AУM Синрекё». Эти процессы до сих пор у всех на слуху.

---

В целом же процесс Синявского и Даниэля подчеркнул не только порочность судебной системы, сколько порочность идеологии, которая позволила судить литературу с точки зрения Уголовного кодекса. Она показала, что любой инакомыслящий обречен на столкновение с системой. Кстати, Синявский сумел выразить это буквально несколькими фразами: «.я не отношу себя к врагам, я советский человек, и мои произведения — не вражеские произведения. В здешней наэлектризованной, фантастической атмосфере врагом может считаться любой «другой» человек. Но это не объективный способ нахождения истины».

Приговор Верховного суда был суров: семь лет — Синявскому и пять — Даниэлю. Эти годы дорого обошлись писателям. Оба они отсидели свой срок. Даниэль вернулся из лагеря первым. Вначале — в ссылку, в Калугу. Затем — в Москву. До конца дней его обязали пользоваться псевдонимом Ю. Петров — как бы в насмешку. Судьба Синявского сложилась иначе: вскоре после выхода из лагеря он уехал в Париж, стал профессором Сорбонны и смог без опаски издавать свои произведения. Юлий Маркович Даниэль скончался в 1988 году, Андрей Донатович Синявский пережил его на девять лет. Он успел написать еще несколько произведений — книгу мемуаров «Голос из хора», автобиографический роман «Спокойной ночи», эссе «Прогулки с Пушкиным» и «В тени Гоголя».

Суд над Иосифом Бродским

Процесс над поэтом Бродским, «не вписывавшимся» в официальные рамки представления о советском мастере слова, имел большой резонанс как в СССР, так и за рубежом. Это дело, свидетельствовавшее об окончании «хрущевской оттепели», достаточно быстро обросло невероятным количеством домыслов, из-за которых многие моменты остаются неясными до сих пор. Интересно, что судили поэта в административном порядке незаконно, так как то, что он не работал, не являлось уголовно-наказуемым преступлением и подсудности по Указу Верховного Совета Бродский не подлежал, поскольку писал стихотворения и распространял их в «самиздате». Вот только его творчество никак не соответствовало взглядам партии и правительства… Итак, кого судили в 60-х годах XXвека: поэта, неугодного системе, илилицо, не желавшее заниматься общественно-полезной деятельностью? Отбросив в сторону крайности, остается признать, что их обоих в одном лице. А чему удивляться? Ведь поэт — существо в известной мере стихийное, не от мира сего, так что подходить к оценке его действий нужно с особыми мерками. Но их-mo как раз в «великом, могучем» Союзе и не было…

Иосиф Бродский

Сегодня поэта, прозаика, переводчика Иосифа Александровича Бродского (1940–1996) знают во всем мире. Его часто называют «Шекспиром наших дней», классиком и «феноменом культуры». А ведь еще совсем недавно имя этого мастера слова, который родился и провел свою молодость в Ленинграде, частью его соотечественников предавалось анафеме! За что? Сложно сказать. Видимо, за то, что он не хотел быть таким, как все.

23 октября 1963 года над головой Иосифа Александровича стала собираться гроза. В этот день из Смольного от заведующего отделом охраны общественного порядка ЛТК комсомола Г. Иванова командиру оперотряда Добровольной народной дружины № 12 института «Гипрошахт» Дзержинского района Лерпера поступило письмо с просьбой рассмотреть вопрос о Бродском. Мол, этот человек долгое время нигде не работает, тунеядствует. А значит, вполне достоин серьезного пропесочивания, а то и общественного суда. Адресат был выбран не случайно: Лерпер, как и Бродский, был евреем по национальности. А значит, можно не бояться обвинения в антисемитизме! Яков Михайлович (или Моисеевич) к поэту относился сочувственно, но, как говорится, своя рубашка как-то ближе к телу. В общем, Бродского вызвали в ДНД. «Тунеядец» от столь «любезного» собеседования уклонился, а дабы к нему не возникло претензий, предоставил врачебную справку о том, что страдает «психопатией и функциональным расстройством нервной системы различных степеней».

Журналисты моментально узнали: назревает интересное «дело Бродского»; 29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился фельетон «Окололитературный трутень», в котором использовались материалы из милиции. 8 января 1964 года там же опубликовали подборку писем читателей «Тунеядцам не место в нашем городе». К травле быстренько подключился и Ленинградский Союз писателей во главе с А. Прокофьевым. Заступаться за молодого коллегу, успевшего обратить на себя нездоровое внимание «соответствующих органов», корифеям пера было явно невыгодно. Тем более что молодой автор отличался заносчивостью и высокомерием. А чтобы вообще умыть руки и не оказаться замешанными в разгоравшийся скандал, члены Союза писателей составили два официальных документа. Их негативное содержание существенно повлияло на ход «дела Бродского». В первом из документов, выписке из протокола заседания Секретариата и членов Партбюро Ленинградского Отделения СПРСФСР от 17 декабря 1963 года, коллеги поэта решили:

«1. В категорической форме согласиться с мнением прокурора о предании общественному суду И. Бродского. Имея в виду антисоветские высказывания Бродского и некоторых его сообщников, просить прокурора возбудить против Бродского и его сообщников уголовное дело.

1. Просить горком ВЛКСМ вместе с ЛО ССП ознакомиться с деятельностью кафе поэтов.

2. Считать совершенно своевременным и правильным выступление «Вечернего Ленинграда» со статьей «Окололитературный трутень».

3. Поручить выступить на общественном суде тт. Н. Л. Брауну, В. В. Торопыгину, А. П. Эльяшевичу и О. Н. Шестинскому. Просить суд включить в состав президиума суда О. Н. Шестинскому».

А в справке от 18 февраля 1964 года указывалось, что местное отделение Союза писателей, в частности его Комиссия по работе с молодыми авторами, стихи Бродского оценивает в общемто объективно. Но о самом Иосифе Александровиче говорилось нелицеприятно: «И. Бродский неизвестен в Союзе писателей, т. к. не является профессионально пишущим и не имеет опубликованных работ. Также не является он и профессиональным литератором, для которого литературная, творческая работа не только потребность, но и средство существования. Таким образом, речь идет не о поэте в обычном и общепринятом смысле этого слова, а о человеке, предпринявшем попытку писать стихи». Бродский действительно Союзу писателей знаком особо не был, поскольку на протяжении многих лет старательно избегал встреч с другими авторами. К тому же Бродский знал: его творчество Союз писателей не одобрит. Вот и выискивал любую возможность прямо поиздеваться над его членами; в многочисленных пасквилях острый на язык молодой человек подчас опускался даже до откровенной площадной брани.

В своих стихах Иосиф Александрович писал об одиночестве, оторванности от жизни, о «родине чужой», к которой его тянет; звучал в его работах и мотив богоискательства, мистики. Стихи Бродского кого-то привлекали, кого-то злили, но равнодушным не оставался никто. Существовали группы почитателей поэта, а те, кто питал к нему неприязнь, шептались: мол, занимается антинародным делом, антисоветчиной, проповедует пессимизм и бездействие, сознательно отвлекает молодежь от «активного участия в строительстве коммунизма». И вообще, что можно сказать о человеке, негативно высказывавшемся о партии и Ленине! В таком же ракурсе характеризовала Иосифа Александровича вышеупомянутая записка Союза писателей.

17 декабря 1963 года с Бродским беседовали в отделе милиции Дзержинского райисполкома; опросный лист передали инспектору паспортного стола. Тот 28 января 1964 года представил своему начальству «Заключение», где указывалось, что Иосиф Александрович «систематически не занимается общественно полезным трудом, ведет паразитический образ жизни; часто меняет места работы (их насчитывалось в его трудовой книжке уже 13!), нигде долго не задерживаясь, за что неоднократно предупреждался сотрудниками милиции по месту жительства». Инспектор Стаськов рекомендовал направить дело Бродского в народный суд для решения о высылке из Ленинграда. 13 февраля поэта арестовали. Ему самому, похоже, было все равно. 23-летний мастер слова мучился двойным предательством — ближайшего друга и любимой девушки, — которое заслонило для него все происходящее. И тут вмешался Лернер, добившийся, чтобы дело поэта попало не в народный, а в товарищеский суд, первое заседание которого состоялось 17 февраля 1964 года. Но слушание дела отложили до 13 марта, поскольку всплыла справка о том, что поэт страдает шизофренией. Наконец, выяснилось: здоровьем Бродского судьба не обидела и психических расстройств у него нет. На втором заседании было оглашено обвинение, сформулированное начальником Дзержинского отделения милиции и прокурором этого района: «тунеядство». Ряд поэтов и писателей, тем не менее, выступили в защиту Бродского, называя его самым талантливым мастером слова того времени, гением, стоящим «на уровне Пушкина». А то, что он не хочет гделибо работать, свидетели защиты считали личным делом подсудимого: мол, был бы материально обеспечен без криминала, а там пускай себе пишет на благо читателей. Сторонники Иосифа Александровича также подчеркивали: Бродского начали преследовать по банальной причине. Он еврей, и местным антисемитам его талант просто стоял поперек горла. Тунеядцем же поэт, по сути, не является, поскольку все время занят литературной работой; финансово его поддерживают родители и хорошие приятели, которые рады помочь гению. Однако защита старалась зря.